Игумен Нектарий (Морозов)
Просто жить
Часто ловишь себя на том, что хочется просто жить. Не бороться. Не преодолевать что-то, кого-то, себя самого. Не работать, в конце концов, над собой. Хочется…
И, наверное, в мире совершенном, первозданном, мире, в который не вошел еще грех, все это было возможно. Но в нашем - падшем, изломанном, где красота смешалась с уродством, логика с бессмысленностью, добро со злом, такая “простая жизнь” чревата слишком тяжелыми, причем вполне предсказуемыми последствиями.
Было такое замечательное выражение у кого-то из подвижников 19-го столетия, его любил цитировать преподобный Макарий Оптинский: “Враг имеет против нас брань неотдышную”. То есть не отдыхает, не перестает он эту брань вести - никогда.
И мы, безусловно, можем сказать, что он бесплотный, наш враг, он не устает, он, собственно, в отдыхе не нуждается, в отличие от нас. А нам он, ой как необходим.
Необходим, вне всякого сомнения.
Но только все равно нет такого времени, когда бы мы решились “просто жить”, не борясь, не преодолевая, не работая - хотя бы в какой-то мере - и не пожалели потом об этом, видя, как много придется всего наверстывать, восстанавливать, буквально из пепла возрождать потом.
Падший мир все время стремится к ниспадению в хаос, в хаос старается ввергнуть и в нем потопить нас враг, и противостоять ему - в мире и в себе - нужно ежечасно и ежемоментно. Как - с каким усилием, с каким напряжением - это уже другой вопрос. Только точно - всегда.
Как я буду с этим умирать
Есть вещи, которых мы боимся, так сказать, перед лицом своей жизни.
Боимся последствий, могущих наступить в результате нашего выбора в трудной ситуации: сложностей, лишений, бесславия или даже позора. И это нередко останавливает нас в момент принятия важного нравственного решения, заставляя думать не о нравственности, не о совести как таковой, а о том, что будет с нами, как отразится на нашей судьбе сделанный выбор.
И именно поэтому мы так часто ошибаемся. Ошибаемся - забывая о совести.
Но можно на все смотреть совершенно иначе. Не в перспективе жизни, а в перспективе смерти. Смерти не как завершения, последней черты, а как перехода в вечность, куда мы уйдем со всем тем, что сделали здесь. Или не сделали. И где ничего уже нельзя будет изменить. Где с совестью договориться не получится, где она не захочет, не сможет, не будет молчать.
Поэтому, принимая важное решение, делая нравственный выбор, необходимо обязательно спросить себя не о том, как я дальше буду с этим жить - в жизни нас слишком многое отвлекает и развлекает, мешая сосредоточиться на главном. Задавать нужно другой вопрос: каково мне будет с этим умирать? Риск ошибиться тут существенно ниже.
Смерть всё и всех проявляет - лучше, чем лакмусовая бумажка. Она обнажает то, что мы прятали друг от друга и скрывали от самих себя. Становится моментом истины, моментом прозрения.
И оттого-то так важно думать о ней почаще, проверять, испытывать ею то, что мы делаем сегодня, бояться того или иного уже не столько перед лицом жизни, сколько перед ее лицом.
Чтобы прозрение не оказалось запоздалым.
Игумен Нектарий (Морозов)
t.me/igumennektariy
Прот. Андрей Ткачев
Определить будущее
Люди научились определять пол, черты лица, состояние здоровья человека еще во время его внутриутробного пребывания. Подобало бы подобным образом описывть и ближайшее будущее. Ибо оно не далеко от нас, и "сегодня", как беременная женщина, уже носит под сердцем вполне конкретное "затвра".
Кстати и печальное "сегодня" вполне можно было диагностировать еще "вчера" и даже "позавчера". Еще вчера и позавчера всеобщая расслабленность, несерьезность, куча кадровых ошибок и множество мелких отступлений от Бога в повседневности обещали Церкви неминуемую бурю. МАленькие грехи слепились в огромный ком, способный слона раздавить. Мы этого не распознали. То есть УЗИ младенцев видит, а духовные люди завтрашний день не видят.
Это как с прогнозом погоды. "Лицемеры, лицо неба и земли разумеете, а по себе не судите".
Гонения на Церковь от лучших людей скрыты не были. А от большинства - были. В Житии Нектария Оптинского читаем:
- Однажды вл. Феофан Калужский, посетивший Оптину, с изумлением наблюдая за тем, как старец игрался в куклы (!) и стал своих куколок «сажать в тюрьму», «побивать» и выговаривать им что-то невнятное. Епископ отнёс все это к возрастной немощи старца.
Смысл же всех этих таинственных манипуляций прояснился позже, когда большевики заключили его в тюрьму, подвергли унижениям, а после ссылке, где владыка очень страдал от "хозяина" — начальника тюрьмы. Слова, сказанные старцем и показавшиеся тогда невразумительными, относились к тому, что ожидало епископа в будущем. Он говорил: «Грешен я перед Богом и перед старцем. Всё, что он мне показывал тогда, было про меня…».
*
Будущее, конечно, может свалиться на голову внезапно. Но чаще всего оно уже сформировано, доношено и вот-вот родится. А мы просто не освоили духовное УЗИ, способное рассмотреть черты лица грядущей неизбежности.
О том, чему не учили
Людей учат чему угодно, только не порядочности, меж тем всего более они стремятся блеснуть именно порядочностью, то есть как раз тем, чему их никогда не обучали. (Паскаль)
Таким же образом людям хочется блеснуть Мудростью, Храбростью, Щедростью, которым их тоже никто не обучал. Мы все еще хвалим добродетель и порицаем порок, хотя добродетелям никто не учит, а пороку никто особо не сопротивляется.
Вот почему в конце времен люди устанут лицемерить и поменяют названия. Добро, как тяжелое и малоизвестное, они назовут злом, А зло, как приятное и повсеместное, назовут добром. Это и будет всемирное "горе", т.к. действительно Горе от Бога тем, кто тьму называет светом, а свет - тьмою; горькое называет сладким, а сладкое - горьким.
Прот. Андрей Ткачев
t.me/o_andrey_tkachev
