Паника и внешний путь
На любом этапе в истории Церкви встречались подобные явления — будь то страхи, что вот-вот наступит конец света, подозрения в отступлении Церкви от истинности учения и другие, дикие и, может быть, даже ущербные формы восприятия Православия как такового. Они меняются по мере того, как меняется мир и общество. Если говорить о том же страхе перед ИНН, то, безусловно, причина его коренится в некой духовной опустошенности современных христиан, в незнании и непонимании ими глубины и полноты нашей веры. Человек при этом не боится греха, не боится того, что у него нет любви, что он живет сам по себе, не принимая по большому счету участия в жизни Церкви и других людей, что он эгоистичен, замкнут. Но появляются какие-то электронные документы, и этого он боится.
Почему? Вот я перечислил наиболее яркие и заметные ошибки, которые могут быть в жизни православного христианина, и когда человек так живет, его душа и совесть подсказывают ему, что это — не та христианская жизнь, посредством которой осуществляется путь ко спасению, и не тот образ бытия, который должен быть свойственен ученику Христа. От этого ощущения в человеке зреет внутренний конфликт, но он избирает для себя самый простой и самый примитивный путь: не вникать в себя и в учение, чтобы спасать себя; не трудиться над собой; не отсекать всё то лишнее, что нас уродует и что в нас образ и подобие Божие искажает до неузнаваемости, — а избрать какой-то внешний путь для реализации своего религиозного чувства. И чаще всего этот путь оказывается борьбой против чего-то. Это то, что можно условно назвать кликушеством. Один человек чего-то испугался, увлекся этим страхом и сам заблажил по этому поводу. А окружающие его криком и блажью также увлеклись. И вроде люди при деле: они с чем-то борются.
В замечательном фильме «Убить дракона», снятом в разгар перестройки Марком Захаровым по пьесе Евгения Шварца «Дракон», есть такой эпизод: дракон повержен, всё закончено, какой-то человек берет камень и кидает в окно. Находящийся рядом архивариус Шарлемань спрашивает его: «Что Вы делаете?» — «Я борюсь». — «За что?» — «За свободу». — «А против кого?» — «Против всех». Вот то же самое происходит и здесь. Надо бороться со своими страстями и грехами, надо трудиться для того, чтобы постараться изменить хотя бы немного к лучшему жизнь, которая нас окружает: в рамках прихода, своего места работы, в своей семье. Но нет, это всё человек откладывает в сторону и начинает бороться с какой-то ветряной мельницей, которую, может быть, даже сам и построил.
Когда у человека есть правильное понимание Евангелия и христианской жизни, а содержанием этой жизни является исполнение Евангелия, то он держится выбранного курса и не вихляет из стороны в сторону. А какой-то нездоровой истерии подвергаются в основном люди, все-таки не очень развитые интеллектуально. Потому что когда ты хорошо знаешь историю Церкви и различные, так сказать, прецеденты в церковной жизни, тогда ты понимаешь, что то или иное явление современности хоть и нехорошо по своей сути, но это — не бедствие, не угроза всей Церкви, не свидетельство приближающегося конца света. Это просто некая временная локальная угроза, которую нужно внимательно изучить и подумать, как ее обойти, а не кричать: «Всё пропало, всё погибло!».
Безусловно, это вопрос и внутренней культуры и внутреннего устроения. Потому что один человек в какой-то трудной ситуации, например, когда проводка в доме загорелась, вызывает пожарных и предпринимает меры безопасности, а другой — бегает по дому, машет руками и кричит: «Пожар, пожар!». Таких людей называют паникерами. Мы знаем, как с ними поступают по законам военного времени, поскольку они способны погубить иногда десятки, иногда сотни, иногда даже тысячи людей.
По большому счету, кликуши, действующие в пространстве Церкви, — это те же самые паникеры. Я не призываю, безусловно, к тому, чтобы принимать к ним какие-то жесткие меры, но просто нужно понять, что вред от них примерно такой же, а иногда даже и больше. И порою их надо отсекать от церковного общения, для того чтобы они имели возможность опомниться. Хотя некоторые из них заходят так далеко в своей деятельности, что считают: если их отсекли от церковной жизни, то они остались при своей правде, а вся Церковь уклонилась в какое-то заблуждение.
На самом деле, в церковной жизни может быть много вещей неправильных, потому что Церковь в земном своем плане состоит из людей. А людям свойственно ошибаться, иногда руководствоваться действием своих собственных страстей, преследовать какие-то свои личные цели. Иногда ошибки вырастают даже из того, что человек благонамеренный и желающий угодить Богу не может волю Божию распознать и в чем-то искренне заблуждается, как заблуждались порой святые и не могли прийти к единому мнению по поводу каких-то спорных вопросов. Но вся история Церкви этим наполнена, и человек, который ее знает, не удивляется тому несовершенству церковной жизни, которое он может наблюдать сейчас. И не превращает чьи-то заблуждения в повод для того, чтобы кричать о том, что кто-то разрушает и уничтожает Церковь и благодать из Церкви ушла и поэтому надо тоже из нее уходить.
