«Ты сотворил нас для Себя, и сердца наши не знают покоя, пока не упокоятся в Тебе». Человек был сотворен, чтобы стать другом Божьим – таков первый и самый главный тезис христианского учения относительно человеческой личности. Однако люди, будучи сотворенными друзьями Бога, постоянно отвергают эту свою сущность. Это второй факт, принимаемый христианской антропологией. Человек был создан спутником Бога: в соответствии с языком церкви Бог сотворил Адама по своему образу и подобию, поместив человека в рай. Но человек не устает отрицать эту связь. Говоря языком церкви, человек пал, и его падение – первородный грех – отразилось на всем человечестве.
Создание человеческой личности
«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему» (Быт. 1:26). Бог говорит во множественном числе: «сотворим человека». Сотворение человека, как постоянно подчеркивают отцы Церкви, было делом всех трех лиц святой Троицы, и следовательно, мы должны всегда понимать неким троичным путем это сотворение «по образу и подобию». Далее мы увидим, что этот аспект имеет огромное значение.
Образ и подобие
Согласно большинству греческих отцов, термины «образ» и «подобие» не обладают полностью тождественным значением. «Образ, – пишет святой Иоанн Дамаскин, – означает разум и свободную волю, в то время как подобие – это подражание добродетели». Таким образом, образ Бога – это свободная воля, логическое мышление, чувство моральной ответственности человека, иными словами, все то, что отличает нас от животных и делает из нас личности. Но тем не менее образ подразумевает и нечто большее. Он означает, что мы «род» Божий (Деян. 17:28), что мы родственны Ему, и между нами существует связь и сходство. Между творением и Творцом не существует непреодолимой пропасти, ведь будучи созданными по образу Бога, мы можем познать Его и общаться с Ним. И если мы верно используем нашу способность общаться с Богом, тогда мы становимся «как» боги, получая священное подобие. Согласно этим словам святого Иоанна Дамаскина, мы уподобляемся Богу посредством добродетели. Это уподобление сродни обожению, то есть мы становимся «вторыми богами», или «богами по благодати». «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс. 81:6).
Термин «образ» подразумевает и силы, которыми Бог снабдил нас с самого первого дня нашего существования. «По подобию» – это не дар, которым мы изначально обладаем, но некая цель, которой мы должны достигнуть, нечто, что мы можем обрести лишь постепенно. Насколько бы грешными мы ни были, мы никогда не теряем своего «по образу». Однако «подобие» зависит от нашего нравственного выбора, от нашей добродетельности и разрушается грехом.
Следовательно, люди являются совершенными творениями скорее не в реальном, а в потенциальном смысле. С самого начала снабженные «образом», они призваны удостоиться «подобия», но посредством своих собственных стремлений и помощи божественной благодати. Адам начал свой путь с простоты и бесхитростности, «он был как ребенок, еще не обладающий совершенным сознанием», – пишет святой Ириней, – «ему было необходимо вырасти и достичь совершенства». Бог поставил Адама на правильный путь, но Адам пошел по сложному пути, чтобы в конце концов достигнуть цели.
В вопросе состояния Адама до грехопадения православная традиция отличается от мнения святого Августина, которое в свою очередь выражает позицию западной Церкви, определившуюся уже при его жизни. Согласно Августину, люди в раю с самого начала обладали мудростью и знанием. Их совершенство было не потенциально, а уже достигнуто.
Прогрессивная мысль святого Иринея соответствует современным теориям лучше, нежели статичные воззрения Августина. Однако оба рассуждают как богословы, а не как ученые,
так что их мысли никогда не подкрепляются и не опровергаются какими-либо научными гипотезами.
Западная Церковь часто связывает образ Бога с человеческой душой и разумом. Несмотря на то что многие православные мыслители утверждают то же самое, православное богословие учит, что человек составляет объединенное целое, и образ Божий пронизывает все его существо, то есть и тело, и душу. «Я бы сказал, – основываясь на сказанном в Писании о человеческом естестве, писал Михаил Хониат (умер в 1222 году), – что не душу и тело в отдельности следует называть человеком, но и то и другое вместе, созданное Богом по Его образу» (из текста Прозопопей, часто атрибутируемого Григорию Паламе).
