Евангелие, как прочная основа человеческого бытия, бесспорно, должно занимать приоритетное место в жизни каждого христианина. Евангельские истины, в силу своего небесного происхождения, принимаются безоговорочно и служат регулятором всей духовной жизни христиан. Но если так, то может возникнуть вопрос: отчего у евангелистов, излагающих, казалось бы, одну и ту же историю, повествования иногда разнятся, порой самым очевидным образом?
На самом деле подобное недоумение может возникнуть лишь при поверхностном ознакомлении с текстом, но при детальном его изучении становится понятно, что эти разногласия не только не являются противоречиями, которых в принципе чуждо Евангелие, но, напротив, лишь подтверждают его истинность.
Можно начать с призвания на апостольское служение Петра, Иакова и Иоанна. Первые три евангелиста говорят, что оно произошло уже после второго возвращения Спасителя в Галилею при озере Геннисаретском, в то время, когда апостолы ловили рыбу (Мф.4,18–22; Мк.1,16–20; Лк.5,1–11). Но Иоанн Богослов говорит, что оно совершилось в первое посещение Спасителем Галилеи, и при этом не было никакой ловли (Ин.1, 37–51). На самом деле это повествования о двух разных событиях. Апостол Иоанн, как писавший свое Евангелие последним, задавался целью изложить события, о которых умолчали первые три евангелиста. Поэтому в своем Евангелии он описал первую встречу апостолов с Господом, во время которой Спаситель еще не призывал их следовать за собой. Призвание же в собственном смысле совершилось во время рыбной ловли, и именно тогда Христос указал апостолам на род их будущего занятия – быть ловцами человеков. Но оба эти события нужно отличать от еще одного, особого призвания избранных учеников в число 12 апостолов, которое совершил Спаситель после всенощной молитвы и о котором повествуют только два евангелиста – Марк и Лука (ср. Мк. 3; Лк. 6)
Что касается призвания апостола Матфея, то в своем Евангелии он называет себя именно этим именем (Мф. 9, 9). Но евангелисты Марк и Лука повествуют о призвании некоего мытаря именем Левия, которого евангелист Марк называет сыном Алфея (Мк.2,14; Лк.5, 27). Эта разность имен говорит не о двух отдельных личностях, но о иудейской традиции иметь по нескольку имен, так, что человека могли называть либо сразу двумя именами, либо по отдельности. Как, например, сам апостол Марк носил два имени: Иоанн-Марк (Деян.12, 12, 25; 15, 37). Именно поэтому апостол Матфей зовется также Левием. О том, что речь здесь идет об одном человеке, свидетельствует и удивительное сходство деталей этого события у всех трех евангелистов.
Если говорить о Нагорной проповеди, то, по Матфею, Христос изложил ее на горе и сидя (Мф.5,1), однако по Луке – Спаситель произнес ее, сойдя с горы и став на ровном месте (Лк.6,17). Изъясняя это, Блаженный Августин говорит, что Иисус Христос сперва взошел на гору, а потом сошел на более ровное место той же горы, удобное для огромного стечения народа, где и совершал исцеления больных, как повествует о том святой Лука (ср. Лк.6;18,19). И уже после этого Он сел и в качестве Учителя изложил Свою легендарную проповедь.
Одна и та же проповедь представлена у двух евангелистов в разных вариантах – у одного полнее, у другого фрагментарно
Также и сама Нагорная проповедь представлена у Матфея и Луки не одинаково. У евангелиста Матфея «заповеди блаженств» более многочисленны, нежели у Луки, который к тому же присовокупляет и четырехкратное «горе», чего нет у Матфея. По мнению экзегета С. Соллертинского, разница здесь в том, что, в отличие от Матфея, евангелист Лука сделал выборку из всего учения и зафиксировал лишь то, что касалось одних апостолов. Об этом говорят, например, такие выражения: «сказал также им притчу» (Лк.6, 39) или «когда Он окончил все слова Свои» (Лк.7,1). Понятно, что под «всеми словами» подразумевается нечто большее, чем изложено у Луки. То есть одна и та же проповедь представлена у двух евангелистов в разных вариантах – у одного полнее, у другого фрагментарно.
