Цикл «Защита веры». Беседа 7-я
О том, как обосновать бытие Бога, опираясь на понятие о Боге, в чем ошибался И. Кант, критикуя онтологическое доказательство бытия Бога, как, мысля, прийти к Богу и может ли математика помочь богословию, рассказывает Виктор Петрович Лега.
Фреска собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы г. Монреале (Duomo di Monreale)
В прошлой беседе нашего цикла речь шла о том, что бытие Бога можно и нужно доказывать. Рассмотрим же теперь сами доказательства, и прежде всего познакомимся с классическими. Их условно можно разделить на две группы: 1) доказательства, опирающиеся на внутренний опыт, или, говоря философским языком, априорные, и 2) доказательства, основанные на опыте внешнем, на познании материального мира, – в философии их именуют апостериорными. Начнем с первых, к которым традиционно относят доказательства онтологическое и нравственное. Человек, как известно, существо разумное и нравственное. И, исследуя нашу разумную и нравственную природу, можно прийти к выводу о существовании Бога.
То, больше чего ничего нельзя помыслить
Но прежде, чем перейти к онтологическому доказательству бытия Бога, которое, возможно, кого-то и насторожит, кому-то покажется излишне сложным, излишне философичным, даже, может быть, схоластичным, я хотел бы вспомнить слова профессора Московской духовной академии, заведующего кафедрой философии МДА протоиерея Феодора Голубинского (1797–1854): об онтологическом доказательстве бытия Бога он говорил как о самом совершенном, самом полном, самом лучшем. Давайте с таким настроем и попытаемся в нем разобраться.
Даже у безбожника есть понимание, Кто такой Бог, и он знает, Чье существование отрицает
Традиционно считается, что первым это доказательство сформулировал католический епископ Ансельм Кентерберийский в своей работе «Прослогион». Размышляя о том, а можно ли привести какое-либо доказательство существования Бога, которое будет абсолютно убедительным, Ансельм задумывается над начальными словами 13-го псалма, которые всем хорошо известны: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога». А почему тот, кто отрицает существование Бога, назван псалмопевцем безумцем? Но прежде, чем отвечать на этот вопрос, давайте определим, кто такой безумец, сумасшедший. Сумасшедший – это человек, который вполне серьезно, без всяких шуток, утверждает какую-нибудь откровенную чушь. Например, что квадрат круглый, снег горячий… И Ансельм такой же парадокс находит во фразе «Бога нет». Почему? Потому что каждому человеку понятно, что включает в себя слово «Бог», – продолжает Ансельм. Словом «Бог» мы называем То, больше чего ничего нельзя помыслить. И так считают все, даже те, кто отрицает существование Бога. Безбожник прекрасно понимает, что он отрицает существование Того, больше чего ничего нельзя помыслить, – это понимание у человека врожденное.
Приведу свой простой пример. Когда мы спрашиваем у кого-нибудь, верит ли он в Бога или нет, мы убеждены, что никто не скажет нам, что он не понимает вопроса. Мы услышим один из трех вариантов: «Да, верю», «Нет, не верю», «Не знаю, сомневаюсь, ищу». Но никто не спросит: «А что такое Бог?» Каждый понимает, что Бог – и тут мы возвращаемся к рассуждениям Ансельма Кентерберийского, – это То, больше чего ничего нельзя помыслить.
Рассуждаем далее. Предположим, что прав атеист и Бога не существует. Тогда что же получается? В уме человека понятие о Том, больше чего ничего нельзя помыслить, есть, а Того, больше чего ничего нельзя помыслить, не существует. Но это же полный абсурд. Выходит, что если бы я помыслил То, больше чего ничего нельзя помыслить, и Он бы существовал на самом деле, то это было бы больше, чем просто понятие без существования самого объекта, то есть Бога. Говоря кратко, понятие о Боге + Сам Бог больше, чем просто понятие о Боге при Его несуществовании. Таким образом, мы получаем, что фраза «Бога нет» превращается в следующую: «То, больше чего ничего нельзя помыслить, не есть То, больше чего ничего нельзя помыслить». Налицо очевидное противоречие, то есть это безумие – утверждать такую мысль.
