Отец Проклу (Никэу), во святом крещении Георгий, родился 13 ноября 1928 года в селе Митоку Бэлан Нямецкого уезда, Румыния. Поступил в монастырь Сихастрия того же уезда 1 ноября 1948 года. Монашеский постриг принял в 1949 году в монастыре Слатина, куда из Сихастрии был переведен вместе с архимандритом Клеопой (Илие), иеросхимонахом Паисием (Олару) и группой иноков для возрождения монашеской жизни. Когда в 1959 году стали массово закрывать монастыри, а монахов разгонять, он по благословению своего духовника, архимандрита Клеопы, вернулся в родное село, как того требовали власти, и стал проводить там отшельническую жизнь, уединившись в маленьком домике на околице.
До самой смерти подвизался в подвиге ночной молитвы, клал по многу земных поклонов, подолгу постился. Обладал даром слез и прозорливости, мог ответить на еще не заданные вопросы. Давал советы верующим, во множестве приходившим к нему. Проведя в таких подвигах более 60 лет, преставился ко Господу на 89-м году жизни 28 января 2017 года. Похоронен на кладбище монастыря Сихастрия Путней.
Как же Бог любит смирение…
Монах Прокл (Никэу)Бог любит человека смиренного. Ты видел, у всех святых имелось смирение. А кто говорит о себе, что он святой, тот прельщен диаволом. Святые такими не были. Святые не считали себя хорошими, а думали, что они недостойные, что они «гной земный» (Пс. 82: 10). Вот так-то.
Я вот что сказал бы: Бог так возлюбил человека смиренного, что простил ему грехи, которые тот совершил. Бог преисполнен доброты, но Он не прощает гордыни. Все грехи прощает, а гордыни не прощает.
Кто гордится, тот впадает в блуд. Вот так-то, кто гордится… То есть Дух Святой оставляет его. И когда он видит, что пал, тогда начинает задумываться и учится смирению. Вот так-то, вот как обстоит дело… А чтобы нас не покинул Дух Святый, надо вот что зарубить себе на носу: все лучше меня, я самый грешный.
И когда тебе приходит помысл сказать что-нибудь в отместку, ты ответь помыслу так: «Я скажу ему, но не сегодня – завтра скажу». А до завтрашнего дня еще вознесу молитву, помолюсь и ночью, и Дух Святой изгонит этих духов, и я назавтра не скажу ему ничего и буду радоваться, что смог победить в себе зло. Вот так вот. Вот как обстоят дела.
Благий Бог не оставит нас
Остерегайтесь, чтобы враг не совлек с вас любовь, имеющуюся между вами. И чаще прощайте друг друга и возносите молитву о том, чтобы Дух Святой изгнал тех духов. Ибо знайте, что все диаволы ада повылезали на лицо земли. Где двое-трое христиан, враг набрасывается на них и так сбивает с толку, что…
Мы уже не те христиане, какие были когда-то… Мы немощны и только тогда можем выпутаться, когда у нас есть смирение
Потому что мы очень слабые христиане, мы уже не те христиане, какие были когда-то… Мы немощны и только тогда можем выпутаться, когда у нас есть смирение. Сколько могу, я всех учу, как научил меня один батюшка: когда я иду в церковь (заруби это себе на носу), я должен думать, что все в этом храме лучше меня. Творить про себя такую маленькую молитовку: «Боже, прими и меня в покаянии» – и видеть всех лучшими себя. Творить молитву в уме, слушать святую литургию и уйти себе с миром, и Дух Святой не покинет тебя.
А если я прихожу в храм и начинаю всех взвешивать на весах и свысока смотрю на другого… тогда я могу пасть, но не головой, а умом пасть, и Дух Святой меня покинет, и тогда обрушиваются напасти.
Но я вот что скажу вам: сколько можем, не будем отступать от молитвы и будем хранить здравую веру. Вот так вот… И когда я встаю на молитву, важно, чтобы у меня ни на кого никакого зла не было. Если у другого что-то есть – это его дело! Чтобы у меня не было. Вот так вот… И, сколько могу, не воздавать злом за зло. И когда встану на молитву, помолюсь за всех, кто просил помянуть их в молитве. И Благий Бог не оставит нас одних.
Но я вот что скажу вам: я крайне ублажаю тех христиан, которые говорят, что у них есть духовник, ибо если у них есть духовник, то, верю Благому Богу, они обретут спасение, потому что через этого духовника мы можем исповедоваться. Мы, как люди, грешим, а на исповеди облегчаем себе душу, и Благий Бог не оставит нас, если у нас есть смирение.
Кто прозрел, тому остается только одно: плакать. Но плакать не о том, что здесь, а о том, что ждет меня на том свете
И я вот что скажу вам: приближаются последние дни. Годы болезней начались. Великое несчастье творится сейчас. Кто прозрел, тому остается только одно: плакать. Но плакать не о том, что здесь, а о том, что ждет меня на том свете. Здешнее проходит: худо ли, бедно ли, но жизнь проходит. И мы, сами того не желая, окажемся в конце пути. И вроде только вчера мне говорили: «Эй, мальчик, ну как твои дела?» Прошло так мало времени – и: «Дед, ну как дела?» А я знаю? Ты веришь, мне ведь даже некогда было расти. Ты что, не видишь? Меня же всего две с половиной пяди, не больше.