Сразу несколько разночтений можно найти в истории с проклятой смоковницей и очищением храма. Так, святой Иоанн говорит, что изгнание Христом продающих и покупающих из храма произошло до наступления первой Пасхи (ср. Ин.2), то есть в с?мом начале общественного служения Господа Иисуса. Но, по Матфею и Марку, это событие совершилось уже в конце Его земной м?ссии, перед наступлением третьей Пасхи и сразу после Его торжественного входа в Иерусалим (ср. Мф.21; Мк.11). Дело в том, что евангелисты сообщают о двух разных событиях, произошедших в указанное время.
Упорство и непонятливость иудеев были такими, что Спасителю пришлось дважды изгонять их из храма
Упорство и непонятливость иудеев были такими, что Спасителю пришлось дважды изгонять их из храма. Первый раз – в начале Своего служения и второй раз – в конце. Это подтверждается тем, что в первый раз иудеи просят от Него знамения в доказательство того, что Он имеет власть так поступать, но во второй раз уже молчат и лишь негодуют на славословия детей. Таким образом, евангелисты не только не противоречат друг другу, но, напротив, апостол Иоанн Богослов дополняет двух других евангелистов, изложив событие первой Пасхи, которое они опустили.
Другой вопрос состоит в том, когда именно совершилось проклятие смоковницы. Евангелист Матфей сообщает, что история со смоковницей произошла на следующее утро после изгнания продающих из храма. Причем и само проклятие, и его исполнение следуют непосредственно друг за другом. Однако святой Марк повествует, что сначала было произнесено проклятие, после этого совершилось изгнание торгующих из храма, и лишь на следующее утро смоковница засохла. Здесь важно взять во внимание цель, которой задавались евангелисты в своих Евангелиях. Евангелист Марк описал это событие в хронологическом порядке, так, как оно и произошло. То есть после проклятия Спасителем смоковницы начался стремительный процесс ее засыхания, который полностью завершился уже через сутки. Так что, проходя на следующее утро этой же дорогой, апостолы с удивлением констатировали полное высыхание дерева. Но повествование евангелиста Матфея носит назидательно-прагматический характер. Он не стремился соблюсти хронологию события, но, объединив детали истории со смоковницей в один законченный эпизод, представил его в виде цельной поучительной притчи. Таким образом, оба евангелиста повествуют об одном историческом событии, но один передает его в натуральном (хронологически верном) виде, а другой, не искажая смысла, предлагает его как единый духовно-назидательный эпизод.
Также может показаться противоречивым указание евангелистов о времени Преображения Господня. Евангелисты Матфей и Марк говорят, что Преображение произошло «после дней шести» от обетования Спасителя о явлении некоторым Царствия Божия (ср. Мф. 17,1; Мк. 9,2). Но евангелист Лука говорит, что Преображение совершилось «после сих слов дней через восемь» (Лк. 9,28). Все дело в том, что святой Лука при подсчете учел и сам день Преображения, и первый день, в который было высказано обещание. А апостолы Матфей и Марк вели подсчет со следующего дня после высказанного Спасителем обетования вплоть до дня, предшествующего Преображению, и, таким образом, не учли первый и восьмой дни. То есть евангелисты в очередной раз лишь подтверждают истинность повествований друг друга.
Что же касается различных наименований земли, в которую прибыл Спаситель с учениками после укрощения бури на море (по Матфею это была страна Гергесинская (ср. Мф.8, 28), по Марку и Луке – Гадаринская (ср. Мк.5,1; Лк.8, 26)), то это обозначение одной и той же местности, берущее свое наименование от разных городов, расположенных на другом берегу – Гергеса и Гадара.