На это рассуждение Ансельма Кентерберийского, который в то время был настоятелем одного из католических монастырей, написал возражение его монах, Гаунилон, который уловил главное в этом доказательстве: бытие Бога мы утверждаем, опираясь только на понятие, имеющееся в нашем уме. Но, – вопрошает Гаунилон, – мало ли какое понятие есть в моем уме? Что же, тогда и объект этого понятия существует? Допустим, в моем уме есть понятие Островов блаженных – так что же, Острова блаженных существуют? Ансельм ответил: Гаунилон не понял, что надо отличать мышление от фантазии. Острова блаженных – это фантазия. Мы о них ничего не знаем: где они расположены? каков там климат?.. Да и что такое блаженство, мы не знаем, ведь для каждого оно свое. А вот что Бог есть То, больше чего ничего нельзя помыслить, – это не фантазия, это, можно сказать, определение, с которым никто спорить не будет. Поэтому данное доказательство справедливо только для обоснования бытия Бога – ни для какого иного объекта оно не применимо.
Свойство или же проявление сущности?
Портрет Рене Декарта кисти Халса Франса, 1649Позднее в средневековой философии к этому доказательству было разное отношение, но формат наших бесед не позволяет остановиться на этом более подробно. О данном доказательстве одобрительно отзывался Бонавентура, критиковал его Фома Аквинский, проявляли к нему интерес и другие схоласты. Новую жизнь этому доказательству дал великий французский ученый и философ Рене Декарт. В начале XVII века Декарт, стремившийся к ясности, четкости и простоте изложения любой научной мысли, придал и этому рассуждению Ансельма более четкий, понятный и простой смысл. Декарт, как и Ансельм, опирается также на то, что понятие Бога существует в уме каждого человека, – в этом вообще особенность онтологического доказательства: оно апеллирует к врожденности, очевидности понятия Бога. Говоря слово «Бог», любой человек, по мысли Декарта, говорит, что Бог – это самое совершенное Существо. Иначе говоря, это Существо, обладающее всеми положительными свойствами. Очевидно, что уметь что-нибудь делать лучше, чем не уметь, – поэтому Бог умеет всё: Он всемогущ. Мы понимаем, что знать – лучше, чем не знать, поэтому и говорим, что Бог всеведущ. И так далее… Бог обладает всеми положительными свойствами.
Говорить, что Бог не обладает бытием, равнозначно утверждению, что Он не всемогущ
Но продолжим: точно так же мы скажем, что быть – лучше, чем не быть. Поэтому Бог обладает свойством бытия. Если бы Бог не существовал, т.е. не обладал свойством бытия, по мысли Декарта, то это было бы примерно так же, как если бы мы говорили, что Бог не всемогущ или не всеведущ.
На это размышление Декарта откликнулся немецкий философ Кант своим знаменитым возражением. Кстати, именно Кант и назвал это доказательство «онтологическим», так как оно говорит о бытии Бога («бытие» по-гречески – «он», в родительном падеже «онтос»). Кант увидел в размышлениях Декарта очень серьезную ошибку: по мысли Канта, существование – это не свойство.
Иммануил КантПриведу свой простой пример. Допустим, у меня на столе лежат яблоки. Эти яблоки обладают какими-то свойствами: они могут быть сладкими или кислыми, красными или желтыми, т.е. обладать свойствами сладости, кислости и т.п… Но они не могут обладать свойством существования. Я не могу пойти в магазин, попросить продать мне килограмм «сладких красных существующих» яблок и услышать в ответ: «У нас нет “сладких красных существующих” – у нас есть только “сладкие красные и несуществующие яблоки”. Будете брать?» Такой абсурд получается, если мы существование называем свойством. Разве могу я купить в магазине яблоки, не обладающие свойством существования? Существование – это не свойство. Поэтому, – продолжает Кант, – мы можем мыслить Бога всемогущим, всеведущим, всеблагим и не существующим и не впадать при этом в противоречие. Точно так же, как я могу помыслить, что яблоки красные, сладкие, ароматные и не существующие, и при этом не будет противоречия.
