Пастырство в Интернете — особое явление нашего времени. Какие черты оно имеет, какие опасности в себе несет и как выработать духовный иммунитет к ним? Об этом наша беседа с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином.
— Владыка, сегодня мы хотели бы поговорить с Вами о проблеме, которая характерна для наших дней и зачастую принимает болезненные формы. Как относиться к тому, что все больше людей сегодня общаются с духовенством не в храме, а в Сети; задают вопросы, смотрят видеофильмы и проповеди, не приходя в храм; из Интернета получают сведения о вероучении, и далеко не всегда доброкачественные; не читают книг, но часами «зависают» в YouTube?
— Общение в Интернете стало сегодня самой распространенной формой общения людей друг с другом, особенно для молодежи. Многие люди проводят время в Сети не часами, а сутками, практически живут в ней. Неудивительно, что и со священником они общаются тоже в Интернете, благо, что достаточно большое количество батюшек в нем присутствуют.
Плохо это или хорошо? Само по себе отсутствие живого личного общения — это плохо. Неважно с кем — со священником, или с любимым человеком, или с друзьями. Виртуальное сетевое общение во многом сегодня заменило живое. А человек на это не рассчитан, и это приводит к достаточно глубоким личностным деформациям. Наверное, большинству людей эти деформации заметны. Пока еще заметны, но скоро они перестанут быть заметными. И тогда сбудется слово, сказанное одним из древних святых: настанет время, когда люди будут безумствовать, и когда они увидят человека, непохожего на них, они скажут ему: «Ты безумен, потому что ты не такой, как мы».
Человек, «зависающий» в Интернете вместо того, чтобы читать книги, по-другому мыслит. Он не умеет накапливать, запоминать, обобщать и анализировать информацию. Конечно, со временем все культурное наследие человечества перекочует с бумажных носителей на электронные, это понятно. Но будут ли им пользоваться? Я не уверен.
С другой стороны, Церковь и священники присутствуют в Интернете, в соцсетях — это до некоторой степени необходимо, потому что это дает возможность и тем людям, которые погружены в Интернет с головой, вплоть до того, что они превратили себя в биологическую приставку к гаджетам, все-таки что-то узнавать о Боге, о Церкви. Те, кто пока еще задаются вечными вопросами, могут заинтересоваться Христом и Его Евангелием, жизнью Церкви, вопросами спасения. Сведения обо всем этом тоже можно найти в Сети. Это хорошо. Вот почему, прекрасно понимая всю неоднозначность новых средств коммуникации, мы пользуемся ими и не запрещаем верующим людям, членам Церкви, ими пользоваться.
— В последние годы было несколько ситуаций, когда, так скажем, популярные медийные батюшки оказывались в центре скандалов и конфликтов. Книги архимандрита Иоакима (Парра) продавались миллионными тиражами, но его биография оказалась сплошным белым пятном. По сути, он был признан сектантом и запрещен в служении. Протоиерей Владимир Головин (ныне запрещен в служении и извергнут из сана) создал целую коммерческую медиаимперию. Несмотря на прещения к этому бывшему священнику, по-прежнему действуют десятки сайтов с его сомнительными проповедями и восхвалением его деятельности. Еще один батюшка, очень востребованный православными СМИ (протоиерей Андрей Ткачев), неоднократно допускал резкие высказывания, которые явно не соответствуют вероучению Православной Церкви и которые буквально взорвали и разделили православное сообщество, вызвали осуждение Церкви от «внешних». Как к этому относиться?
— Скандал, к сожалению, обязательный спутник медийной популярности. Без скандала ее не бывает. И примеры, которые Вы приводите, показывают, что Церковь здесь не исключение. Однако каждый такой случай надо разбирать по-особому.
Что касается Иоакима (Парра) — да, это печальная история. Мне лично с самого начала был непонятен тот восторг, который сопровождал его лекции и выступления. Очень настораживала массированная обработка России, предпринятая этим человеком, который просто «утюжил» нашу страну, по-другому нельзя сказать. Он выступал на самых известных площадках, и очень многие люди помогали ему «раскручиваться». У нас, вообще, есть некое преклонение перед всем иностранным и некритическое отношение к «конвертам» с Запада — тем, кто принял Православие уже в зрелом возрасте, зачастую перейдя из других религий и конфессий. Мы иногда слишком восторженно и некритически к ним относимся.
