Милостивый Бог ищет причину и повод, чтобы спасти душу.
Прп. Иосиф Исихаст
Любовь… не раз восхищала любимых изо дна ада.
Прп. Арсения (Себрякова)
Любовь не принуждает. Таково ее свойство – и любви Божией, и любви человеческой, если она истинная, о Господе. Любовь зовет, убеждает, направляет – но никогда не ломает, не диктует, не насилует волю. Божественная любовь не меняет собственного выбора человека, каков бы он ни был. «Ибо даровал свободу человеку и не навязывает ему Себя», – говорит святитель Николай Сербский. И в этом заключается, по словам архим. Плакиды (Дезея),
Любовь Бога предполагает полное уважение к Своим созданиям, вплоть до «вольного бессилия» отказать им в свободе
«…непостижимая тайна любви Божией, которая превыше всех наших рациональных или сентиментальных концепций, и тайна человеческой личности и ее свободы. Любовь Бога предполагает полное уважение к Своим созданиям, вплоть до “вольного бессилия” отказать им в свободе».
Да, истинная любовь тиха, а человек, грешною волей выбирая грех, слишком часто не слушает тихого зова любви. И тогда за порогом смерти нераскаянные грехи увлекают его во ад, как камень на шее увлекает на дно реки.
Преподобная Арсения (Себрякова) писала о страшной истине, что открывается многим лишь после смерти:
«Когда человек живет земною жизнью, то он не может познавать, насколько дух его находится в порабощении, в зависимости от другого духа, не может этого вполне познавать потому, что у него есть воля, которой он действует, как когда хочет. Но когда со смертью отнимется воля, тогда душа увидит, чьей власти она порабощена. Дух Божий вносит праведных в вечные обители, просвещая их, освещая, боготворя. Те же души, которые имели общение с дьяволом, будут им обладаемы».
Но «не перестает никогда любовь». Как неизменен Бог, так же вечна и неизменна, ничем не отменяема Его Любовь. И если теплится хоть малейшая искра духа в ушедшей во тьму душе, есть и надежда для этой души: надежду эту, словно лучик света, дарит ему любовь Творца. А такая искра, зернышко благодати, семя спасения, есть в душе у любого, кто при жизни стремился к Богу, жаждал истины, вел христианскую жизнь. Посеянное им семя может и в самых затворах ада возрасти в живоносный плод спасения – только уже не его собственным подвигом, который невозможен за смертной гранью, а силой любви к нему. И любовь Создателя оживотворяет любовь живых, воздвигая их на молитвы, чтобы они помогли несчастному в его ужасной беде.
Преподобный Иоанн Дамаскин пишет потрясающие слова, приоткрывая нам тайны бесконечной милости Божией, Его попечения о Своих заблудившихся детях:
«Каждый человек, имевший в себе малую закваску добродетелей, но не успевший превратить ее в хлеб, – то есть, несмотря на свое желание, не сделал этого или по лености, или по беспечности, или же потому, что откладывал со дня на день и неожиданно был застигнут и пожат смертью, – не будет забыт праведным Судией и Владыкой. После его смерти Господь побудит его родных, близких и друзей, направит их мысли, привлечет сердца и преклонит души к оказанию ему содействия и помощи. И когда Бог подвигнет их, Владыка коснется сердец их, они поспешат возместить упущения умершего».
Та часть нашей воли, которою мы при жизни делаем выбор, за гробом исчезает, и каждый остается в том состоянии, которое выбрал при жизни
И поистине нуждается такая душа в этой любви и молитве. Ведь, будучи у ада в плену, никто не может ни помолиться Богу, ни покаяться перед Ним. «Яко несть в смерти поминаяй Тебе: во аде же кто исповестся Тебе?» (Пс. 6: 5) – сказал пророк. Нет покаяния после смерти, нет освящающей молитвы в аду. Душа меняется за гранью временной жизни. Та часть нашей воли, которою мы при жизни делаем выбор (гномическая воля), за гробом уже не действует, она исчезает, и каждый остается в том состоянии, которое выбрал при жизни. И если душа была пленена страстями, это пленение поглотит ее целиком, не даст обратиться к Богу. Святитель Марк Эфесский писал: «После смерти нет движения воли ни в каком направлении».
