Беседа преподобного Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым
В Священном Писании и у святых отцов мы можем найти достаточно мест, где говорится, что христиане с усыновлением во Христе Отцу Небесному получили дар Святого Духа и являются теперь богами по благодати.
Эта Божественная благодать впервые сошла на апостолов Христовых в День Пятидесятницы, сообщалась апостолами верным через возложение рук, а впоследствии стала подаваться христианам в Таинстве миропомазания.
Причем Божественная энергия, подаваемая христианам, становится не просто подобием некоей духовной одежды, но – нашей второй природой. Об этой двуприродности христиан по образу Христа пишут святые отцы и учителя Церкви, например в толковании на евангельский отрывок, в котором Господь говорит Марии Магдалине: «Иди к братьям Моим и скажи им: “восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему”» (Ин. 20: 17).
Двойное употребление понятий «Отец» и «Бог» здесь не случайно и не является лишь формой параллелизма, свойственной еврейской поэзии, но имеет глубокое смысловое значение. Святитель Григорий Палама толкует приведенный отрывок следующим образом:
«Ибо Он – Отец наш по благодати усыновления Духа; Его же Он – Отец по естеству Божественному; так Он – наш Бог, как Творец природы; Его же Он – Бог, в силу того домостроительства, что Он восприял человеческое естество; и по этой-то причине Он сказал это в раздельном виде, дабы мы уразумели взаимное различие»[1].
То есть люди – существа сотворенные, для которых по самому факту происхождения Творец является Богом. Соединяясь же в Церкви со Христом, мы получаем усыновление по воспринятой благодати. А для Христа Небесный Отец является таковым вечно, по вневременному рождению. С момента же Воплощения превечный Отец становится для Своего совечного Сына Богом, поскольку Сын Божий, родившись на земле от Пречистой Девы Марии и Святого Духа, воспринимает, пусть и очищенную от греха, но все же тварную человеческую природу.
Таким образом, христианин подобно Христу становится двуприродным. Различие состоит в том, что человек, будучи сотворенным, не способен приобщиться сущности Бога, но приобщается Божественной энергии (благодати), которая и становится его второй природой.
Христианин приобщается Божественной энергии, которая и становится его второй природой
По этой причине христианин и является богом, как сказал святитель Григорий Палама: «по благодати усыновления Духа». Поэтому апостол Иоанн Богослов говорит, что Бог дал нам возможность не только «называться», но «и быть детьми Божиими» (1 Ин. 3: 1).
И здесь возникает вполне законный вопрос: если мы боги, то почему это незаметно? Ведь явно, что это должно выражаться не только в словах. Если мы посмотрим на себя и свою жизнь, то со скорбью будем вынуждены признать, что если «мы – боги», то оседланная корова – это вершина гармонического соединения.
Налицо явное противоречие. С одной стороны, мы имеем церковное учение о том, что христиане являются богами по благодати, или, по слову апостола Петра, «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1: 4). С другой – мы видим «себя любимых», но грешных и немощных, кружащихся в вихре земных попечений и ощущающих в себе недостаток не только Божественной, но зачастую и самой элементарной человеческой силы.
Для разрешения этой дилеммы можно прибегнуть к следующему рассуждению. Догматы Церкви неизменны, и подаваемая нам в Таинстве миропомазания Божественная благодать, без сомнения, является реальностью. Но дело в том, что, рождаясь от воды и Духа, мы получаем новую жизнь, в которую входим как духовные младенцы. Чтобы лучше понять, что происходит с новопросвещенным после Крещения, следует обратиться к примеру новорожденного ребенка.
Когда человек рождается, он обладает всей полнотой человеческой природы. У него есть душа и тело, есть отдельные телесные органы и душевные способности. Но он практически этой природой не владеет. Первое время он плохо видит, почти не слышит, не понимает, что с ним происходит. Он не владеет своим телом, пугается своих рук, как если бы они были чужими. То есть отношение младенца к собственной природе можно определить выражением: обладает, но не владеет.
Похожее состояние можно заметить в парализованном человеке. Болезнь приводит к тому, что хотя он может понимать, что и как нужно делать, но не способен двигаться, поскольку не владеет членами собственного тела.
Нечто подобное совершается и в нашей духовной (точнее, наверное, будет сказать: «бездуховной») жизни. Дух нам дан, полнота Божественной благодати излилась на нас в Таинстве миропомазания. Но мы не владеем ею. Мы – духовные младенцы не в лучшем понимании этого слова. Мы – парализованные, обладающие, но не владеющие дарованной нам Божественной энергией.
Мы – духовные младенцы, обладающие, но не владеющие дарованной нам Божественной энергией
В чем же причина этого? Ответ лежит на поверхности. Путь ко владению полученной нами благодатью проходит через исполнение заповедей. Пример владения этой духовной природой мы видим в наших святых. Они и являются теми людьми, которые, можно сказать, освоили, или, как пишется в наших богослужебных книгах, «стяжали» подаваемую каждому христианину благодать. Преподобный Серафим Саровский именно «стяжание Духа Святаго Божиего» называет истинной целью «жизни нашей христианской»[2].
Исполнение евангельских заповедей, соблюдение слова Божия является тем путем, через который совершается овладевание даром Святого Духа, что делает верного последователя Христова обителью Пресвятой Троицы:
«Иисус сказал ему в ответ: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14: 23).
При этом у святых отцов можно найти мысль, что сами заповеди как слово Божие являются Божественными энергиями.
Соблюдение заповедей непосредственным образом приобщает христианина к Богу
Соблюдение заповедей в самом себе таит награду для подвизающегося идти тесным путем, поскольку непосредственным образом приобщает христианина к Богу. Как писал об этом преподобный Максим Исповедник:
«Стало быть, соблюдший через послушание заповедь и дело праведное совершает, и через любовь сохраняет нераздельное единение с Заповедавшим. А нарушивший ее через непослушание и грех совершает, и расторгает свое единство по любви с Заповедавшим»[3].
Конечно, исполнение заповедей связано с трудностями, оно требует от каждого посильного подвига, который (что, пожалуй, и есть самая большая трудность) обязательно должен сопровождаться смирением. Но если мы хотим не только называться, но и быть сынами Божиими, другого пути не существует.