Что касается Владимира Головина — другой случай, но, к сожалению, отнюдь не редкий. Такие батюшки, создающие вокруг себя целые культы и собирающие множество адептов, существовали всегда. Просто раньше они не были так известны. А поскольку мы живем в информационном обществе, мы и столкнулись с тем, что это явление так широко распространилось. Безусловно, это до некоторой степени коммерческий культ. В то же время есть там какие-то привлекательные черты. Нашелся человек, который много общается с людьми. В его видеопроповедях есть ведь разные вещи: есть бесспорные, о которых может и должен говорить любой священник, есть и глупости, выдуманные, что называется, «от ветра главы своея». Есть и «начинания» явно коммерческого плана, которые приносят большие деньги не только ему, но и тем, кто рядом с ним находится.
Что касается отца Андрея Ткачева — я бы не стал ставить его в этот ряд. При том, что я не могу согласиться с его высказываниями из распространенных в Сети и нашумевших роликов и не могу одобрить его манеру разговора. Все-таки сам отец Андрей, насколько я его знаю, как человек и священник гораздо глубже этих роликов. Да, это были явно неудачные его выступления. Но я надеюсь, что он как умный человек сможет извлечь из этого уроки.
— И все-таки очень хотелось бы услышать оценку некоторых спорных высказываний батюшек в Сети со стороны Церкви, а ее не дается. Почему? Свои медийные платформы есть сегодня у многих раскольников, людей, запрещенных в служении, но продолжающих носить рясу и крест, ведь страничку в YouTube, как и свой сайт, может завести каждый желающий. Может ли Церковь всё проконтролировать и противостоять этому валу, предупредить своих чад об опасности? Кто этим должен заниматься? Или это новый вызов для Церкви, которому она еще не научилась противостоять?
— Да, конечно, сегодня каждый желающий может завести и свой сайт, и свою страничку в разнообразных соцсетях. Может ли Церковь всё проконтролировать? Не может. Думаю, даже если она будет пытаться это делать, у нее не получится. До конца контролировать Интернет не может даже государство: к примеру, канал Telegram не могут запретить уже сколько времени…
Думаю, что если мы будем стремиться высказывать отзывы по каждому посту в соцсетях, на каждую страницу раскольника или находящегося в прелести человека каждый раз отвечать своими новыми контрстраницами, мы просто потеряемся в этом. Да, надо уделять больше внимания созданию нормальных страниц и сайтов с доброкачественным контентом, с нормальными текстами. Вспомним Честертона, который в одной из своих книг сказал, что в некоторые времена Церковь только и может, что упрямо твердить Символ веры [1].
И вот, по-моему, сейчас такое время, когда нам нужно упрямо твердить Символ веры. То есть нужно как можно больше говорить об истинах веры, о положительных, бесспорных вещах, которые помогут людям не потеряться в буйном океане сегодняшнего Интернета, в котором, как сказал Псалмопевец, «гади, ихже несть числа».
— В чем секрет популярности «медийных старцев»? Связано ли это, на Ваш взгляд, с какими-то недостатками церковной жизни? Например, с тем, что подлинных пастырей не хватает, тем более тех, кто умеет говорить с людьми?
— Конечно, подлинных пастырей не хватает. Вообще, священников не хватает! А уж тех, кто много говорит с людьми, может выслушать, помочь, облегчить душевную тяжесть человека, утешить его… Их всегда было немного, но сейчас их меньше, чем когда бы то ни было.
Но не надо забывать еще и то, о чем говорил святитель Игнатий Брянчанинов: мир жаждет актеров, подлинное ему чуждо и непонятно. К актерам он стремится, к актерам бежит и актерство воспринимает как нечто самое настоящее, подлинное. Поэтому есть хорошее правило духовной жизни: к тому, что пользуется слишком большой популярностью, надо относиться с осторожностью.
— Когда все-таки общение со священником приносит человеку вред?
— Когда священник явно несостоятелен. Когда формирует у своих чад ложное понимание духовной жизни и дает неправильные духовные советы. Не вводит их в правильную жизнь Церкви, а приучает к суррогатам (например, к практике, которую изобрел он сам, как в случае с В. Головиным). Не выполняет своей обязанности учить основам вероучения (особенно если он и сам с ними не знаком, и такое бывает, к сожалению). Если прививает прихожанам мысль о собственной исключительности и недоверие при этом к другим батюшкам и священноначалию… Здесь много критериев.