Но тот, кто при жизни стал Христовым, вступив в Его Церковь (ведь только единением со Спасителем спасается человек), и успел ступить на стезю покаяния, открыв свое сердце действию благодати, может принять своей при жизни обновленной Богом душой помощь других. Архимандрит Рафаил (Карелин) пишет:
«В аду душа человека не может помочь сама себе. Там нет выбора исповедания или перемены веры. Только лишь живые, оставшиеся на земле, и сама Церковь, молясь за усопших, могут помочь спастись некоторым, при двух непременных условиях: 1) если человек был православным и принадлежал к земной Церкви; 2) если он каялся в грехах, делал добрые дела, но не мог нужным образом исправить себя и умер в неопределенном духовном состоянии, когда добро в его душе было смешано со злом. Тогда Церковь может восполнить недостающее, не изменяя направления самой личности».
Некогда Господь ради веры тех людей, что разобрали и крышу дома, только бы преодолеть все препятствия и умолить Его об исцелении их расслабленного друга, даровал здоровье тому, кто не мог ни прийти к Нему сам, ни попросить Его о себе. Так же Он и доныне принимает молитвы любви о тех, чья воля «расслаблена» смертью. Желание и действие собственной воли мы приносим Богу вместо произволения тех, кто его уже потерял. Преподобный Паисий Святогорец говорил: «…молясь за усопших, мы даем Богу “право” на вмешательство». И каждое слово, каждый вздох молитвы любви преобразуются благодатью Божией в освящение и очищение страдающих в адской темнице душ. И преображается такая душа из тьмы – в свет.
«Превеликая будет польза душам, о коих моление возносится, когда святая предлежит и страшная жертва, – говорит святитель Кирилл Иерусалимский. – Тогда души умерших по вере и молитвам приносящих бескровную жертву усвояют себе силу этой бесценной жертвы, сподобляются милости Божией, получают мир, ослабление и свободу от загробных мытарств и вечного осуждения».
О животворящей и безграничной силе любви поразительно написала преподобная Арсения (Себрякова):
Любовь тем и хороша, что она не ограничивает места, до которого может следовать за любимым, но, напротив, идет за ним в самый ад
«Любовь тем и хороша, что она дает свободу, не ограничивает места, до которого она может следовать за любимым, но, напротив, она идет за ним в самый ад. Потому-то она и сильна, и не раз восхищала любимых изо дна ада».
Преподобный Иосиф Исихаст свидетельствует:
«Видел я однажды священника, крестившего всех нас на родине. Он был святым человеком. Хранил девство. Творил много милостыни. И во сне он мне говорит: “Я, – говорит, – при жизни думал, что только литургии вызволяют души из ада, но теперь, когда умер, увидел воочию, что и молитвы, которые вы совершаете, избавляют мучающиеся души”. Итак, не прекращайте молиться о душах. Ибо милостивый Бог ищет причину и повод, чтобы спасти душу».
«Кто может исчислить все, находящиеся в жизнеописаниях святых мужей, свидетельства, ясно показывающие, что и по смерти приносят величайшую пользу усопшим совершаемые о них молитвы, литургии и раздаваемые милостыни», – восклицает преподобный Иоанн Дамаскин.
Церковь сохранила немало свидетельств того, что молитва любви и веры не только облегчает загробную участь, но и может вызволить душу из ада. Конечно, это видения-образы. Они передают реалии, недоступные для живых, в понятных нам аналогиях. Но смысл действия благодати они открывают неотразимо. Эти рассказы являют духовную правду об улучшении состояния душ ради молитв живых. Вот некоторые из них.
СВИДЕТЕЛЬСТВА О ПОМОЩИ УСОПШИМ ПО МОЛИТВАМ ЖИВЫХ
Бог в видении старцу явил отрока свободным и совершенно изъятым из огня
Преподобный Иоанн Дамаскин рассказывает в «Слове об усопших в вере»:
«Другой из богоносных отцев имел ученика, живущего в беспечности, и когда сей был застигнут смертию, то Господь после вознесенных старцем молитв показал ему отрока, подобно богачу (упоминаемому в притче о Лазаре), горящим в огне до шеи. Когда старец много скорбел о сем и слезно молился Богу, то Господь показал ему отрока стоящим в огне по пояс; затем, когда святой к трудам приложил еще новые труды, Бог в видении старцу явил отрока свободным и совершенно изъятым из огня».