Тот факт, что человек обладает телом, пишет Григорий Палама, не унижает его, но ставит его выше ангелов. Известно, что ангелы – это абсолютные духи, в то время как человек имеет «смешанную» природу – материальную и духовную. Однако это означает, что человеческая природа является более совершенной по сравнению с ангельской и обладает большими возможностями. Человеческая личность – это микрокосм, мост, место встречи целостного Божьего творения.
Православная богословская мысль настойчиво говорит о наличии образа Божьего в человеческой личности. Каждый из нас представляет собой «живое богословие», и так как мы являемся образом Божьим, мы сможем найти Бога, заглянув в свое собственное сердце, «обратившись к самому себе»: «Царствие Божие внутри вас» (Лк. 17:21). «Познайте себя, – учит святой Антоний, – тот, кто знает самого себя, знает и Бога». «Если ты чист, – пишет святой Исаак Сирин (конец VII в.), – небеса находятся внутри тебя. В себе ты увидишь ангелов и Господина ангелов». О святом Пахомии говорили: «В своем чистом сердце он, как в зеркале, видел Бога».
Поскольку и мужчина, и женщина являются образами Бога, всякий член человеческого рода, насколько бы грешен он ни был, представляет в глазах Бога огромную ценность. «Смотря на брата или сестру свою, – говорит нам Климент Александрийский (умер в 215 году), – ты видишь Бога». Святой Еваргий учит: «После Бога мы должны ко всем своим ближним относиться как к Богу». Это уважение к человеческой личности очевидно прослеживается и в православном богослужении, где иерей кадит не только перед иконами, но и перед прихожанами, приветствуя таким образом образ Божий в каждом человеке. «Самое лучшее отображение Бога – это человеческая личность».
Благодать и свободная воля
Как мы видели, тот факт, что человек создан «по образу Божиему», предполагает наличие у него свободной воли. Бог видит в нас сыновей и дочерей, но не рабов. Православная церковь отвергает любое понимание благодати как нечто, что сковывает человеческую свободу. Чтобы описать отношения Божьей благодати и человеческой свободы, православие использует понятия «содействие» и «сотрудничество». Согласно Апостолу Павлу, «Все мы соработники Бога» (1-е Кор. 3:9).
Но чтобы стать сотрудниками Божьими, мы, с одной стороны, нуждаемся в Его помощи, но с другой стороны, мы должны сыграть здесь и свою собственную роль. Мы, люди, должны вносить вклад в единое с Богом дело, даже несмотря на то что действия Бога имеют гораздо большее значение, чем наши. «Наше воплощение в Христе и объединение с Ним предполагают совместное действие двух неравных, но необходимых сил: божественной благодати и человеческой воли». Самый великий пример такого взаимодействия – Богородица.
Западная Церковь, начиная с эпохи Августина и ереси пелагианства, занимается вопросом благодати и свободной воли в несколько ином ключе. Многие люди, выросшие на традициях Августина, в особенности кальвинисты, смотрят на православную идею «сотрудничества» с неким недоверием. Быть может, слишком много значения придается свободной воле человека и слишком мало Богу? Но в действительности православное учение очень мудро. «Стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему» (Откр. 3:20). Бог стучит в ожидании, пока мы не откроем Ему дверь – Он не принуждает нас. Благодать Божья призывает всех без исключения.
Согласно святому Иоанну Златоусту, «Я хочу, чтобы вы знали, что не желающих Бог не принуждает, но влечет к Себе лишь желающих». «Его дело – посадить и полить, – учит святой Кирилл Иерусалимский (умер в 386 году), – твое дело – принести плод. Бог приносит дар, твоя забота – принять дар и сохранить». Однако мы не должны думать, что человек, принявший и сохранивший божественный дар, заслужил его своей «ценностью». Благодать Бога всегда дается в дар, и люди не могут ничего требовать от своего Творца. Несмотря на то что мы «не достойны» спасения, мы должны трудиться, чтобы получить его, ибо «вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак. 2:17).
Грехопадение. Первородный грех
Бог даровал Адаму свободную волю – способность выбирать между добром и злом, и перед Адамом встал вопрос – принять или отвергнуть обращенный к нему призыв. Адам отвергнул. Таким образом, вместо того чтобы продолжить путь, предложенный Богом, Адам свернул с него, выражая тем самым свое непослушание Богу. Грехопадение Адама заключается именно в его непослушании и нежелании последовать воле Бога. Он противопоставил свое желание воле Бога, и таким образом его собственные действия разлучили его с Богом. Результатом стало появление на земле новой формы жизни – болезни и смерти.