Провести разделительную черту
С кликушами надо работать отдельно, потому что их логика настолько бывает извращенной, что нормальный диалог построить невозможно. Я вспоминаю свою беседу с группой людей, которые, например, говорили, что Новый Завет, изданный без креста на обложке, — вражеское издание; что размещенная вблизи храма антенна — отступление от веры, потому что через антенну неизвестно, что и куда транслируют. И в процессе разговора мы достаточно быстро вышли, как это обычно и бывает, на Ивана Грозного, на Распутина. Такие группы, как правило, не только добиваются их прославления — они сами уже успевают внутри себя кого угодно прославить и молиться этим лжеподвижникам. Часто в этой среде создается болезненный культ царя-мученика, сюда же присоединяется борьба с ИНН, с Восьмым Вселенским Собором и другие подобного рода вещи. И когда мы с ними говорили, они как раз озвучили идею святости Ивана Грозного. «Царь живет по другим законам», — отвечали они на мое упоминание о его церковном отлучении из-за четвертого брака; «Царь не был виновен в убийстве митрополита Филиппа, он сделал его священномучеником»… Если в логике людей тот, кто убивает, делает кого-то мучеником и поэтому тоже достоин прославления, то тут уже говорить абсолютно не о чем!
Поэтому когда вступаешь в полемику с теми, кто придерживается подобного рода алармистских взглядов (алармизм — тревожное или паническое эмоциональное состояние, являющееся негативной реакцией человека или группы людей на положение дел в настоящем и будущем. — Ред.), нужно понимать, что примерно таким образом они объясняют свои позиции, примерно так они их отстаивают, и весь разговор с ними — кто громче. А тогда какой смысл? На мой взгляд, необходимо проводить некую даже физическую черту между церковным сообществом и этими людьми.
И, конечно, если такой человек появляется на приходе, о его деятельности нужно сообщить настоятелю. Потому что самое главное — предотвратить разрастание этого безумия и оградить тех, кого он может увлечь в свою мини-секточку,— дать остальным возможность взглянуть на то же самое с другой стороны.
Нужно ли духовенству предупреждать верующих в проповеди? В некоторых случаях — да, а иногда бывает достаточно общения с конкретными людьми. Очень хорошо, когда есть здоровое ядро прихода, правильно понимающее церковную жизнь. И тогда устранение кликушества происходит естественным образом: сам народ церковный такие явления отторгает, чувствуя их ненормальность.
Для этого, безусловно, людей надо постоянно просвещать, чтобы они знали: вот главное, вот второстепенное, и одно не заступает на место другого.
Главное — содержание
А главное содержание церковной жизни заключается в том, что мы должны быть учениками и последователями Христовыми, то есть должны учиться делать всё то, что Господь заповедовал, и стремиться к внутреннему единению с Ним, которое достигается, прежде всего, через изменение внутреннего устроения и сердца. Борьба внешняя не может быть содержанием жизни христианина. Только внутренняя борьба необходима для преодоления того, что нас от Христа отделяет, отстраняет и не дает нам с Ним быть.
Опасаться же пришествия антихриста не надо, ведь Священное Писание говорит нам о том, что оно точно будет. Наша задача — жить так, чтобы своею жизнью стараться отсрочить это страшное время испытания. А придет оно тогда, когда на земле до крайности сократится число людей, действительно верующих во Христа, действительно в своих сердцах веру носящих. Угасает вера без любви — значит, надо стремиться любви научиться.
Да, есть какие-то явления в жизни общества, в том числе и в церковной среде, о которых имеет смысл говорить, предупреждать, расценивать их как болезнь, но превращать это в содержание жизни ни в коем случае не надо. Любая ожесточенная борьба, в том числе и с ИНН, с антеннами, со Всеправославным Собором, ведет только к разрушению, потому что от Церкви отпадают люди. А диавол этого как раз и добивается: просил, чтобы сеять вас как пшеницу (Лк. 22, 31).
Безусловно, зная особенности психологии нашего народа, трагический опыт церковного раскола XVII века, нужно учитывать, что многим русским людям форма кажется спасительной, и разъяснять им, что спасает не форма, а содержание, и об этом содержании нашей веры как можно больше говорить. Форма важна, но второстепенна — она организует время, пространство, деятельность, но она может и меняться в зависимости от обстоятельств. А содержание всегда должно оставаться одним и тем же.
Фото из открытых интернет-источников