«Исчезла вся его чернота: он стал чист и светел, как ангел»
(Странник, 1862, май)
Некогда одному иноку Святой горы Афон было воочию показано, как дела и молитвы любви восхищают из ада. Вот что он рассказал об этом святогорцу, известному отцу Серафиму:
«Причиною моего вступления в монашество было видение во сне загробной участи грешников. После двухмесячной болезни я пришел в сильное изнеможение. В этом состоянии я увидел двух юношей, вошедших ко мне. Они взяли меня за руки и сказали:
– Следуй за нами!
Я, не чувствуя болезни, встал, оглянулся на свою постель и увидел, что тело мое лежало спокойно на постели. Тогда я понял, что оставил земную жизнь и должен явиться в загробный мир. В лице юношей я узнал ангелов, с которыми и отправился. Мне показаны были огненные места мучений; слышал там вопли страдальцев. Ангелы, показывая мне, за какой грех какое назначено огненное место, прибавили:
– Если и ты не бросишь своих привычек к греховной жизни, то – вот и твое место наказания!
Вслед за тем один из ангелов восхитил из пламени одного человека, который был черен, как уголь, весь обгорел и с ног до головы окован. Тогда оба ангела приступили к страдальцу, сняли с него оковы – и вместе с ними исчезла вся его чернота: он стал чист и светел, как ангел. Потом ангелы облекли его в блестящее одеяние, подобное свету.
– Что значит это изменение сего человека? – решился я спросить ангелов.
– Это грешная душа, – отвечали ангелы, – быв отлучена от Бога за свои грехи, должна бы вечно гореть в этом пламени; между тем родители этой души подавали много милостыни, делали частые поминовения за литургиями, отправляли панихиды, и вот ради родительских молитв и молитв св. Церкви, Бог умилостивился, и грешной душе даровано совершенное прощение. Она избавлена вечного мучения и теперь предстанет пред лицо своего Господа и будет радоваться со всеми Его святыми.
Когда видение кончилось, я пришел в себя и что же увидел? Вокруг меня стояли и плакали, приготовляя тело мое к погребению».
«Она увидела его в светлом месте»
(Деяния мучеников Рюикара. Изд. 1802 г. III. Гл. 7 и 8: страдания святой Перпетуи)
Мученица Перпетуя (память – 1 февраля) во время общей молитвы в темнице нечаянно произнесла имя своего умершего брата Динократа. Вразумленная этой нечаянностью, она стала молиться о нем Богу и в следующую ночь удостоилась видения. Она видела брата выходящим из темного места, в сильном пламени, мучимого жестокой жаждой, нечистого видом и с раной на лице, с которой он умер. Между ним и св. мученицей была глубокая пропасть, так что они не могли приблизиться друг к другу, а подле того места, где стоял Динократ, был полный водоем (колодезь), край которого был гораздо выше его роста, так что брат ее никак не мог напиться из него.
Темное место, в котором находился ее брат, сделалось светлым, и он, чистый лицом и в прекрасной одежде, наслаждался прохладой
Из этого св. мученица уразумела, что брат ее находится в муках, и с сильным плачем и слезами стала ежедневно молиться о спасении его. Вскоре она удостоилась второго видения: темное место, в котором находился ее брат, сделалось светлым, и брат ее, чистый лицом и в прекрасной одежде, наслаждался прохладой. От раны остался только след ее, край водоема был теперь по пояс ему, и на краю водоема стояла полная золотая чаша, из которой он пил, и потом стал веселиться. Этим и кончилось видение, из чего св. Перпетуя поняла, что он освобожден от мук.
Блаженный Августин в пояснение этого повествования говорит, что Динократ был просвещен святым крещением, но увлекся примером отца-язычника, был нетверд в вере и умер после некоторых грехопадений. За такую неверность Христовой вере он терпел страдания, но по молитвам святой сестры своей избавился от них.
«Огнь с небесе попаляет терние, покрывшее поле»
Преподобный Парфений Киевский записал бывшее ему видение:
«Чтение Псалтири укрощает страсти, а чтение Евангелия попаляет терние грехов наших: ибо слово Божие огнь поядаяй есть. Однажды в продолжение сорока дней читал я Евангелие о спасении одной благотворившей мне душе, и вижу во сне поле, покрытое тернием. Внезапу спадает огнь с небесе, попаляет терние, покрывшее поле, и поле остается чисто. Недоумевая о сем видении, я слышу глас: “Терние, покрывшее поле, – грехи благотворившей тебе души; огнь, попаливший его, – слово Божие, тобою за нее чтомое”».