Эпизод с исцелением бесноватых также представлен у евангелистов в разном изложении. Согласно Евангелию от Матфея, бесноватых было двое (Мф.8, 28), но святые Марк и Лука говорят только об одном бесноватом (Мк.5, 2; Лк.8, 27). Златоуст по этому поводу говорит, что в этом нет противоречия. Оно имело бы место, если бы евангелисты уточнили, что бесноватый был один, и другого с ним не было.
«Когда же один говорит об одном, а другой о двух, то это не есть признак противоречия, а показывает только различный образ повествования. И мне кажется, что Лука упомянул только о том, который был из них более лютым, поэтому и бедствие его представляет более плачевным»[1].
Похожая ситуация наблюдается и в повествовании об исцелении слепцов. Евангелист Матфей говорит, что слепых было двое (ср. Мф. 20, 30), но евангелисты Марк и Лука говорят об одном слепце, сидящем у дороги (ср. Мк. 10, 46; Лк. 18, 35). Блаженный Феофилакт довольно просто разрешает это недоумение и даже предлагает для этого несколько вариантов. По первому, несмотря на то, что слепцов сидело двое, евангелисты Марк и Лука упомянули лишь об одном из них, как наиболее известном в том обществе. Подтверждением этому служит то, что евангелист Марк знает имя его отца (Вартимей – то есть сын Тимеев). Согласно же другой версии, первое исцеление было совершено при входе Иисуса Христа в Иерихон, о чем говорят и слова «когда же подходил Он к Иерихону» (Лк.18, 35), а второе – при Его выходе, что подтверждают слова «и когда выходил он из Иерихона» (Мк.10, 46). То есть Марк и Лука повествуют о двух разных исцелениях, а Матфей, по своему обычаю, сгруппировывает эти события и описывает их как одно.
И, наконец, недоумение, связанное со временем распятия Иисуса Христа. Согласно Евангелию от Иоанна, в шестом часу суд над Иисусом Христом еще только подходил к концу (Ин. 19, 14), но остальные трое евангелистов с поразительным согласием свидетельствуют, что уже с шестого часа началась тьма, продолжавшаяся до девятого часа (ср. Мф. 27, 45; Мк. 15, 33; Лк. 23, 44). При этом евангелист Марк называет и точное время распятия: «Был час третий, и распяли Его» (Мк. 15, 25). Как примирить трех евангелистов с повествованием святого Иоанна? И здесь, как всегда, обособленное положение Евангелия от Иоанна в очередной раз подтверждает правоту всего изложения. Дело в том, что Иоанн Богослов и в этом вопросе внес нечто новое и отличное от первых трех повествований. А именно, он следовал не традиционному иудейскому определению времени, но римскому. Римляне, в отличие от иудеев, отсчитывали время не с утра (с 6 часов), но с середины ночи, так, что в римском судопроизводстве шестой час равнялся нашему шестому часу. Если принять это во внимание, то мгновенно выстраивается и вся цепь событий.
В римском судопроизводстве шестой час равнялся нашему шестому часу. Если принять это во внимание, то мгновенно выстраивается цепь событий
В шестом часу по римскому времени суд действительно подходил к концу. И после этого Господь, обессиленный от страшных побоев, еще несколько часов добирался до Голгофы. Так что распятие совершилось, как и повествует евангелист Марк, в 3 часа по иудейскому времени, или в 9 часов по римскому.
Что же касается моря Галилейского, озера Геннисаретского и моря Тивериадского, то всем христианам должно быть известно, что это разные обозначения одного и того же озера.
Таким образом, даже из этого короткого повествования должно быть очевидно, что мнимые «противоречия», которые находят недобросовестные критики в христианском Священном Писании, не только не имеют права даже именоваться противоречиями, но, напротив, неожиданным образом дополняют друг друга и лишь подтверждают согласованность Евангелия.