Гегель обратил внимание на то, что Кант мыслит о Боге как о материальном объекте, что неверно
Традиционно считается, что Кант окончательно опроверг онтологическое доказательство бытия Бога. Удивительно слышать такую фразу, потому что на самом деле это не так. И после Канта онтологическое доказательство продолжает свою историю. Одним из первых, кто возродил его, был немецкий же философ Гегель, который справедливо заметил существеннейшую ошибку Канта: он мыслит Бога так же, как мы мыслим любую материальную вещь, которая может обладать некими свойствами, а может и не обладать ими. В действительности же, пишет Гегель, «никто не станет в наши дни квалифицировать Бога в качестве вещи, и никто не станет рыться “среди всех возможных вещей” в поисках той, которая годится для понятия Бога; люди будут говорить о “свойствах” такого-то человека или коры хинного дерева и т.д., но в философском изложении уже не будут говорить о “свойствах” в применении к Богу как вещи» («Лекции о доказательстве бытия Бога»). Ведь что такое свойство? Это то, чем может обладать некий предмет в плане его качественной характеристики. Вот яблоки в моем примере могут быть сладкими, а могут быть несладкими, кислыми; могут быть красными, а могут быть и зелеными. Вот и получается, что Бог, по Канту, может быть всемогущим, а может быть и не всемогущим. Нет, – скажет любой человек, хоть немного знакомый с догматическим богословием, – всемогущество, всеведение – это не свойства Бога. Или, точнее, это так называемые свойства. Мы можем говорить так применительно к человеку: «Вот у того есть замечательное свойство: он мастер на все руки, он всё умеет. А этот пока еще много чего не умеет, у него нет этого свойства». К человеку мы применяем эти слова, понимаемые как его свойства.
Для Бога же всеведение, всемогущество и т.д. – это проявления Его сущности для нас. Поэтому к Богу не применима такая логика, которой мы пользуемся по отношению к вещам материального мира. Бог есть Дух, и понятие «свойство», которое мы используем для вещей материального мира, для Него не годится.
Направляя мысль к Богу
В русской философско-религиозной мысли онтологическое доказательство получило своеобразное продолжение. Особенный интерес к нему проявляли такие мыслители, как протоиерей Феодор Голубинский, епископ Михаил (Грибановский), философы Семен Людвигович Франк, Николай Онуфриевич Лосский.
Епископ Михаил (Грибановский) в своей магистерской диссертации «Истина бытия Божия», которая и посвящена критике кантовского опровержения этого доказательства, напишет удивительные слова: что «сам Кант своею критикою подготовил путь к онтологическому доказательству как непосредственному факту нашего самосознания. А это доказательство покоится уже на чисто христианском учении о личности человека как образе Бога».
Онтологическое доказательство основано на понимании того, что человек есть образ Божий
Действительно, здесь коренится смысл этого доказательства: поскольку человек есть образ Божий, а, как утверждали отцы Церкви, образ Божий находится, прежде всего, в душе человека, а еще точнее – в его уме, то и в уме должна содержаться та, так сказать, часть Божества, которую мы можем в себе видеть. Вот как рассуждают названные мною замечательные русские мыслители: дело не в понятии Бога, которое мы находим в своем уме, а в том, что в своем уме мы находим вообще ум, вообще мышление, этот бесконечный мир умопостигаемых сущностей. Ведь когда я мыслю, например произношу простую фразу: «Дважды два – четыре», никто со мной спорить не будет, – это утверждение, действительно, истинно, это не есть моя выдумка, мое субъективное мнение, это объективная истина. Но если это объективная истина, то она существует объективно, независимо от меня. А если независимо от меня, то она существует и вне меня, только не в материальном мире, а в некоем умопостигаемом мире, мире духовном. Оказывается, когда человек мыслит, мыслит правильно, истинно, то он направляет свою мысль к этому умопостигаемому миру – миру божественному. Вот почему русские православные религиозные философы столь высоко оценивали онтологическое доказательство бытия Бога.