Ну да… А сейчас, когда я получу телеграмму – мне ведь осталась только одна телеграмма, – и всё, всё, вы от меня отделаетесь.
Но я вот что скажу вам, потому что это очень важно. Наша жизнь такова: одних ожидает радость в конце пути, а других печаль, скорбь. А мы… Расскажу вам кое о чем. Пришли сюда с детьми, чтобы я их благословил. И была там одна маленькая девочка, лет пяти. Она плакала. Были и мама ее, и несколько верующих здесь. А она плакала. И всё говорила:
– Мама, а где мои братья, где мои сестры?
Другая женщина говорит ей:
– Да отстань ты, замолчи!
А третья говорит:
– Замолчи, твоя мама извергла их вон. У нее их нет.
И я скажу так: больше всего у меня болит душа за тех, кто делал аборты. Но пусть не отчаиваются: здесь нужно покаяние и сокрушение. И чтобы не витали мыслью неведомо где, а молились Благому Богу с покаянием, смирением, исповедью – и Благий Бог не оставит нас, но только нужно много смирения.
Что бы со мной ни случилось, я не должен говорить: «Это потому-то», – а должен говорить так: «Это по моим грехам»
Я обнаружил вот что, ведь ты говоришь обо мне: если я молюсь со смирением, то помогает святая сила. А если не смиряюсь и мне не хватает смирения, то обрушиваются искушения. Вот так вот… И еще заметил вот что: что бы со мной ни случилось, я не должен говорить: «Это потому-то», – а должен говорить так: «Это по моим грехам». И если я говорю «по моим грехам», и смиряюсь, и молюсь всем сердцем, то Благий Бог управит так, чтобы установилось благорастворение воздухов…
Нравится ли Богу, как я живу?
Случилось так, что сюда пришли трое господ – из важных, не из маленьких. Сели они вон там, а я сидел на этой скамейке и ждал, чтобы они что-нибудь сказали, ибо так слышал от кого-то: дескать, нехорошо глупому открывать уста перед умным, потому что он может огорчить умного. И я ждал, чтобы они заговорили, и готов был ответить на вопрос, который зададут. А они не говорили ничего и только смотрели на меня.
Вижу, время идет, а там ждал еще кто-то, и он спешил, и говорю так:
– Господа мои, знайте, что, если я сейчас умру, диавол заберет меня к себе. Не нравится мне, как я живу. Да и Богу тоже не нравится, как я живу.
Тут третий господин смутился:
– О горе мне, горе мне, знайте, что вы меня разочаровали.
Вот так вот… Я-то думал, что… А он:
– О горе мне, вы меня разочаровали! Если ты говоришь, что диавол заберет тебя в ад, то что же остается нам?
Я сказал ему:
– Дело ваше, воля ваша. Вы люди умные, можете видеть всё во мраке. А дурак всегда норовит плюхнуться в канаву, он ведь это только и может. Зачем требовать от него того, чего он не может… Так вот… А вам легче выкарабкаться. Вот так-то…
Но я сказал им:
– Будь я на вашем месте, я бы пошел к хорошему духовнику исповедаться. Он научил бы меня, как прощать ближнего, а заодно научил бы, и как ходить в церковь. И когда я пришел бы в церковь, то видел бы всех лучшими себя, а себя грешнее их, и говорил бы себе в уме: «Боже, прими меня в покаянии».
А в то же время что я слышу в храме? «Отче наш»! А произнеся «Отче наш», вышел и встретился с кем-то, кто причинил мне когда-то зло. Глаза бы мои его не видели! И я забыл, что только что читал «Отче наш». Увы мне, ведь в «Отче наш» сказано так: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». А разве я оставил ему? У меня ведь были плохие мысли на сделавшего мне зло. И тогда я погиб. Вот так вот.
Если хотите спастись, остерегайтесь одного: что не нравится вам, того не делайте другому
Но сказал им еще и такое слово:
– Поскольку вы пришли сюда, господа мои, то знайте, что я возвещу радость и для вас. Скажу вам так. Если хотите спастись, остерегайтесь одного: что не нравится вам, того не делайте другому.
Один из них всё не мог взять в толк, о чем я говорю, и я сказал так:
– Я спрашиваю еще и свою совесть: «Совесть, скажи мне правду: если я сейчас умру, Бог спасет меня? Богу нравится, как я живу?» И тогда совесть убеждает меня, что мне надо исправляться путем исповеди, путем молитвы; ночью, поспав пару часов, немного вставать на молитву и немного плакать от всего сердца. И когда я встаю на молитву, важно, чтобы у меня ни на кого зла не было. И тогда Дух Святой не оставит нас. Вот так вот. Помоги, Господи!
