Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Когда-то в православной книжке я прочитала, что одному старцу Валаамского монастыря три раза являлась Божия Матерь, Которая просила Сына Своего о спасении России в той страшной войне. Спаситель сказал: „Я знаю, как Ты любишь Россию, и ради слов Твоих не оставлю ее”. Значит, Господь допустил эту войну, потому что народ стал забывать Бога и совершал страшные беззакония?»
– Непростой вопрос, но о заботе Богородицы и Спасителя о России мы знаем немало фактов. Это и рассказы участников боевых действий, когда Богородица и святые спасали наших бойцов на передовой. Буквально являлись в живом виде. Мы помним рассказ одного из воинов (в дальнейшем он был напечатан), как совсем молодыми мальчишками они лежали в блиндаже, и вдруг к ним подошла пожилая женщина и говорит: «Пойдемте, я вас молочком напою». Они, голодные, потянулись за ней, захотели молочка. «Скорей, скорей, бегом». Они побежали за ней, и как раз в то место, где они только что лежали, упал снаряд. «Мы повернулись и поняли: если б остались там лежать, никого из нас уже не было бы». Оглянулись, а женщины нет. «И тут мы спохватились: как на передовой могла оказаться эта пожилая женщина, которая прошла через все посты?» Через много лет в Санкт-Петербурге он зашел в храм и увидел ростовую икону Ксении Петербургской и невольно воскликнул: «Вот та женщина, которая вывела нас из этого смертельного блиндажа». Ксения Петербургская буквально как живая явилась и спасла этих ребят.
Мне бы хотелось поднять еще одну непростую тему. Она вызывает споры, сомнения, но для православного христианина хорошо в чем-то сомневаться и искать ответ в молитве. Бывает ли смерть случайной? Бывает ли пуля шальной? Или она всегда находит того, кто ей предназначен? Имеется в виду, что Господь Своим Промыслом попускает кончину. Это очень непростая тема. Она для каждого больная, тем более для тех, у кого родственники погибли на войне. Но я неоднократно слышал от участников боевых действий, что в первую очередь погибают те, кто матерится и кто очень любит проклинать окружающих.
Кстати, это признают даже те, кто сейчас воюет.
– Да, от современных воинов я слышал то же. Наиболее злые, всех ругающие и проклинающие погибают в первую очередь.
А кто-то на войне как будто в прямом эфире с камерами бегает и все снимает, показывает. Некие боги войны. Это тоже считается плохим знаком. Ты же не журналист, а воин. Делай свою работу, а не снимай напоказ, как ты это делаешь. Мне говорили солдаты, которые выполняют реальные боевые задачи, что они никогда не издеваются над трупами, не снимают пленных, не матерятся. Там нужно сохранять молчание, быть спокойным.
– Тема войны поднимает нашу духовность и нравственность...
Человек с улыбочкой приходит на Исповедь и говорит: грешен, опять матерился. А любящий батюшка отвечает: «Ты уж давай, переставай» и читает разрешительную молитву. А человек день за днем, год за годом приходит и кается, что снова матерился, жену свою матом обругал, дети его достали – он и их матом послал. Хочется спросить: «А сколько можно? Ты ждешь, когда так сложатся обстоятельства, что пулю поймаешь»? Как он не задумывается над этими вещами?
Когда касаемся разговора о войне, хотелось бы, чтобы разговор был не только о красивой форме или о подвигах наших дедов, но и о том, какое отношение непосредственно к нам, живущим, имеет война. Как она на нас влияет? Какой знак для нас эта война? Потому что многие ищут знаки, просят Господа показать им знак или чудо. В основном мы ищем знаки, которые бы нам предсказали, какая удача нас в дальнейшем ждет или как бы хорошо все сложилось в будущем.
Вот началась война. Как расшифровать этот знак? Как поняли этот знак люди матерящиеся? Поняли ли этот знак те, кто ходит по колдунам, по гадалкам? Поняли ли этот знак блудники, воры, пьяницы? Или так все и продолжается, и мы не меняемся?
Мы, когда читаем Евангелие, очень недовольны фарисейскими традициями. Господа притесняли, обвиняли в том, что Он не почитает субботний день. Иисус исцелял больных, шел с учениками, они срывали колосья, растирали их руками и ели хлебные зерна, а не положено в субботу никаких трудов делать. Это была традиция, к которой фарисеи привыкли.
