В чем смысл праздника Торжества Православия? Рассуждает священник Константин Камышанов.
Стать знаменитым писателем очень просто. Если нужен успех – надо порадовать современников. Если хочется быть знаменитым, то надо писать так, что твои слова были интересны человеку, который будет жить спустя пятьсот лет после тебя. А великими становятся тогда, когда пишут Богу.
Также и в любом другом деле. Подобным творчеством является строительство Церкви. Тысячи и тысячи святых отцов, богословов, поэтов, музыкантов, архитекторов, ремесленников, философов и императоров трудились над созданием Православной Церкви. Правда, тогда не было Православия как антитезы католичеству. Мы тогда были одной семьей христиан.
За полтысячи лет христианство обогатилось познанием, как самого себя, так и Бога. Истина родилась в горниле борьбы с ересями и даже в войнах. Наличие ересей в Церкви косвенно свидетельствует о ее жизни, так как на мертвом стволе жизни нет. Ереси и борьба с ними стали тем горнилом, в котором выплавилось верное понимание Троицы, природы Христа и Божией Матери и человека, таинств и смысла жизни.
Лучшие люди всех времен и всех народов, собравшись вместе и будучи научены Самим Богом, приняли на семи Вселенских соборах решения и определения оформившие Церковь.
В первое воскресение Великого поста 843 года стало ясно, что в здание Церкви уложен последний кирпич. Так архитектор, строящий храм, однажды понимает, что здание готово, отходит , чтобы было видно оно все целиком и говорит с удовлетворением
— Эх, хорошо!
Так и церковь была выстроена прекрасно. Сейчас много «архитекторов», которым кажется, что они могут улучшить фасады, внутреннею жизнь нашего общего дома – Православной Церкви, но как-то не верится им. Теоретически это вполне возможно и даже допустимо, однако надо иметь ввиду, что поздний Рим и Византия были государствами, весь ресурс которых был нацелен на развитие Церкви.
Поэты и музыканты, крестьяне и воины, отшельники и императоры, все участвовали, если не в прямом строительстве, то косвенно создавали атмосферу, в которой неудача, например, в иконописи была случайной.
В то время как у нас, удача в церковном искусстве происходит не «потому что», а «вопреки». У нас нет этой культурной среды, нет такого богословия, нет мощи античного ремесла, нет такого количества цельных верующих людей. Хотя какие-то улучшения не только могут быть, но обязаны быть.
Точно также считали те, кому досталось в наследство это великолепное сооружение, поднятое Богом и людьми. Люди попытались приделать в этом здании свои окошки. Сначала католики отделились от Православия, разломив Церковь пополам.
Потом решили в день памяти Торжества Православия напомнить всем о превосходстве его над всеми уклонами в христианстве. Потом решили поминать в этот день спонсоров, благодетелей, выдающихся личностей. Людям, имеющим доступ к бумаге и власти, иногда кажется, что они пишут в Вечность. Смешно.
Конечно, не все люди архитекторы и им сложно понять величие Софии Константинопольской или Реймского собора. Их нельзя судить за то, что они норовят завесить стены тряпочками, букетами и картинками. Можно понять, что им тоже хочется нацарапать на стенке свое имя для того, чтобы благодарные потомки прочли и их имя на святых стенах. Они привязали к этому празднику множество имен для молитвенного величания. Потом, подумав, добавили тех, кому надо возглашать анафему.
Поэтому в XVII и XIX веке чин Торжества Православия был значительно очищен от поминания героев забытых дней, как корабль от ракушек. Упорядочили анафему. Хотя
старая анафема старым злодеям теперь кажется детским лепетом после неслыханного глумления над Церковью в XX веке.
Кто такой Мазепа по сравнению с Иудой Лениным? Тем более, что сегодня Мазепа на Украине герой, а его портрет можно видеть на украинских банкнотах вместе со святым князем Владимиром и Ярославом Мудрым.
Анафема Патриарха Тихона коммунистам, была также вполне явно возглашена и никем не отменялась, однако, и та и другая анафемы обходятся стороной, что говорит о переменных составляющих праздника.