«Ангелы же говорили, что душа умершего избавлена милостыней, за нее розданной»
(Пролог, 12 августа)
Блаженный Лука рассказывает, что был у него родной брат, который, по вступлении в монашеский сан, мало заботился о своей душе и умер, не приготовленный к смерти. Святому старцу хотелось узнать, чего удостоился брат его, и он стал просить Бога открыть его участь. Однажды во время молитвы старец увидел душу брата в руках бесовских. Между тем в келии умершего были найдены деньги и ценные вещи, из чего старец уразумел, что душа брата страдает, между прочим, за нарушение обета нестяжания. Все найденные деньги старец отдал нищим. После этого он опять стал молиться и увидел Судилище Божие и светоносных ангелов, которые спорили с бесами за душу брата. Бесы вопияли к Богу:
– Ты праведен, так суди же: душа принадлежит нам, ибо она творила дела наши.
Ангелы же говорили, что душа умершего избавлена милостыней, за нее розданной.
На это злые духи возражали:
– Разве усопший роздал милостыню? Раздавал не этот ли старец? – и указывали на блаженного Луку.
Устрашен был этим видением старец, но все-таки собрался с духом и сказал:
«Сотворил милостыню я, но не за себя, а за сию душу». Поруганные духи, услышав ответ старца, исчезли
– Правда, сотворил милостыню я, но не за себя, а за сию душу.
Поруганные духи, услышав ответ старца, исчезли, а старец, успокоенный видением, перестал сомневаться и скорбеть об участи брата.
О монахе, избежавшем посмертного наказания
(«Беседы Григория Двоеслова», кн. IV, гл. 55)
Св. Григорий Двоеслов рассказывает такой случай. Один брат, бывший в его монастыре, за нарушение обета нестяжания, на страх другим, лишен был по смерти церковного погребения и молитвы в продолжение 30 дней, а потом, из сострадания к его душе, 30 дней приносима была за него бескровная жертва с молитвою. В последний из сих дней усопший явился в видении оставшемуся в живых родному брату своему и сказал:
– Доселе я жестоко страдал, теперь же мне хорошо, и я нахожусь во свете, ибо сегодня вступил в общение.
Таким образом, чрез спасительную бескровную жертву усопший брат избег наказания.
История диакона Пасхазия
(Слово о почивших в вере. Христиаское чтение, 1827, ч. 26)
Был в Римской церкви, повествует Григорий Двоеслов, диакон по имени Пасхазий, муж примерной жизни, милостивый к нищим и строгий к самому себе. Когда в его время на место умершего папы Римского представлены были избирательному собору два лица – Лаврентий и Симмах – и когда последний был единодушно избран и возведен на епископский престол, то Пасхазий, приверженный к Лаврентию, вознегодовал на избрание соборное, почитая оное неправильным, и в сем грехе негодования на пастырей, посвящавших Симмаха, скончался.
Спустя некоторое время после своей кончины Пасхазий является епископу Герману и говорит ему:
– Я нахожусь на месте наказания за то, что, держась Лаврентия, думал против Симмаха; но ты помолись Господу, и если чрез несколько дней я не явлюсь тебе снова, то знай, что молитва твоя услышана.
Благочестивый епископ исполнил просьбу; и так как нового явления не последовало, то он уверился, что его смиренная молитва снискала душе Пасхазия вечное успокоение.
Благодарность отца
(Странник, 1864, декабрь)
Он увидел во сне отца своего, который три раза поклонился ему до земли и сказал: «Благодарю тебя, сын мой»
В одном селе скоропостижно умер дьячок – старик. У него был сын – чиновник. Нечаянная смерть отца поразила сына. Загробная участь умершего не давала покоя доброму сыну почти целый год. Зная, что в литургии самое важное время для поминовения умерших есть время пения «Тебе поем, Тебе благословим…», печальный сын, находясь в это само время в церкви (это было в Духов день), с особенным усердием стал молиться Богу об упокоении своего отца. И что же? В ночь на вторник он видит во сне отца своего, который три раза поклонился ему до земли и при последнем поклоне сказал: «Благодарю тебя, сын мой».
