Марина Бирюкова о совете священника
Последним Великим Постом случилось мне получить от постоянного моего духовника, настоятеля храма святого равноапостольного князя Владимира иерея Михаила Богатырева один просто замечательный совет.
Пришла я к отцу Михаилу в состоянии — не катастрофическом, нет, но, можно сказать, экстремальном. На меня навалилась вся моя прошлая — до обретения Церкви — жизнь, все мои неправильные поступки, ошибки, заблуждения, падения. Ко мне вдруг будто в гости разом явились все люди, которым я принесла страдание — начиная с моего детства: ведь для того, чтобы ранить других, зрелость не требуется, этого можно до пятнадцати лет предостаточно натворить… Меня преследовал ужас, и я искала для себя формы покаяния. Может быть, надо найти всех этих людей и у каждого попросить прощения? Или я должна сделать нечто, приближающееся к подвигу Марии Египетской?…
Это была атака раскаяния: но к ней прибавились еще и иные мои жизненные обстоятельства. Рассказывать о них здесь ни к чему; скажу лишь, что переживала я происходящее со мной мучительно, во многом не могла разобраться, не знала, кого винить: «Если себя — нужно ведь всегда винить себя, да? — то за что?»
В общем, я ждала от отца Михаила соответствующих моему душевному экстриму слов. И, если совета, то неординарного. Не из тех, которые он, как и другие священники, раздает каждый день!
А отец Михаил посоветовал мне буквально следующее:
— Как можно больше времени проводи в храме. Почаще исповедуйся и причащайся. Евангелие читай каждый день, и Псалтирь.
Вот те на. Ничего нового! Всё это я и сама себе сказать могла бы!
Но вот тут-то мне и стало понятно, что ни в чем таком новом или особенном я на самом деле не нуждаюсь. Что надежда моя и спасение именно в этих, казалось бы, общеизвестных вещах. Что именно эти «банальности» мне нужно было сейчас услышать и именно им необходимо следовать.
Читатель, наверное, недоумевает:
— Но вы же в Церкви не первый год. И сами говорите, что знали все это прекрасно.
Знала, конечно. Но мне нужно было заново увидеть универсальность, спасительность и, главное, достаточность того, о чем вот так просто и совсем неоригинально сказал батюшка.
Совет оказался очень теплым. Теплота заключалась не в тоне, нет. Тон был обычный, характерный для отца Михаила. Живое спасительное тепло шло прямо оттуда, куда совет мне указывал. И это мне тоже нужно было почувствовать заново.
Не ищите нового — ищите вечного.
На заставке фрагмент фото Saint-Petersburg orthodox theological academy,flickr.com
