Автор: Артемий Слезкин
Когда в разговорах с другими заходит речь о человеке, ушедшем из жизни, мы понуждаем себя говорить о таковом только хорошее. Даже если усопший имел жизнь гнилую и зловонную, все равно, изо всех сил мы стараемся найти в его кромешной тьме лучик доброго света. Совестливо, знаете ли, говорить плохое об умершем. Вот и поговорку наш совестливый народ придумал: «Об умершем – или хорошо, или ничего». А так как «говорить ничего» чаще всего не получается по причине нашей балаганной словоохотливости, то и приходится подбирать теплые краски и мягкие тона для портрета ушедшего в мир иной.
Но тогда, по логике вещей, не так же, по-доброму, с теплотой, мы обязаны словоохотничать о живых, о тех, кого мы знаем, кто приходится нам родственником, коллегой по работе, знакомым? В отличие от мертвых, которым, по большому счету, все равно, что о них говорят, они-то будут рады, если узнают, что о них отзываются в лучезарных тонах.
Увы! Чаще всего мы судачим об отсутствующих, «перемывая им кости» пополам с грязью и не жалея уничижающих эпитетов. Отчего так? Из-за какой такой сердечной заразы? Значит, живых мы ценим меньше, чем мертвых? Живых мы любим меньше, чем усопших? Абсурд! Как раз о них-то, о живых, о тех, кто следует по жизни тем же маршрутом, что и мы, надо говорить «или хорошо, или ничего!» Если сказать хорошего нечего, лучше промолчи, но не осуди! Переключи разговор на другую тему, пожертвуй правдой ради сохранения мира и любви.
Что же часто происходит на деле? «Или плохо, или очень плохо». Причина? Зависть. Гордость. Тщеславие. Видение себя выше всех, лучше всех. Ядовитая злоба, явно или скрыто кишащая в наших подгнивших душонках. Душонках, мертвых на добро, на милость, на прощение. На любовь, которая бы покрывала недостатки и несовершенства ближних. И пока мы будем мертвы душой, будет литься из нас «хорошее о мертвых и плохое – о живых».
Не ценим, не терпим, не любим мы друг друга, не стремимся быть вместе, не хотим сообща, в крепких союзах, противостоять хлестким ударам холодного мира. Пока живы, нет нам особого дела даже до близких людей, до их внутренней неизбывной боли, их плачущего одиночества, их натужной нужде в нас. И только смерть, по насмешливой иронии судьбы, на какое-то время объединяет нас.
На похороны съезжаются родственники и друзья усопшего из самых далеких закутков. Зачем? Проститься. И хочется волком взвыть им: а где вы были, пока жив был человек? Пока думал, верил, радовался, болел, рвался вперед, вцепившись ногтями в неприветливую землю? Когда так нуждался в вас, но вас не было рядом, потому что дела, потому что планы, потому что всем тяжело. И вот стоят теперь в шеренгу возле могилы все эти… Стоят, хороня не только близкого, хороня, быть может, любовь, которую недосказали, недодали, недовезли.
Да, об усопшем нужно говорить хорошо, но не ему, а Богу говорить. Хорошее об усопшем – это молитва. Молитва об усопшем – это одетая в крик души любовь к нему. И крик этот слышит Бог – Любовь. Но где наш крик о живых? Не лицемерное пустозвонство, а искреннее желание добра ближнему? Истинная любовь во Христе побуждает думать о ближнем, говорить о ближнем, делать ближнему только добро, одаривая его светом своей души. В этом – исполнение Евангелия, исполнение воли Божией. Что же чаще всего на деле? Все то же: о мертвых – хорошо, потому что им ничего от нас не нужно. А живые – обойдутся.
Сколько же Бог будет все это терпеть?... Хлоп! Тромб… ДТП. Теракт. Оползень. И будут уже над моей могилкой разные словоохотники вытирать слезы, поминая меня добрым словом. Только что мне будет за дело до слова этого? Уж лучше просто помолитесь о душе моей окаянной…
