Автор: БАВИНОВА Анастасия
День российской науки отмечается 8 февраля. К этой дате «Фома» публикует подборку цитат тех, кто доказывает: религия и наука —вещи друг другу не чуждые.
АРТЕМ ОГАНОВ
«С тем, что наука является величайшим достижением человеческой культуры — я соглашусь. Но то, что наука может человеку во всем помочь, удовлетворить все потребности человека, — это, конечно, не так. Это смешно. Если вас мучают угрызения совести, наука вам никак не поможет».
«Наука может продлить вашу жизнь, дать вам физическое здоровье, повысить качество вашей жизни. Наука может удовлетворить ваше любопытство. Знаете, какое удовольствие я получаю, когда рассказываю своим детям, например, про черные дыры. В этот момент ты заново переживаешь восторг знания: как же удивителен мир, в котором мы живем! А почему он так удивителен? Откуда взялись законы, которым подчиняется этот мир. Не странные ли эти законы? Вот тут возникает какая-то перемычка, может быть, уже с верой. А кто, собственно эти законы, дал? Ну, можно сказать, что никто. А можно сказать, что Кто-то. И тут уже верующие и неверующие расходятся, и доказать никто никому ничего никогда не сможет».
«Доказать существование Бога научными методами мы, я думаю, не сможем никогда. Но это не должно нас смущать, потому что в самой науке есть утверждения, которые не подлежат доказательству. Их мы называем аксиомами, и на этих утверждениях строится все здание науки. Поэтому таков путь человеческого познания. Нам необходимо что-то принять на веру, но это что-то должно быть нам интуитивно близким. Ну, например: параллельные прямые не пересекаются. Вы это никогда не докажете, но мы интуитивно это чувствуем. Точно так же, как и Бог. Некоторые из нас интуитивно чувствуют, что Бог есть. И поэтому вполне могут принять это как истину, не требующую доказательств. Я считаю, что в меру своих пяти чувств свое доказательство существования Бога я получил».
Полное интервью Владимира Легойды с Артемом Огановым читайте на сайте «Фомы» или посмотрите в выпуске «Парсуны».
РАДИЙ ИЛЬКАЕВ
Сделал многое для сохранения ядерного центра нашей страны в 90-е годы. Убедить власть, что ядерный центр нельзя разделять, тогда помогла Церковь. К ней Илькаев обратился не с проста: Институт располагался на бывшей территории Данилова монастыря. Сегодня ядерщики считают своим покровителем преподобного Серафима Саровского, а сам Илькаев — один из инициаторов торжеств 2003 года, посвященных 100-летию прославления Преподобного.
«В науке самое главное – это озарение. Высшие достижения научной мысли приходят через озарение. И это уж точно явление не научно-техническое. Оно свойственно именно духовной жизни, оно там осознается и осмысляется. В истории науки очень много связано с озарениями. И серьезного противоречия никакого нет между высшими достижениями научной мысли и высшими достижениями духовной жизни. Но откуда оно приходит – озарение? Оно же не является следствием какой-нибудь конкретной формулы, расчета или измерения. Оно приходит свыше. Это надо иногда подчеркивать, потому что если забывать об этой стороне работы ученого, это на самом деле просто выхолащивает науку».
«Для науки сейчас непростое время в России, нам нужно бороться. И здесь позволю себе одно замечание. Русская Православная Церковь имеет в наши дни огромную силу. Мое личное мнение: в ней — нравственная основа гражданского общества. Ее публичная точка зрения, в том числе на науку, то есть фактически на будущий интеллект нации, весьма существенна. Некоторые чиновники и руководители сейчас гораздо больше прислушиваются к Церкви, чем к ученым. Поэтому я считаю очень важным диалог между Церковью и наукой — в аккуратной, конструктивной форме».
О том, как сочетаются святость и ядерная физика можно прочитать в письмах коллег Радия Илькаева о преподобном Серафиме Саровском.
