День Благовещения Пресвятой Богородицы открывает таинство нашего спасения, таинство, в котором Бог становится Человеком, чтобы человека соделать Богом. Но этот праздник является для нас также и еще одним поводом вспомнить о страшной губительной язве нашего времени – абортах. Ведь обычным аргументом в пользу аборта на ранних сроках является рассуждение о том, что эмбрион в первые недели (а то и месяцы) существования – это не человек, а так... биомасса, сгусток плоти.
Зачавшийся во чреве Пречистой Девы Сын Божий становится Сыном Человеческим в сам момент зачатия
Христианин никак не может согласиться с подобными теориями, поскольку опирается в своих рассуждениях как раз на события Благовещения. Зачавшийся во чреве Пречистой Девы Сын Божий становится Сыном Человеческим в сам момент зачатия, а не через 40 недель или какой-либо другой период времени. Почему и называется этот праздник началом («главизной») нашего спасения, когда «Сын Божий Сын Девы бывает»[1].
Аборт на любом сроке беременности в христианстве считается убийством. Но донести эту простую мысль до многих людей зачастую невозможно. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев женщина с опытом абортов скорее готова убить человека, доказывающего, что аборт – это убийство, чем согласиться с его доводами. С позиций православной аскетики такая реакция вполне объяснима. Душа человека, совершившего смертный грех, умерщвляется и впадает в состояние, которое на языке православных молитв называется «окамененным нечувствием».
Пишущему эти строки приходилось слышать рассказ о голоде на Украине в 30-х годах прошлого века от современника тех событий. Известно, что голод тогда привел к массовому людоедству. Рассказчик поделился одной интересной деталью. По его словам, люди в семьях, причастных к людоедству, приходили в состояние некоего анабиоза. Они переставали общаться, теряли обычные человеческие реакции, да и сам человеческий облик. Некоторые доходили до того, что переставали топить имевшуюся в доме печь и разжигали прямо в доме костер, дым от которого уходил через пробитую в потолке дыру.
Убийство есть убийство. Огонь обжигает и того, кто не знает свойств огня. Человек, причастный к совершению аборта, даже если он не воспринимает его как убийство, умерщвляет свою душу. Оживить ее может лишь покаяние, но парадоксальность ситуации в том, что для души, умерщвленной грехом, покаяние представляется смертельной опасностью, и прийти в это состояние человек может, за редким исключением, лишь через тяжкие скорби. Святые отцы так писали об этом: «Душа осквернившаяся ожесточается страстьми и без сечений и прижиганий уверовать не способна. Огрубелым потребны страшные испытания, ибо без сильных болей они умягчиться не могут»[2].
«Понимаете, мы успели завести сердце, но мозг за ним не успел. Это даже уже не ваша дочь... так... кусок мяса»
Прижигание в этом случае соответствует степени поражения болезнью. Бывает, что эта степень – крайняя, как, например, в случае, описанном в одном короткометражном фильме[3]. Женщина-гинеколог очень уверенно убеждает пациенток, что в аборте на раннем сроке нет абсолютно ничего страшного. За годы работы у нее выработался набор шаблонных фраз: «Дорогая моя, это пока даже не ребенок. Там нет еще ни ручек, ни ножек. На этой стадии беременности происходит обычное деление клеток... Просто – кусок мяса». И вот когда единственная дочь этой женщины-гинеколога попадает в автокатастрофу, то она слышит от хирурга, проводившего операцию, буквально следующее: «Понимаете, мы успели завести сердце, но мозг за ним не успел. Это даже уже не ваша дочь... так... кусок мяса». И ужас многолетних преступлений предстал перед глазами убитой горем матери во всей его предельной ясности и беспощадности.
– Отмени все операции, – говорит она по телефону своей акушерке.
– На завтра? – уточняет та деловито.
– Нет, не на завтра... Навсегда. Абортов больше не будет.
Страшное прозрение. И какой ценой! Но всё же оно наступило. Хотя могло и не наступить. Как в ситуации, описанной в Откровении Иоанна Богослова: «И они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих» (Откр. 16: 10–11).
Дай же Бог нам всем быть внимательней к божественным внушениям и не заставлять Господа прибегать к столь радикальным средствам вразумления.
