Владимир ЛЕГОЙДА
Сегодня атеисты любят цитировать знаменитую фразу австрийского философа Людвига Витгенштейна: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Мол, что можно сказать о потустороннем, запредельном Боге? Ничего. А значит, любое высказывание о Нем для таких скептиков заведомо бессодержательно, ведь Бог не предмет нашего мира, который мы способны увидеть, осязать, научно исследовать. И этим ставится под вопрос все, что верующие свидетельствуют о своей вере.
Впрочем, я думаю, такая логика — в определенном смысле меч обоюдоострый, и если мы не можем сказать ничего положительного, то и отрицательного — тоже. И поэтому атеистам не стоило бы спешить вышивать фразу Витгенштейна на своих знаменах. Более того, многие богословы с мыслью о невозможности человеку описать Бога согласятся — в том, разумеется, смысле, что какие-то вещи действительно нельзя передать словами. И все, что мы говорим о Боге, — это только какие-то отдельные грани нашего понимания.
Есть еще один момент, который касается не только атеистов, но и верующих. Мы живем в мире, где культура говорения все больше претендует на исключительное право и определять реальность, и менять ее. Если прежде, чтобы существовать, достаточно было мыслить, то теперь, если ты в соцсетях ежедневно не говоришь о себе и своих взглядах и ощущениях, может сложиться впечатление, что существуешь ты как-то не вполне (кстати, мыслить при этом, как показывают наблюдения, не всегда считается обязательным).
Это касается и разговоров о Боге, особенно в последнее не простое для болеющего человечества время, когда так хочется и колется сформулировать за Него ответ на вопрос о причинах происходящего, назвать тех, кто в период испытаний остается со Христом, а кто Его предает и т. п. И как-то совсем забывается: человек не сводится к тому, что он говорит. Ведь о Боге можно не только говорить, но и молчать. Недаром восточно-христианская традиция исихазма названа так по греческому слову «исихия» — покой, молчание. Это не о том, чтобы зарыть голову в песок. Но о том, чтобы восстановить связь, которая нарушилась из-за нами же созданных помех. В том числе помех безудержного говорения.
И последнее. Да, как уже было сказано, человеку не под силу описать Бога во всей Его полноте. Но это не должно выбивать у нас почву из-под ног. Наша надежда в другом. И о ней очень хорошо сказала Марина Цветаева: «Что мы можем сказать о Боге? Ничего. Что мы можем сказать Богу? Всё».