Окованный священник
(Странник, 1867, т. 1)
В одном приходе, по случаю смерти священника, место его занято было другим. Но, к прискорбию прихожан, вновь назначенный иерей через несколько дней после первого богослужения, совершенного им в церкви, отошел в вечность. Назначен был новый священник. По приезде в приход он вступил в должность и в первый же воскресный день отправился в церковь для богослужения. Войдя в алтарь, священник невольно остановил свой взор на одном страшно поразившем его предмете: вблизи престола стоял незнакомый ему священник в полном облачении, скованный по рукам и ногам железными цепями. Не понимая, что это значит, новый священнослужитель, однако, не потерял духа и приступил к совершению Божественной литургии.
Лишь только окончена была служба, к новому удивленно служившего обедню, привидение вдруг исчезло. Священнодействующий иерей понял, что виденный им священник есть обитатель загробного мира; но что означало необычайное явление его в таком устрашающем виде, не мог разгадать. Одно только заметил, что незнакомый ему узник и собрат в продолжение всей службы не вымолвил ни слова и только время от времени, приподнимая скованные руки, указывал на одно место помоста в алтаре, на котором, по-видимому, ничего особенного не было. То же самое повторилось и в следующую службу, с тою лишь разницей, что новый священник, по входе в алтарь, прежде всего обратил внимание на то место, на которое указывало привидение. В углу на полу, поблизости жертвенника, он заметил старый небольшой мешок. Когда он развязал его, то нашел в нем немалое число записок с именами умерших и живых лиц, какие обыкновенно подаются для поминовения на проскомидию.
Как бы по внушению свыше священник понял, что записки эти при жизни стоявшего тут скованного собрата его, бывшего настоятелем этой же церкви, вероятно, остались не прочитанными им в свое время. Посему, начавши службу, он первым долгом помянул на проскомидии имена живых и умерших, сколько было их в записках, и тут же увидел, какую важную услугу он оказал загробному обитателю исполнением того, что должен был сделать последний во время своей земной жизни, ибо едва только успел окончить чтение помянутых записок, как железные оковы в одно мгновение спали с рук и ног узника, а сам он подошел к служащему священнику и, не говоря ни слова, поклонился ему в ноги до лица земли. Затем вдруг ни его, ни железных оков не было видно. После этого существо загробное не являлось уже более во время божественной службы.
Сила церковного поминовения: рассказ протоиерея Григория Утробина
(Странник, 1880)
Одна благочестивая старица по имени Параскева, разговаривая со мною о разных религиозных предметах, рассказала мне следующее событие из своей жизни:
«Отец мой, – говорила она, – к несчастию, умер внезапной смертью без исповеди и причастия Св. Таин Христовых. Зная, что покойный был человек грешный, как и все мы, подверженный разного рода немощам, особенно нетрезвости, от чего, думаю, и последовала ему внезапная кончина, я в течение сорока дней с особенным усердием молилась об упокоении его души, подавала каждодневно посильную милостыню нищим и в особенности просила служащих священников вынимать частицы за его упокоение при совершении литургии, а служба у нас, как знаете, совершается ежедневно. В конце сороковых дней вижу я сон: мне представилось какое-то обширное темное место, в конце которого в углу стоит мой отец, но только малого роста против того, какой он имел при жизни. Вдруг он говорит мне весьма внятно:
– Паша! Ведь я жив!
– Да зачем ты так мал? – спросила я.
– Мал я за грехи мои, – сказал он, – только ты продолжай молиться Богу за меня, корми голодных, особенно не забывай проскомидию, и я вырасту.
В заключение он сказал громко: «Пашенька! Молись же Богу, ведь я жив!»
И еще что-то говорил, но я теперь этого не припоминаю. В заключение еще сказал громко:
– Пашенька! Молись же Богу; ведь я жив!
Тем видение мое и кончилось».
Нужно ли к этому прибавлять что-нибудь? Ничего, кроме того, что мы обязаны молиться о всех усопших отцах и братиях наших, да помилует их Господь по велицей Своей милости, особенно же не оставлять молитв наших о них при совершении Божественной литургии. Слышал этот рассказ давно, но записал на память 26 декабря 1870 года.
