В Священном Писании дважды описывается довольно странная и таинственная картина: Господь вручает Своему проповеднику книжку и повелевает ее съесть. В первый раз такой эпизод встречается в книге Иезекииля. Пророк видит перед собой книжный свиток, исписанный внутри и снаружи, и написано на нем: "плач, и стон, и горе" (Иез.2,10). Далее он слышит повеление: съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву… напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе (Иез.3,1-3). А затем прибавляет: и я съел, и было в устах моих сладко, как мед (Иез.3:3).
Второй раз мы встречаем подобный образ в Откровении Иоанна Богослова. Ангел подает тайнозрителю некую раскрытую книжку и говорит: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед (Отк.10,9). Пророк съедает книжку и действительно чувствует сладость на устах, но горечь во чреве.
Что все это означает? Конечно же, вкушение книжки в общем символизирует призвание к пророческому служению. Отныне пророк будет говорить не свои слова, но Божии. Причем для Иоанна с этого момента начинается новый этап служения. Раньше он только записывал видения (см. Отк.1,11), а теперь соединяется со словом Божиим всем своим существом. Толкователи дают и другое осмысление вкушения книги: принять разумение увиденного (свт. Андрей Кесарийский), запомнить то, что было показано (свщмч. Викторин Петавийский), переработать в себе содержание книжки и усвоить его (Толковая Библия Лопухина).
Но съедение книжного свитка — это не только определяющий момент в жизни указанных пророков. Данная картина свидетельствует нам о многих смыслах, связанных со взаимоотношениями верующего человека и слова Божьего. Случившееся с Иезекиилем и Иоанном показывает, как действует семя Божественного слова в нас, какие этапы проходит человек, регулярно изучающий Писание и что он ощущает, когда желает передать эти слова другим.
* * *
Лишать душу слов Господних — значит морить ее голодом
Прежде всего, мы видим в представленных отрывках олицетворение замечательной библейской идеи о слове Божием как о духовной пище верующего человека. Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф.4,4). Есть пища для тела, есть пища для души. Так же, как тело ежедневно требует еды, так и душа постоянно нуждается в пище. Лишать душу слов Господних — значит морить ее голодом.
Итак, слово Божие необходимо именно вкушать, глотая маленькими и большими кусками. Вначале пища слова Божьего сладка в устах. Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше меда устам моим (Пс.118,103), — восклицал Давид. Когда мыслящий человек впервые соприкасается с библейским текстом, он не может не почувствовать некоторого наслаждения — хотя бы даже чисто эстетического или интеллектуального. Даже неверующий способен ощутить неповторимую красоту библейской речи — образной, яркой, симметричной, неисчерпаемо глубокой. При первом вкушении библейскую мудрость, как правило, трудно разжевать — но на вкус она обязательно будет сладка.
Сладко питаться от Духа Святого, но непросто потом жить с этим знанием
Сладкое в устах становится горьким, проникая во чрево. Именно так действует Священное Писание в нашей жизни. Сладко питаться от Духа Святого, действующего через библейские строки, но непросто потом жить с этим знанием, ибо оно требует коренного изменения человека и входит в противоречие с мирскими понятиями. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл.1,18) — изрек об этом премудрый Соломон.
Например, ты прочитал о том, что бьющему тебя по одной щеке стоит подставить другую — и твое сердце возрадовалось об истине. Но применить эту заповедь в жизни будет стоить немалых скорбей. Будет больно, страшно, стыдно. Да, придет сладость исполнения заповеди, но обязательно вместе с горечью несправедливой обиды и унижения. Или ты прочитал:любите врагов ваших (Мф.5,44). При первой же встрече с реальным врагом приходит понимание, насколько данная заповедь требует ломки самого себя, какой жестокой борьбой со своим ветхим человеком достигается исполнение слов Божиих. Принял сладость христианского откровения — узнай и тяжесть Креста Христова. Такова логика Священного Писания.
Принял сладость христианского откровения — узнай и тяжесть Креста Христова
Для усердного читателя Библии горечь неминуема также потому, что Писание вкладывает в человека мучительное знание. Евангелие не только обличает самоубийственный путь безбожного человечества и свидетельствует о плачевной загробной участи богопротивников. Оно дарит христианину духовное видение мира, понимание внутреннего смысла истории, делает его немножко тайнозрителем. И чем больше человек понимает и видит, тем труднее ему жить.
Поэтому и Христос-Всеведец плакал об Иерусалиме — Он видел развалины великого города еще задолго до разрушения его Титом Веспасианом. Так плачут обо всем мире и святые, которые видят далеко вперед. Про одного старца рассказывали, что он всегда был в слезах и говорил только одну фразу: «Что будет, братья, что будет…». Дарит Бог подобную незавидную прозорливость многим гениям пера, и они также мучаются таким знанием. Можно попытаться представить, как тяжело было жить, например, Достоевскому, написавшему «Бесов» еще за несколько десятилетий до революции. Он видел прекрасно, что ожидает Россию, и, хоть написал роман-предупреждение, понимал необратимость катастрофы. Жить, зная о грядущем разрушении того, что тебя окружает, — это ад. И в этот ад придется заглянуть всякому, полюбившему Писание.
Люди-уста чувствуют сладость слова Божьего, а люди-чрево тяготятся заповедями
У блаженного Августина и свт.Цезария Арльского можно обнаружить еще одно толкование. Есть уста Церкви и чрево ее. Уста — это духовные люди, чрево — плотские. Поэтому и говорится, что Божьи заповеди для уст сладки, а для чрева горьки. Для кого-то повеления Божии тяжелы и неприятны, а кто-то не может насытиться ими. Люди-уста чувствуют сладость слова Божьего, а люди-чрево тяготятся заповедями. Пока еще все эти люди находятся в Церкви, но Господь знает Своих, и последующее разделение неминуемо.
Сладость и горечь Писания также хорошо известны любому проповеднику, который свидетельствует об истине, но встречает непонимание и противление. Сладко говорить о Христе, но горько видеть непринятие Христа, отречение от истины. Проповедь вообще горькая задача. Она похожа на то, как если бы мы начали будить в три часа ночи крепко спящего человека. Вполне вероятно встретить отторжение и даже агрессию. Проповедник и есть такой будильщик. Он всегда рискует быть обруганным и изгнанным, и на такую возможную «награду» за благовестие и указывают слова о горечи Писания.
* * *
Пророк Иезекииль жил в VI веке до Рождества Христова, тайнозритель Иоанн Богослов — в 1 веке по Рождеству. С тех пор изменилось многое, но действие слова Божьего в человеке остается тем же. Все так же людям необходима пища для души. Можно всю жизнь кормить душу каким-то суррогатом, каким-нибудь духовным ГМО — но без слышания слов Господних душа будет болеть и страдать. Все так же божественные изречения кажутся сладкими на вкус, но сообщают горечь, если проникают в сердце и заквашивают всю жизнь. По-прежнему горька для людей правда Божия, и объявлять о ней есть тяжелый подвиг. Неизменно существуют люди-чрево и люди-уста. Писание, вобрав в себя слова Христа, стало еще слаще, а разрыв между Богом и миром, не принимающим Его, усугубляется все больше и делает все более горькой жизнь христианина в мире. Закончится все окончательным разделением, и об этом также свидетельствует слово Божие — но тогда уже горечь нашего поражения сменится на нескончаемую радость Христовой победы.
