СЕРГЕЙ ХУДИЕВ
Минздрав Республики Башкортостан в своем аккаунте в ВК предложило праздновать «Международный День безопасного аборта», установленный ООН в 2006 году. Этот своеобразный праздник отмечается 28 сентября, и посвящен задаче продвижения этих самых «безопасных абортов» по всему миру.
То, что важная государственная структура в России прямо и официально продвигает аборты как нечто хорошее и прославляемое, побуждает задуматься о необходимости сформулировать, на государственном уровне, принципы, из которых исходит наше здравоохранение, и цели, которые оно преследует.
На что заточена система — на поддержку материнства или на его предотвращение? Что эта система видит нормальным и желательным результатом беременности — роды или аборт? Создает ли она атмосферу, в которой рождение нового человека принимается как нечто прекрасное, достойное, и заслуживающее всемерной поддержки — или как неприятность и лишняя головная боль, которой лучше избежать?
Потому что если мы не формулируем эти принципы сами, это делают за нас — международные структуры, цель которых достаточно прозрачна: сокращение рождаемости любыми путями. Структуры, идеология которых резко расходится с тем, что всегда считалось смыслом медицины.
Некоторые полезные профессии — такие, как ремонт компьютеров, например — можно более или менее свести к чистой технике. Вам может быть все равно, каковы взгляды и убеждения человека, который чинит вам ноутбук — лишь бы он исполнил свою работу качественно и в срок.
Другое дело, когда речь идет о медицине. Вы вверяете врачам не ваши вещи — а вашу жизнь и здоровье, или жизнь ваших близких, и для вас важно, какой этикой они руководствуются. Из какого мировоззрения и какой системы ценностей эта этика исходит.
С древнейших времен считалось, что врач не просто зарабатывает деньги — он несет служение, наделенное важным нравственным смыслом. Он облегчает страдания и спасает жизни. Клятва Гиппократа — которая используется, по крайней мере, с III века до Н.Э. — подчеркивает этику врачебного служения, основанную на уважении к жизни. В ней есть такие слова:
«Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария»
Еще за три столетия до Рождества Христова порядочному, нравственному язычнику было понятно, чего делать нельзя — оказывать содействие при самоубийстве (то, что сейчас называется «эвтаназией») и совершать аборты.
Потому что миссия врача состоит в спасении жизней — а не в их уничтожении. Он исходит из того, что любая человеческая жизнь — будь то жизнь ребенка в утробе или глубокого старца на пороге вечности — обладает безоговорочной ценностью.
С распространением Христианства нравственная интуиция язычников получила свое подтверждение в библейском откровении. Псалмопевец говорит: «Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей... Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» (Пс.138:13-16)
Каждый человек лично, индивидуально создан Богом — и его жизнь стоит того, чтобы быть прожитой.
Этические принципы, связанные с верой в ценность человеческой жизни, долгое время были само собой разумеющимися и для тех медиков, которые лично были далеки от веры.
Так бывает — люди признают, что в жизни есть таинственная глубина, и даже если мы не понимаем, почему человек приходит в этот мир и почему уходит, мы все равно относимся с благоговением к этой единственной, уникальной, неповторимой жизни.
Но в наши дни мы имеем дело с идеологией, для которой жизнь человека обладает отрицательной ценностью — ему не следовало рождаться на свет, а родители, приводящие в мир новых людей, заслуживают порицания. Считается, что земля перенаселена, и дальнейший рост населения будет означать глобальную катастрофу.
У этой идеологии уже есть устоявшееся название — антинатализм. В ее рамках одной из задач медицины является сдерживание рождаемости путем продвижения как абортов, так и так называемых «операций по перемене пола» которые оставляют человека навсегда неспособным как к нормальной супружеской жизни, так и к чадородию.
Но эта цель обычно не провозглашается прямо и грубо. Было бы контрпродуктивно говорить людям «наша цель — сделать вас одинокими и бесплодными». Говорят о «защите прав», «личном выборе» или даже «сохранении жизней» — как в случае «безопасных абортов».
На этот аргумент — отсутствие абортов шаговой доступности побуждает женщин прибегать к опасным услугам подпольных абортмахеров — стоит рассмотреть.
Во-первых, существует такой показатель как «смертность беременных» (или «материнская смертность»). Мы вполне можем проследить, как этот показатель соотносится с доступностью абортов.
Данные легко найти в сети. В России 17 смертей на сто тысяч, в США - 19, в Польше - 2. При этом в Польше крайне строгое антиабортное законодательство. В Ирландии, до разрешения абортов, в 2017 году, показатель материнской смертности равнялся 5, и постоянно снижался.
В-вторых, матери умирают и в совершенно легальных абортариях — как, это например, еще раз подчеркнул процесс американского абортмахера Кермита Госнелла. Госнелла осудили за то, что он добивал уже извлеченных из утробы младенцев, когда они подавали признаки жизни. Однако расследование показало и ужасное состояние его «клиники»: «В ходе расследования также была выявлена информация об антисанитарных операциях, использовании неквалифицированного персонала и использовании мощных лекарств без надлежащего медицинского наблюдения и контроля, что повлекло смерть пациентки. В представленном докладе клиника была описана как «отвратительная, антисанитарная»: кровь и кошачьи фекалии на полу, запах мочи, пациентки в полубессознательном состоянии, укрытые окровавленными одеялами на грязных креслах; грязные и антисанитарные операционные, большое количество просроченных лекарств в инвентаре, ржавое и устаревшее оборудование, не стерилизованные должным образом инструменты. Фетальные останки хранились по всей клинике в беспорядке и в самых разных ёмкостях: в мешках, пакетах, картонных коробках; большой контейнер был наполнен только отделёнными ступнями плодов. До 20 % плодов были определены как абортированные на сроке позже 24 недель»
При этом клиника существовала совершенно легально — и была закрыта только по результатам расследования.
В-третьих, само продвижение абортов как чего-то хорошего, что надлежит праздновать в особый день, не имеет отношения к сохранению чьих-либо жизней — это именно продвижение идеологии, которая считает детей злом, а аборты — благом.
И это указывает на необходимость как-то определиться с принципами, которые лежат в основании нашей медицины. Что мы собираемся прославлять и праздновать — материнство или аборты.