Люди, отвернувшись от Бога – источника бессмертия и жизни, оказались в ситуации, противоречащей их природе. Это противоестественное состояние привело человеческое существо к неизбежному тлению и, в конце концов, телесной смерти. Последствия неповиновения Адама распространились на всех его потомков. Мы «один другого члены» (Рим. 12:5), согласно апостолу Павлу, который непрестанно говорит о том, что страдание одного члена заставляет страдать все тело. В связи с этим мистическим единством человеческого рода тленности подвергся не только Адам, но и все человечество.
Тление, ставшее результатом грехопадения, было не только физическим. Адам и его потомки, отделившиеся от Бога, оказались во власти греха и дьявола. Всякое новое существо рождается в мире, где царит грех, где так легко совершить зло и сложно поступить по совести. Воля подчиняется тому, что эллины называли «желание» (επιθυμία),
а латиняне – «consupiscentia». Мы все подчинены своим желаниям, что является духовным последствием первородного греха.
До этого момента между православием, римско-католической Церковью и протестантизмом существует определенное согласие. Однако в дальнейшем между Востоком и Западом выявляются серьезные разногласия. Православие, в меньшей степени воспевающее состояние человека до грехопадения, занимает менее жесткую по сравнению с Западом позицию относительно последствий грехопадения. Адам пал не с высоты величайшего знания и совершенства. Напротив, он находился в состоянии крайней простоты. Поэтому он не должен быть слишком строго судим за свою ошибку. И естественно, как результат падения, разум человека настолько затуманился и воля настолько ослабела, что человек утратил веру в свою способность уподобиться Богу.
Однако православие не утверждает, что грехопадение полностью лишило человечество божественной благодати, несмотря на то что после падения благодать действует на людей скорее внешне, чем внутренне. Православные не считают, как Кальвин, что после грехопадения люди полностью деградировали и потеряли всяческую способность к выражению благих намерений. Они не могут согласиться и с Августином, который пишет, что люди нуждаются в совершении греха, что «человеческая природа была подавлена совершенной Адамом ошибкой и пришла к потере своей свободы». Конечно, грех исказил образ Бога в человеке, но не разрушил его полностью.
Как поется в одном из песнопений панихиды: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы аще и язвы ношу прегрешений». Поскольку мы по сей день сохраняем в себе образ Божий, мы сохраняем и свободную волю, несмотря на то что грех существенно ограничивает наши горизонты. Даже после грехопадения Бог не лишает людей силы воли – желания или нежелания Его слушать. Православие, верящее в идею сотрудничества, отвергает любые трактовки грехопадения, говорящие о лишении человека его свободы.
Большинство православных богословов отвергают идею «греха отцов», предложенную Августином и существующую в более умеренной форме в римско-католической Церкви. Согласно учению православной Церкви, неизбежно наследуют тленность и смертность Адама, но не его вину. Мы становимся виновными, если подражаем Адаму, сознательно выбирая неповиновение Богу. Многие западные христиане считают, что какие бы действия не предпринимал человек в безнадежном состоянии своего падения, загрязненный первородным грехом, он не сможет удостоиться благосклонности Бога: «Деяние до Суда, – гласит тринадцатая из тридцати девяти статей катехизиса англиканской Церкви, – не вызывают довольства Бога, но имеют греховный характер».
Православные никогда не придерживались такой позиции. Они не утверждали, как это делал Августин и другие представители западной Церкви, что некрещеные младенцы, несущие на себе первородный грех, предаются справедливым Богом вечному огню ада. Православная картина падшего человечества гораздо менее мрачная, чем представленная Августином и Кальвином.
Несмотря на то что православные настаивают на том, что человек и после грехопадения продолжает обладать свободной волей и способностью совершать благие дела, они тем не менее полностью солидарны с Западом в мысли, что человеческий грех стал стеной между Богом и человеком, и стену эту человечество никогда не сможет разрушить своими собственными силами. Грех преградил путь к единению с Богом. И поскольку мы не могли прийти к Нему, Он сам пришел к нам.
Митрополит Диоклийский Каллист (Уэр)
Перевод с новогреческого: редакция интернет-издания “Пемптусия”.
