На днях пришли сообщения о новых выступлениях православных против фильма «Матильда», о некоем вандале, который повредил памятник Николаю II в Новосибирске (НТВ называет памятник «скандальным») и о том, как различные люди вспоминают годовщину начала «большого террора» 1937 года.

Все эти события связаны. Убийство Царской Семьи предвещало последующий террор, а необходимым фоном всего этого был тот особенный, сразу узнаваемый дух насмешки и презрения, который можно видеть и сейчас.

Насмешки, с которой, например, в сетях перепощивают утки про государя, который «в один день убил 1400 фазанов». Причем никому из распространяющих эту утку в голову не приходит обратить внимание на явную фанатичность таких цифр. Чтобы достичь такого результата, было бы необходимо убивать примерно полтора фазана в минуту, без перерыва на обед, или два фазана в минуту — если прерываться на перекус. И что при заходе солнца пришлось бы продолжать стрельбу в том же темпе — должно быть, при свете прожекторов.

Или насмешки, с которой встречают возражения православных против фильма, где придуман (не существовавший в истории) любовный треугольник с участием Государя.

Причем этот тон насмешки и презрения в отношении Государя и тех, кто чтит его память, объединяет и новых большевиков, для которых т. Сталин является божеством, и либералов, для которых он является антибожеством — эти люди крайне не любят друг друга, но вот в отношении к последнему русскому императору они вполне сходятся. Это схождение не случайно; это признак глубокого идеологического родства. Родственные идейные течения могут ненавидеть друг друга, но это не отменяет их общего происхождения.

Оба они построены на презрительном отвержении исторической России, и это презрительное отвержение было и остается источником великого зла. Зла, которое надо признать злом.

Человек, конечно, не может каяться в предательстве и убийстве Государя как таковом, потому что его тогда на свете не было, присяги Государю он не приносил и нарушить ее не мог. Но обращение — это не только сокрушение о грехах, это пересмотр своих прежних взглядов.

Представьте себе, например, украинского юношу, воспитанного в убеждении, что Бандера и Шухевич — высоконравственные личности и светлые герои. Его так учили в школе, это для него что-то само собой разумеющееся. Представьте, что при этом он лично, под влиянием таких убеждений, никого не убил и вообще лично ни в каких злодеяниях не замешан.

Если он теперь узнает нечто, что совершенно противоречит его сложившейся картине — ему будет правильно изменить свои взгляды, хотя это не будет, строго говоря, покаянием в грехах. Этот юноша не принимал никакого участия ни в львовском погроме, ни в волынской резне — и не мог. Грехом, однако, будет упираться в признании заведомых головорезов героями народа.

Так от русского человека, в свое время воспитанного в убеждении, что Ленин и Сталин — герои народа, или воспринявшего такие убеждения уже взрослым, нельзя ожидать покаяния за все преступления ВЧК и НКВД, в которых он не принимал и не мог принимать участия. Но от него можно ожидать пересмотра его отношения к упомянутым персонажам. И к их жертвам.

Счет жертв большевиков идет на миллионы — цифры можно уточнять — но, наверное, наиболее известной из жертв является Царская Семья. Конечно, убийство множества других семей не менее чудовищно. Но это «убийство из убийств — как ни бесчеловечны все убийства» носит глубоко символичный характер.

В лице Императора, его Супруги, детей и верных слуг убивали старую Россию, «палили пулей в святую Русь». Приписывать убийству ритуальный характер было бы умножением сущностей сверх необходимого — но на моральном, политическом, юридическом уровне оно открыло врата ада. С ним окончательно рухнула плотина. Последующие убийства были его продолжением.

Террор 1937 года — начало которого мы недавно вспоминали — был бы невозможен без этого расстрела 1918. И любой анализ того, как страна дошла до 1937, совершенно невозможен без понимания того, как она дошла до расстрела 1918 года.

И тут ответ довольно очевиден — хотя и тревожен. Насмешкой и презрением.

Перевороту 1917 года предшествовали бурные потоки клеветнических слухов, издевательских карикатур, сатирических стишков и тому подобной интеллектуальной продукции, которая должна была разрушить (и разрушила) уважение к монархии, к долгу, к служению, к традиции, к вере.

Революционная интеллигенция — которая потом будет перемолота в запущенной ею же мясорубке — видела свой долг в том, чтобы всячески дискредитировать государство и тех, кто хранил ему верность. Сейчас людям иногда нравится думать, что это был глубокий, черный заговор каких-то убежденных сатанистов, которые, по прямым инструкциям из ада намеренно хотели совершить великое зло — и его совершили.

Однако особую трагичность происшедшему придает то, что никакими сознательными сатанистами революционные интеллигенты не были. Они верили в то, что стараются ради светлого будущего человечества, поступают как честные, благородные, сострадательные люди, чье нравственное чувство глубоко возмущено «свинцовыми мерзостями» «царского режима». И что если открыть людям глаза, насколько глупым, жалким, ничтожным, презренным — и вместе с тем, кровавым — «царский режим» является, режим падет и воссияет свобода, равенство и братство.

А кто не скачет — тот подлец и агент охранки.

Как показывает история, ад не действует через сознательных сатанистов. Обычно он действует через прекраснодушных идеалистов.

Это стоит вспомнить не для того, чтобы требовать от кого-либо покаяния в поведении русского «общества» более чем столетней давности. Все эти люди давно умерли, многие из них — страшными смертями, глубоко раскаиваясь в том, каких демонов вызвали.

Но вот понять, какое поведение, какой тип мышления стоит за русской катастрофой ХХ века — нужно. Для того, чтобы не наступать на те же грабли. А для этого вернуться к некоторой моральной вменяемости. Например, к признанию того, что, независимо от того, как вы оцениваете Николая II как государственного деятеля, осмеивать и порочить жертву беззаконного убийства — недопустимо. Это полная утрата нравственных ориентиров. И это полная утрата ориентиров национальных.

Если, скажем, (не дай Бог, конечно) террористы истребят британскую королевскую семью, настойчивые рассказы про то, какая была ненормальная семейка эти Виндзоры (о чем есть обширные материалы из бульварной прессы), скорее всего, будут восприняты британцами без одобрения. Приглашение «мы тут убили вашу королевскую семью, а теперь приглашаем вас веселиться и скакать над их трупами» будет, очевидно, отклонено. Независимо от того, насколько высоко англичане оценивают деятельность Виндзоров. Просто потому, что у них есть определенные представления о нравственности и национальном достоинстве.

Представления довольно очевидные, которые мы заранее предполагаем в любом здравом народе, который пока не исчез с лица земли. И вот насмешки над последним Русским Императором несовместимы ни с личным, ни с национальным достоинством русских людей. Ужасно, что это приходится объяснять. Но раз мы оказались в такой беде, ее нужно как-то преодолевать. И люди, которые открыто чтут Государя и его семью, именно это и делают.