И есть наши традиции. Ребята находятся на войне, на передовой, там, где смерть глядит им в глаза. Особенно это знают те священники, что были рядом с этими ребятами. А мы сидим тут, за столом, в глубоком тылу, и поднимаем по стопочке за здоровье наших бойцов. Попробуйте рассказать этим бойцам, что мы за них так переживали, что выпили литр водки за их здоровье. Как бойцы должны реагировать на эти слова? Они будут нам благодарны за наши стопочки, за наши тосты о здоровье? Или скажут, что на эти деньги, на которые мы выпивали за их здоровье, лучше бы теплые носки им купили, к зиме привезли, или что-нибудь еще. А ведь у нас традиция поднимать эти тосты. Конечно, застолье – дело привычное, и людям надо побыть за столом, но иногда это до абсурда доходит.
Я вижу, как священники взывают к женам тех, кто находится на боевых позициях, что нужно приходить в храм, молиться за своих мужей. Нет, они пойдут в кино, пойдут поболтать с подругами, они могут даже поплакать, что мужа забрали… Чего плакать? Участники Великой Отечественной войны вспоминали, что в первую очередь возвращались с войны те, за кого молились. Там не сказано, что возвращались те, за кого стопочку поднимали о здоровье, а те, за кого молились. А кто нам мешает приходить в храм и молиться? По-настоящему молиться, постоять перед иконой Николая Чудотворца, или Спасителя, или Богородицы. И пусть даже своими словами, но по-настоящему попросить Бога о помощи, о защите. Так эти знаки нам нужно читать и понимать, что эти знаки должны нас менять, а не превращать в болтунов, роптунов, вечно всем недовольных. Некоторые жалуются, что начались боевые действия и теперь в Италию или куда-то еще уже не поедешь...
Ну почему? Поедешь, но долго и дорого...
– Хочется сказать таким людям: у вас был период, когда вы ездили. Вы больше стали в этот период молиться, когда ездили в ту же Италию, или в Египет, или во Францию? Вы больше молились в это время? Нет. Больше пили, больше гуляли... А теперь на что жалуетесь? Что вам не дают возможности попить и погулять? Вам дают возможность помолиться за себя и за своих близких, так пробуйте свои силы!
Духовная мобилизация должна быть? Необязательно вступать в какие-то ряды, достаточно просто взять на себя какую-то ответственность, начать молиться?
– Хоть чуть-чуть начать трудиться.
И чувствовать ответственность за происходящее хотя бы в этом аспекте? Не страдать, а найти в этом какой-то смысл?
– У старых монахов есть такая шутка: не хочешь поститься добровольно – будешь поститься невольно. Имеется в виду, когда ты к старости заболеваешь, то тебе и то нельзя есть, и другое – и ты волей-неволей начинаешь поститься. Сейчас не Великий пост и не Успенский, а в целом время поста наступило у нас. Давайте поститься, давайте увеличим свое молитвенное правило, давайте ради спасения наших бойцов, ради защиты их в чем-то себя ограничим. Было бы очень полезно почаще задавать себе вопрос: а как на меня повлияли те или иные события, происходящие вокруг? Не запираться в своей ракушке и не думать, что я такой хороший, а все вокруг делают плохо, не так, как мне нравится, как бы я хотел. Мы недовольны именно этим.
Это уже гордыня получается.
– Да, даже не самолюбование, а какое-то излишнее самосохранение.
В нашем обиходе, в наших богослужениях мы постоянно поминаем усопших. И такое ощущение, что Церковь – единственный институт, кроме, может, исторических факультетов в университетах и институтах, который постоянно возвращает нас в давние годы, мы постоянно вспоминаем прошедшие события, жития святых, исторические контексты. А нас упорно сейчас призывают к тому, что незачем помнить то, что было 80 лет назад, это же так давно! Насколько важно помнить о наших предках?
– Почему 80 лет назад? Мы вспоминаем Александра Невского и молимся о тех, кто погиб вместе с ним, мы вспоминаем и Суворова, и тех, кто погиб вместе с ним, и повторяем их слова: «Без молитвы… оружия не обнажай, ружья не заряжай». Я думаю, что люди пытаются как-то защититься, у многих есть страх внутреннего дискомфорта, страх войны. Это напоминает нам о нашей смерти, даже не о самом факте физической смерти, а о том, что мы должны помнить о Боге и о своей ответственности перед Богом.
Поминая усопших, мы как бы встаем с ними в один ряд, а многие не хотят этого делать, они не хотят в этот ряд вставать, не хотят отвечать перед Богом. Я думаю, многие священники согласятся, что когда в храм при отпевании вносится гроб с усопшим, то зачастую родственники не хотят прикасаться ко гробу, они стоят вдалеке, цветочки положат – и все. А когда говоришь им: «Давайте покроем покрывалом, положим иконку», они спрашивают: «А разве у вас нет специальных служителей, которые это сделают?» Или гроб несут наемные работники, и порой это работники из Средней Азии. То есть мусульманам не так страшно принести гроб в православный храм, а родственникам страшно прикоснуться к своему усопшему. Это режет и глаз, и ум, и сердце.