— Как возникает своеобразный «культ личности» в Церкви? Нередко эти люди бывают талантливыми, яркими, харизматичными, они умеют говорить и держать аудиторию. Более того, нередко от них исходит и доброе, верное, и неправда в одно и то же время. Как отделить зерна от плевел, в каком случае у нас должна возникнуть настороженность? Как выработать своего рода духовный «иммунитет»?
— Конечно, чтобы возник «культ личности», нужна личность. Нужен человек яркий, харизматичный, который умеет держать аудиторию, как Вы и говорите. И действительно, часто очень трудно бывает сказать, что он приносит только вред, говорит только неправду. Нет, ведь он по большей части транслирует общие вещи, очевидные для всех.
Тут основная проблема и сложность — в акцентах и в целеполагании. Как человек относится к тому, что его начинают хвалить, превозносить, когда про него говорят, что он исключительный батюшка или даже великий прозорливый старец, что он необыкновенно умный и талантливый? Надо посмотреть: если человек это принимает, если ему это нравится, если он не пресекает похвалы в свой адрес, а, наоборот, еще больше старается, ведет себя как тетерев на току, это говорит о том, что он, увы, находится в неправильном духовном устроении. Вообще, есть такой критерий: нравится ли человек сам себе? Это достаточно нетрудно увидеть. Если да, тогда от него лучше держаться подальше.
Иммунитет к таким вещам вырабатывается только одним способом — правильным духовным руководством, чтением правильных книг и правильной церковной жизнью. Тогда подделка сразу становится заметной. К сожалению, этого нет у большинства людей, называющих себя верующими. В лучшем случае они ходят в храм время от времени, но не читают Евангелие, святых отцов и не понимают, что происходит в храме.
Еще, к сожалению, люди всегда и везде, а особенно у нас в стране, падки на что-то неформальное. Говори — не говори, объясняй — не объясняй, тебе никто не поверит, если ты «официальный» человек — настоятель, а тем более архиерей. А вот если люди узнают, что где-то за горами, за лесами сидит некий прозорливый старец, и уж особенно если архиерей к нему не рекомендует ехать, значит, поедут обязательно. Можно много говорить, почему это так, кто в этом виноват и что делать, но тем не менее на протяжении многих десятилетий ситуация не меняется.
— А раз так, раз священников не хватает, возможно ли в наше время нормальное духовное руководство?
— Возможно. Все-таки есть опытные священники, готовые помочь тем, кто взыскует этой помощи. Прежде всего, священника нужно узнать. А сделать это можно, только если ходишь в храм, где он служит, и регулярно исповедуешься у него. И не надо слушать рассказы о чудесах и искать каких-то славных подвижников. Надо жить церковной жизнью, читать святых отцов, в том числе тех, кто жил совсем недавно: это оптинские старцы, святители Феофан Затворник, Игнатий (Брянчанинов). Конечно, советуясь при этом с тем священником, который находится рядом, знает тебя и поэтому может что-то посоветовать.
— А возможно ли духовное руководство по Интернету?
— Наверное, теоретически возможно. Но я не уверен, что это правильно, потому что в духовном руководстве очень важно личное общение. Поэтому о полноценном духовном руководстве по Интернету говорить сложно. Хотя, конечно, какие-то советы онлайн можно получить.
В свое время (это был конец 1980-х — начало 1990-х годов) я очень удивился, узнав, что в Греции многие люди имеют духовника на Афоне и звонят ему по телефону, когда надо спросить совета. Я думал: «Как же так? Духовник — и вдруг телефон…». Сейчас мне смешно мое тогдашнее отношение к этому вопросу. Думаю, что теперь точно так же можно связаться и по Интернету, если у мирянина и его духовника уже есть устоявшиеся отношения и достаточно продолжительный опыт личного общения.
Еще одна проблема, мне кажется, в том, что сегодня некоторыми священниками духовное руководство осуществляется массово, так сказать, «крупным помолом», без внимания к отдельному человеку. Кому-то на определенном этапе необходима мягкость, кому-то — строгость. Но священник разговаривает со всеми одинаково, не вдаваясь в эти тонкости. И миряне, выйдя с исповеди, начинают обмениваться впечатлениями, рассказывают об этом по Интернету всему миру. Это неправильно и никому не приносит пользы. Собственно, и люди сейчас стали совсем другими. Раньше они искали волю Божию, для этого ехали к духовнику, старцу и, получив совет, исполняли его, жили нормальной достойной христианской жизнью. А сейчас многие хотят, чтобы их только гладили по головке и говорили: «Вот молодец! Как у тебя все здорово!».