ЕВГЕНИЙ ВОДОЛАЗКИН
«Если я смертен, то зачем тогда всё, что я делаю? Эта мысль потрясла меня до глубины души. Зачем мне всё, если я уйду, стану травой, деревьями?
Единственным ответом стала для меня вера. Причем, что интересно, верить «во что-то» я начал значительно раньше, чем задумался о тщете бытия. Но это была именно что вера «во что-то», некое персональное язычество. В каких-то напряженных жизненных ситуациях я просил о помощи у чего-то… у чего-то такого, что сам не понимал. И тут, кстати, можно вспомнить, что человек в своем развитии повторяет путь человечества. Вот как большинство европейских народов перешли от язычества к христианству, так и у меня в шестнадцать лет совершился этот переход».
«Я всегда говорю, что есть только две точки, которые занимаются человеком в мире: это религия и искусство. Больше всерьез человеком не занимается никто. Занимается его периферией, сферой жизни и прочим. Но занимаются-то они по-разному. Разумеется, здесь я вижу иерархические отношения. Потому что религия — это высшее. Искусство всегда ниже, я говорю это совершенно спокойно и без малейшей ревности, потому что в чистом виде только религия занимается человеком. Но искусство занимается тем, что оно открывает неоткрытое, познаёт непознанное».
Полное текст беседы Владимира Легойды с Евгением Водолазкиным читайте на сайте «Фомы» или посмотрите в выпуске «Парсуны».
А также очень советуем узнать, каккой смысл Евгений Водолазкин вкладывал в своей первый роман «Лавр».
АЛЕКСАНДР ДОБРОХОТОВ
«Научное познание, в отличие от теологии, объясняет конкретные явления видимого мира — ни больше, но и ни меньше. Фома Аквинский позже уточняет, что наука может иногда частично пересекаться с теологией по предмету, но не по методу. И сегодня в свете накопившегося опыта мы можем с ними согласиться: конфликтных зон между наукой и религией не может быть вообще. В принципе. Они говорят о разном и на разных языках».
«Даже когда уже можно было говорить о своем безверии без какой бы то ни было опасности или карьерных последствий, мы видим, что большинство ученых от веры не открестились, хотя их религиозные взгляды часто были специфическими. И мне кажется, что для человека науки вообще нет ничего конфликтного в вере и знании. Ученый хочет видеть целое и взаимосвязи разных явлений и фактов. И ему вполне естественно и верить, и заниматься наукой, и жить в мире искусства и т.?д. Ведь, как было сказано выше, — это совершенно не конфликтующие между собой явления».
«Научный мир так устроен, что постоянно генерирует кризисы, которые затем преодолевает, порождая новые. В противном случае он застывает, превращается в некоторое доктринерство, идеологему, а это противоречит самой идее научного познания. Ученый никогда не может насытиться. Он никогда не скажет «хватит». Он постоянно находится в поиске новых проблем. Это один из важнейших и фундаментальных принципов научного познания. И это, кстати, одна из причин, по которой человеку науки не так уж трудно понять человека веры».
О предопределении, свободе выбора и других философских темах читайте в цикле «Злободневная философия с Александром Доброхотовым».
ЮРИЙ ВЯЗЕМСКИЙ
На лекциях он часто заводит со своими студентами разговор о девятой комнате в душе человека — его религиозной составляющей.
«Я вообще принадлежу к числу тех «ретроградов», которые считают, что религия как таковая — это культурообразующее явление. Даже если человек от этой религии отрывается, даже если он начинает с ней спорить — он все равно выходит из нее. Ну вот Толстой: как бы он с середины своей жизни ни чудил и какие бы глупости ни болтал, понимаете, он все равно глубоко православный человек, он вырос из Православия».
«Для меня хомо сапиенс — это, по определению, хомо религиозис, человек религиозный. Ведь как только появляется религия, так из животного мира появляется человек, а как только уходит религия, так человек превращается в животное. По крайней мере, современная наука ничего пока возразить на это не может».
Юрий Вяземский считает, что атеистов… вообще нет! Почему — можно прочитать в интервью журналу «Фома».
Подготовила Анастасия Бавинова