И как-то за этими апгрейдами праздника, установленного великой царицей Феодорой, на специальной службе в Софийском соборе в 843 году, стал отодвигаться в сторону чертеж, по которому строилась Церковь.
Зимой наши реки покрыты льдом, а под ним скрытая от глаз, продолжает течь река, полная разных растений, подводных жителей, песка и камней. Таким ручейком среди праздника является сегодняшнее евангельское чтение о призвании Христом первых учеников. Он журчит тихо, но, неспроста, Церковь его предложила на Литургии именно в этот день. Беседа Господа с Нафанаилом. Почему сама Церковь связала этот незатейливый сюжет с Торжеством Православия? Что торжественного в беседе Бога и рыбака?
Мы можем припомнить как харизматические вожди ересей и лже-религий находили своих первых учеников. Эти находки всегда написаны маслом и выставлены в лучшей раме.
Особенностью учреждения Церкви на земле стала одна важная особенность, сыгравшая определяющую роль не только для нас, но и для судеб мира. Эта особенность резко выделяет христианство от религий пустоты.
Индия предложила уход в внутренний мир личности с целью обретения блаженства. Закрыл глаза, полегчало на сердце, и мир стал, как бы, улучшаться. Ислам сделал ставку на союз государства и религии, создав идею Симфонии, в ее полном совершенном виде. В нем религия, государство и война стали инструментами создания Рая на земле (что-то это напоминает и кто-то по этому тоскует). Насилие и вера, праведность и наказание стали цементом этого здания.
Христос принес нечто парадоксальное – любовь, как основу жизни на небе и на земле. Им была предложена любовь, как строительный материал Церкви, основанной на земле и растущей в небо.
Нам слова Христа кажется тривиальными, однако для древнего мира это было неслыханным делом. Мир устраивался силой, кровью, жестокостью, золотом и подлостью. Любовь была уделом редкой семьи или неудачников. А тут пришел Некто обещающий создать сверхимперию любовью. По меркам античности – это настоящее безумие.
В микросюжете о призвании Нафанаила мы видим как Господь вежливо, тонко трогает струны сердца праведника. Как Он, словно регент, дает тон камертоном, и струны сердца Нафанаила вдруг сразу начинают звучать мощно и чисто.
В этом и состоит торжество Православия — в тихом голосе Бога, созидающем море и горы, государство и Церковь, счастье, веру, надежду и любовь. Этим тихим голосом и благожелательностью создается надмирное и вечное Царство. Это и есть проект, чертеж здания, завершенного в IX веке. Что изображено в нем?
Еще раз вчитаемся в Евангелие.
Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета.
Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня?
Филипп одним из первых встретил человека говорившего с такой силой, властью и верой, какой не может быть у простого смертного. Исполнившись радости он побежал, именно побежал, к другу:
— Друг, я нашел Мессию!!!
Легкий на подъем Филипп, неспроста решил привести Христа к Нафанаилу, видя в нем человека трезвого, знающего Закон, и не склонного к пустым восторгам. Именно, твердость веры и сила характера позволила ему позднее принять смерть в Баку, где его распяли вниз головой. Мучители сдирали ему кожу, а он не уставал проведывать Христа, которого он так странно встретил на берегу Генисарета.
А тогда у смоковницы происходила странная сцена. Стоит Бог, перед ним сидит деревенский праведник и ехидничает:
— Может ли быть что доброе из Назарета?
Вот основанные детали чертежа Церкви.
Господь смиренно и, возможно, с доброй улыбкой (а невозможно представить этот диалог без улыбки) чествует Нафанаила, выделяя важнейшее основание Церкви – отсутствие лукавства. Не лукавое, цельное и чистое сердце – это кирпичи здания Церкви. Итак, нежная любовь Самого Бога и чистое сердце — это раз. Вежливость Господа, доброжелательность позволяет Ему подойти к сердцу человека и постучаться и ждать, когда человек позволит войти.
Нафанаил разрешил постучать в свое сердце, потому что он и сам давно искал Бога – это два. И Христос напомнил ему о чем-то очень важном, что праведник переживал под смоковницей, когда рядом с ним никого не было, и никто не мог слышать его мысли. Это было чем-то очень личным и тайным, что знать мог только один Бог.