Надо помнить: нам не даны святые священники еще и потому, что мы сами — люди немощные и через таких же немощных людей получаем и помощь, и отпущение наших грехов.
— Приходилось ли Вам объяснять людям, очарованным харизматичным батюшкой в реальной жизни или Интернете, что к исходящему от этого батюшки лучше относиться критически? Какие доводы тут можно привести?
— Да, приходилось. Доводы каждый раз зависят от конкретного человека. Но, Вы знаете, скажу так: даже когда я пытался предостеречь кого-то, как правило, это не работало. Потому что, повторюсь, люди всегда рвутся навстречу неизведанному и с опаской, даже в Церкви, относятся к «официальным лицам». Только потом, пострадав, сломав жизнь себе и близким, такие чада «прозорливых старцев» приходят и укоряют, что их не остановили…
— С одной стороны, священник обязан проповедовать, постоянно говорить о Христе, о вере. С другой — святые предостерегали об опасности ситуации, когда человек много говорит. Они сравнивали такого человека с домом, в котором настежь открыты окна и двери. Такой дом быстро выстужается, и ветром в него заносится всё, что угодно… Есть ли опасность для священника, который много говорит, которого постоянно хвалят и почитают? Какие духовные законы тут действуют?
— Святые отцы здесь говорили немного о другом: они все-таки обращались к монахам, в том числе к пустынникам, то есть к людям, у которых не было обязанности проповедовать, которая предписывается их саном. А священник проповедовать обязан: проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием (2 Тим. 4, 2).
Хотя опасность для священника, как и для любого человека, который много говорит, конечно, есть. Как я уже сказал, если его хвалят и почитают, а он принимает эту похвалу и почести, это все очень плохо кончится. Какие духовные законы здесь действуют, известно: только скромность украшает добродетель.
К сожалению, можно видеть и то, что любой человек, в том числе священник, активно выступающий в Интернете, привыкает играть. В большинстве случаев он демонстрирует себя не таким, каков он есть, а играет того, каким он бы хотел, чтобы его видели другие. Это всегда обман, а обман всегда плохо кончается.
— Часто ли Вам приходят жалобы на священников? Что может сделать человек, столкнувшийся с неподобающим поведением священника? Что обязан сделать архиерей?
— Не скажу, что это частое явление, но жалобы, конечно, бывают. Анонимки я не рассматриваю. Но если человек поставил свою подпись, оставил свои данные, то я приглашаю его, приглашаю священника и стараюсь разобраться в этой ситуации. Собственно говоря, епископ — это надзиратель. Он для того и поставлен, чтобы наблюдать за порядком церковной жизни. И если человек столкнулся с неподобающим поведением священника, то, собственно, главное, что он может сделать, — сообщить об этом епископу, правящему архиерею.
— А жалобы на действия духовенства в Интернете бывают?
— У нас только начинает развиваться интернет-деятельность духовенства. Я внимательно слежу за ней. Пока каких-то особых поводов для вмешательства не было. Но мне уже приходилось несколько раз делать замечания нашим батюшкам.
— И все-таки, что Вы можете им посоветовать? Этика публичного общения священника с людьми — что допустимо, а что недопустимо, на Ваш взгляд?
— Всегда, в обычной ли жизни или в Интернете, священник должен оставаться священником. Он не должен пользоваться дешевыми приемами привлечения публики, которыми пользуются разного рода медийные интернет-персоны: это эпатаж, вольная или вульгарная речь.
Сама логика интернет-пространства такова, что человек как бы находится на подиуме. И тут все зависит от его общего культурного, интеллектуального уровня. Самое плохое, когда человек начинает сам себе нравиться и теряет способность трезво оценивать самого себя и свои слова. Тогда он не застрахован от ошибок и глупостей. Поэтому и в Интернете все мы должны оставаться священниками.
[1] Г.К. Честертон. Святой Франциск Ассизский: «…Церковь отсражалась первое тысячелетие и начала второе. Она прошла через Темные века, когда одно оставалось ей — отчаянно биться с варварами и упрямо твердить Символ веры».
[Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин, Беседовала Наталья Горенок]