У меня была однажды ситуация: деревенский храм, пришли родственники на отпевание. Кто-то из знакомых привез гроб – и уехал, а надо гроб выносить. Отпевали маму одной из присутствовавших. И вот эта женщина, чья мама должна быть отпета, спрашивает: «А что, у вас некому нести гроб? А кто же тогда понесет?» Хотя стоит масса родни, в том числе множество мужчин, но она строго запретила своим взрослым сыновьям, своему брату гроб нести. А в гробу лежит такая приятная, умилительная старушка, маленькая, худенькая, и я попросил ребят, которые были рядом со мной, вынести гроб, и родственники отнеслись к этому как к должному.
Суеверие, что ли, какое-то?
– Есть какой-то внутренний страх. Не знаю, суеверие это или нет, но это родилось из какого-то чувства самосохранения. Это к вопросу телезрителя о том, что не хотят поминать усопших, то есть не хотят вставать в один ряд с ними. Как хорошо ничего не помнить! Есть такое старое выражение – «Иван, не помнящий родства». У Чингиза Айтматова есть замечательное произведение «И дольше века длится день», и там враги всячески пытались сделать так, чтобы захваченные пленные, ставшие рабами, не помнили своего родства, не помнили своего происхождения. С усопшими это точно так же связано. Поэтому необходимо поддерживать тех священников, которые предлагают периодически посещать кладбища, просто гулять по ним.
Когда-то, несколько лет назад, мне довелось подменять заболевшего священника, а храм был при кладбище, и я свое утро начинал с того, что ходил по кладбищу. Еще раннее утро, едва туман рассеивается – и удивительное ощущение, как будто вокруг тебя множество людей и все на тебя смотрят. Но это не страшно, их взгляды не воинственные и не гневливые, они с какой-то надеждой на тебя смотрят. Я два года заменял священника, два года практически каждое утро у меня начиналось с прогулки по кладбищу, и ни на минуту меня не оставляло ощущение, что я иду среди людей, причем среди людей, ко мне хорошо настроенных, с любовью, с мягкостью, с ожиданием.
Я не один раз подобное слышал от разных священников, это не моя личная фантазия. Я от многих священников слышал, что у них похожие ощущения на кладбище, – как будто вокруг них люди. Не стесняйтесь, гуляйте по кладбищу, водите своих детей, с детства пусть привыкают, пусть для них кладбище не будет чем-то чуждым, страшным. Это часть нашей жизни. Не говоря уже о том, что со временем у нас наступит замечательное состояние, когда и мы там ляжем.
Задай себе вопрос: а готов ли ты лечь? Что останется после тебя, за твоей спиной? Как тебя вспоминать будут? И будут ли вообще вспоминать? Будет ли твоя могила заросшей, заброшенной, где кусты проросли и крест гнилой упал и даже не сохранилась табличка? Или, наоборот, будет как у соседней могилки: уже лет 30–40 с даты захоронения человека, а она ухоженная, свежие цветочки посажены, и ты понимаешь, что независимо от давности захоронения родные с любовью относятся к памяти того человека, чье тело здесь лежит. Это и нас ждет. Очень полезно не пьянку устраивать на могиле, а чтобы такие размышления нас с вами посещали. Вспоминаем слова: «Помни о смерти – и вовек не согрешишь».
Часто у людей подавленное настроение, начинается уныние, тема очень сильно нагнетается, и это давит психологически, не каждый может справиться. А если человек живет в информационной повестке, то вообще можно с ума сойти. Как в этой ситуации принимать реальность сегодняшнего дня и не сойти с ума?
– Прежде всего нужно читать Библию, Ветхий Завет. И тогда мы увидим, как еврейский народ воевал без конца, особенно пока ходил по пустыне вслед за Моисеем, и для них было нормальным явлением, что мужчины воюют, защищают, освобождают жизненное пространство. А если человеку очень хочется уйти в уныние, то он всегда найдет для этого причину.
И второе – почаще перечитывайте «Василия Теркина». Александр Твардовский писал о войне, но так писал, что люди наизусть заучивали, и это поднимало им настроение, вызывало мужество.
Святые отцы учат, что уныние приходит от лености, прежде всего – от лености ума. Поэтому сидение в телефоне, в потоке информации для твоего ума ничего не дает. Перед тобой просто-напросто мелькают картинки, ты впитываешь эти картинки, а ум твой не работает. А твой ум должен работать. Для этого мы молимся, читаем Священное Писание и находим время размышлять, это очень полезно. На самом деле у нас на размышления очень мало времени остается в связи с тем, что мы его скармливаем всяким пустым картинкам.