Нафанаилова душа вздрогнула от того, что ему вдруг стало ясно, что Господь видел его и тогда, но только сейчас, как добрый Отец открылся ему. Праведника привела в восхищение мысль о том, что Господь видел его всегда, во все время его жизни. Также как Он каждую минуту видит нас.
Господь всегда очень нежен и аккуратен в прикосновении к нашей душе. Как говорит о нем другой апостол: «Льна курящегося не угасит и трости надломленной не переломит». Так и здесь Христос очень бережно отнесся к вере Нафанаила. Он никак не давил на него и терпеливо ждал. Ведь этот рыбак мог поступить совершенно по другому.
Нам тоже то и дело является Христос, однако, мы не так чутки и не так отзывчивы как этот праведник. Вере обязательно нужна свобода. Без свободы она превращается в культ. Демонстрация грандиозных чудес могла испугать Нафанаила и превратить его не в ученика, а в раба. Между Богом и Его учеником вместо доверия и дружбы могли создаться отношения рабства и страха. Богу это не нужно. Богу нужны любимые друзья, а не жалкие рабы. Он ведь Бог. Зачем Ему трепещущий раб?
Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев.
Бог открылся Ему, а Нафанаил протянул руку – это три. Три — это взаимная любовь.
Любой нормальный человек не может жить без Бога. Мы то теряем Его голос, то снова находим, но без него нам всегда скучно. А с ним мы счастливы. В этом состоит вся драматургия нашей жизни. Для Нафанаила поиск и обретение Бога были так важны и так значимы, что он тут же встав и все бросив, уходит за Мессией. В минуту он из рыбака превращается в апостола. В минуту он из неизвестного бедняка, становится наследником сокровищ Небесного Царя и великолепного Царства.
Церковь имеет две проекции: земную и небесную. Торжество Православия говорит нам о торжестве полноты Церкви. Из этого следует, что Бог вместе с человеком строит не только земное учреждение. Мы вместе с Богом реставрируем Рай, поломанный Адамом.
Это так восхитительно восстанавливать Рай. Потому что этот праздник не просто память прекрасному поступку царицы Феодоры. Это понимание того, что реставрация продолжается и мы ее участники. Поэтому, стоя на службе, наше сердце горит неспроста. Этот праздник не музейный экспонат. Это реалия нашей будничной жизни.
Чудо и Торжество Православия – его сила могущая преображать персть в золото, обыденность в торжество духа радости, казалось бы слабой силой любви. Как в атоме радиоактивных элементов, силы взаимодействия частиц ничтожно малы, а результат распада – атомный взрыв. Так и с малой силой любви, ставшей энергией воскресения мира.
Слово воскресение имеет корень – «крес» — искра, вспышка, огонь. Две тысячи лет назад мир занялся искрой и стал постепенно разгораться любовью, торжествующей над злобой и мраком.
Да, гражданская война IX века в Византии была очень тяжелой и победа над иконоборцами принесла в империю мир и ясность в Церковь. Но не этим ценен 843 год по рождеству Христову. Торжество Православия не в торжестве земном. Не в финале гражданской войны. Оно не шуме и не в параде, и не громе труб, и не в анафеме Мазепе, не в иконах, хоть они и нужны всем и часто красивы.
Иконы — никак не Торжество Православия. Это только один из последних камней в здании Церкви. Торжество ее в самом существовании Церкви, собранной по «чертежам» преображения Нафанаила. А преображение Нафанаила заключается во взаимном стремлении Бога и человека. В чуде семечка ставшего мировым деревом.
Чудо под смоковницей не кончается. Оно продолжается уже над нами Торжеством Православия. Эти слова о том, что мы увидим ангелов, чудо нашего личного преображения:
Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.
Можно стать знаменитым или даже великим писателем, записывая свои беседы с Богом. Но лучше что бы эти беседы были предложены не Букеру, а ангелам, и чтобы читали они их с радостью. Хотим мы быть небесными писателями или не хотим, но мы ими являемся. И, в конце концов, мы получим на руки из небесной типографии свою книгу жизни. Хотелось бы, чтобы она была прекрасна.
pravmir.ru