По мнению епископа Михаила (Грибановского), который согласен с протоиереем Феодором Голубинским, это доказательство лучшее, потому что оно является тем самым «мостиком», что перебрасывается от философии к религиозному опыту: начиная рассуждать, мы обращаем внимание на то, что наше рассуждение – это не просто соединение понятий и делание выводов из этих понятий, а некоторое умозрение. Это тоже зрение – только умом. Не глазами, а именно – умо-зрение: мы видим некий другой, умопостигаемый, духовный мир, в котором тоже нужно уметь разбираться и уметь видеть причину этого мира. А причина этого мира также должна существовать, и она не может не быть тоже духовной, умопостигаемой, не видимой глазами – как мы читаем в Священном Писании: «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1: 18), «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4: 24), «познайте Истину». Вот к чему призывает нас Священное Писание: стремитесь к Истине. И даже если я начинаю с простой истины – математической, естественнонаучной, – восхожу через нее к истине философской, далее к истинам богословским, религиозным – вот тогда я действительно смогу понять, что Истина существует объективно.
Поэтому, собственно говоря, это доказательство старше, чем рассуждения Ансельма Кентерберийского и Декарта. Еще античная философия – Сократ, Платон и особенно Плотин – говорили об объективности истины, о независимости ее от человека и, следовательно, о ее независимом от человека существовании.
Математически точно
Вклад русской философии конца XIX – начала ХХ века в развитие понимания онтологического доказательства бытия Бога весьма значим. Но было бы несправедливым считать, что на Западе после Канта оно осталось без внимания. В современной аналитической философии – у Ч. Хартсхорна, Н. Малкольма, А. Плантинги и др. – мы также находим размышления над этим доказательством. И самое любопытное – может быть, даже самое скандальное – то, что в конце ХХ века мы находим математический вариант онтологического доказательства у великого австрийского математика Курта Гёделя. Разбирая после смерти его рукописи, ученики нашли в них размышления, которые по своей логике напоминали онтологическое доказательство существования Бога. Не буду вдаваться в подробности этих рассуждений, которые сам Гёдель не назвал онтологическим доказательством, но поскольку размышления его шли именно в этом ключе – о существовании абсолютно совершенного существа, точнее, существование объекта, обладающего качеством божественности, – то они и получили такое название: математический вариант онтологического доказательства бытия Бога. И неслучайно именно математики – Гёдель, а также Декарт, Лейбниц и даже атеист Бертран Рассел – испытывали огромный интерес к этому доказательству: ведь оно по своей структуре действительно напоминает математическую теорему. Исходя из определения понятия Бога, мы приходим к выводу о Его существовании. Декарт даже сравнивал это доказательство с теоремой в геометрии: как, например, из понятия треугольника можно вывести все его свойства, так и из понятия Бога можно вывести Его свойства, в том числе Его существование.
Такова славная история этого доказательства – я фактически процитировал Бертрана Рассела, который, будучи откровенным атеистом, в своем учебнике по истории западной философии, излагая онтологическое доказательство, пишет удивительные слова: «Ясно, что доказательство с такой славной историей достойно уважения независимо от того, состоятельно оно или нет». Поэтому и я призываю отнестись к нему со всей серьезностью, тем более что русская философская мысль внесла очень значимый, самобытный вклад в него и показала, что, собственно, отличие онтологического доказательства от религиозно-опытного не столь уж и велико. А религиозно-опытное доказательство является абсолютной истиной: ведь именно в живом религиозном опыте человек лучше всего убеждается в существовании Бога.