Отложите телефон и скажите, что сегодня вы размышляете. Не будете ничего смотреть, а будете размышлять, например, на тему знаков, на тему знамений, на тему слов Евангельских. Это будет очень полезно. Я неоднократно слышал от священников: если вы читаете Евангелие и какие-то строчки непонятны – не торопитесь дальше читать, перечитайте эти строчки снова и снова, поищите на них ответ, это и будет работа вашего ума. А через работу ума начинается работа сердца, потому что сначала информация приходит нам на ум, сразу на сердце невозможно подействовать, а вот на ум информация действует. Какая это информация? Что ты воспринимаешь умом, то потихонечку и ляжет тебе на сердце. А где богатство ваше – там и сердце ваше. Поэтому дай Бог, чтобы у нас на сердце была Евангельская информация, Евангельские новости. А если читать Евангелие добросовестно, каждый день и внимательно, то мы с вами увидим, что это Книга не о прошлом, а о дне сегодняшнем. Вот уж где действительно постоянный поток информации.
Но для того, чтобы читать Библию, Евангелие, наверное, должно быть какое-то особое настроение? Насколько важно быть готовым к этому чтению? Есть ли какие-то способы войти в то состояние, чтобы прочитать и понять, что там написано?
– Может быть, со временем мое мнение поменяется, через разные проходишь настроения, но пока я согласен с тем, что надо себя понуждать работать.
Даже если нет молитвенного настроения?
– Когда вы идете на работу, у вас может быть настроение или не быть, но вы идете, вы себя понуждаете, потому что вам надо зарабатывать, кормить семью или хотя бы самому поесть. Почему мы на каком-то этапе не можем к чтению Евангелия относиться как к работе? У меня нет настроения, но я знаю, что я должен читать, мне положено ежедневно по главе Евангелия прочитывать, и сегодня я должен свою главу прочитать. Настроение ужасное, то не сложилось, это не сложилось, но я начинаю читать Евангелие, и Евангелие меняет мое настроение...
Если мы с вами внимательно читаем Евангелие (а я надеюсь, что наши телезрители именно так к Евангельским строчкам относятся), то это помогает иметь правильный настрой. А потом уже, потихоньку, вырабатывается привычка. Я знаю, что у многих людей, в каком бы настроении они ни были, к моменту молитвенного правила уже подходящее настроение, то есть ум и сердце работают на восприятие тех молитв, которые они читают.
Я считаю, наша беда в том, что мы все делаем поверхностно. Готовы вычитывать все утреннее правило, не делая поправку на то, что мы его именно вычитываем, а не молимся. Поэтому я верю тем священникам, которые говорят сократить в два или три раза молитвенное правило. Пусть из десяти только три молитвы будут прочитаны, но они будут прочитаны со вниманием.
И искренним настроением.
– Да, уже совсем другое состояние души будет. Попробуй помолиться, а потом поматериться. Никак не вяжется. Ты можешь материться тогда, когда ты именно отчитал, оттарабанил молитву – и все, дальше понеслось то, что у тебя на уме и на сердце. А на самом деле люди говорят, что стыдно, когда сорвался мат с языка. Им стало перед Богом стыдно, перед Богородицей, потому что они только что молились, только что поминали Богородицу, обращались к Ней за помощью, чтобы дети не болели. И вдруг сорвался мат с языка – стыдно перед Богородицей, как будто Она рядом стоит, а ты чувствуешь себя нашкодившим школяром. Такое состояние должно быть.
Дай Бог нам со вниманием относиться к нашей христианской жизни.
Самое главное – быть целостным, собранным, думающим, помнить своих предков.
– И быть верующим!
Хотя бы просто быть хорошими людьми, честными и порядочными. Вечная память павшим воинам, будем за них молиться!
– И вечная память тем, кто безвинно пострадал в годы войны. А мы с вами молимся о здравии нашего воинства, молимся о наших павших и ждем общего воскресения, радуемся празднику Воскресения Христова.
Протоиерей Александр Трушин
Записали: Анна Вострокнутова и Полина Митрофанова
Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».
БЕСЕДЫ С БАТЮШКОЙ
Архимандрит Иосиф (Еременко): Учиться надо всю жизнь
БЕСЕДЫ С БАТЮШКОЙ
Протоиерей Александр Рябков: Бывают ли мелкие грехи?
БЕСЕДЫ С БАТЮШКОЙ