«Теперь я свободен»: Рассказ священника И. Широва
(Душеполезное чтение. 1898)
В одной из замоскворецких церквей в 1871 году умер отец диакон И. Ш., родной брат мой, от свирепствовавшей тогда холеры, в несколько часов уложившей его в гроб, несмотря на молодые годы и крепкие силы. Насколько я любил его, настолько горестна была для меня потеря его. От скорби вдался я в тоску, которая оставляла меня только во время сна и молитвы. А молился я за душу его от всей души, движимый к тому как любовию к покойному, так еще сознанием неполноты предсмертной его исповеди, которая была приносима им в состоянии мучительных холерных корчей. Вскоре по смерти он явился мне во сне как живой. В полном сознании переселения его в другой мир, я начал разговор о мытарствах:
– Ты, вероятно, проходишь теперь мытарства, – спрашиваю его.
– Да, – ответил он.
– Скажи, как ты проходишь?
– Очень трудно, – сказал он, – и вот почему: у диаволов, оказывается, все записано, кто в чем согрешил, даже мысли, какие иногда невольно возбуждались в душе и пробегали с быстротой молнии, на которые мы не обращали внимания, забывая их и не каясь в них, и эти невольные и мимолетные грехи изобличаются на мытарствах и самими душами тогда вспоминаются и сознаются как действительно бывшие.
При этом он вынул из-под полы рясы таблицу, как бы картонную, размером несколько больше четвертки почтовой бумаги, которая с одной стороны вся была исписана грехами так мелко и часто, как будто насеяна черным маком.
– И вот, – сказал он, – таких таблиц было за мною двадцать пять, из коих семь я загладил предсмертною исповедию, а восемнадцать осталось за мною.
Затем я спросил его, пускают ли умерших на землю для свидания?
– Да, пускают, – ответил он.
– Так приходи ко мне почаще, – сказал я ему, – но он мгновенно исчез. После сего видения я усилил молитву за него, но в течение десяти лет он ни разу не являлся мне.
Когда Господь сподобил меня благодати священства, то я, пользуясь ближайшим предстательством у Престола Божия, чем в сане диакона, еще усерднее стал молиться о упокоении души любимого брата, и вот на пятом году моего священства он является, но не мне, а одной моей прихожанке К. М., которая отличалась благочестивою жизнью и особенно усердными молитвами за усопших. Раз поутру неожиданно просит она меня через нарочного прийти к ней по важному делу.
Она спрашивает, был ли у меня брат, в духовном сане умерший? «Был диакон», – ответил я. И начала она описывать его с такою ясностью, как будто она видела живого, и затем рассказала следующее:
«В нынешнюю ночь он явился мне и говорит:
– Скажите моему брату, что пять таблиц еще заглажено.
– Кто ваш брат?
– Здешний священник.
– О каких таблицах вы говорите?
– Он уж знает это, только скажите непременно.
– А что же вы не явились ему?
– Я явлюсь ему, когда все таблицы будут заглажены, – ответил он и исчез.
Вот зачем я послала за вами, – сказала благочестивая прихожанка, – чтобы узнать тайну сновидения».
Я рассказал ей о явлении мне покойного брата на первых порах после смерти его и о таблицах, и тут-то сознал, что то явление его мне было не простое, каким я считал его прежде, а знаменательное, и стал ждать исполнения обещанного им. На пятом году моего ожидания я получил известие о вторичном явлении его прихожанке моей, через которую он просил меня особенно помолиться за него в Великий Четверток: «Так нужно по грехам моим», – сказал он, что, конечно, я и исполнил с возможным усердием, и каждый год в тот великий день, когда установлена Господом Бескровная Жертва о гресех, напоминает мне просьбу его, которую всегда считаю для себя святым заветом.
Брат в рясе, как живой, говорит мне явственно: «Теперь я свободен», – и становится невидим
После сего на восьмом, следовательно, на тридцатом году (замечательно, что число лет молитвы совпадает с числом таблиц неизглаженных от грехов) моего ожидания личного явления мне брата, наконец он является мне во сне, как обещал, чтобы известить меня о своей свободе от грехов. Это явление было очень коротко. Сижу я будто за письменным столом, вдруг входит из соседней комнаты покойный брат в рясе, как живой, и, идя мимо меня позади стула, говорит явственно: «Теперь я свободен», – и становится невидим.
Этот строго последовательный ряд явлений покойного не служит ли очевидным признаком существующей связи между загробным миром и земным? Самые явления очевидно знаменательного характера не служат ли голосом с того света, который да послужит земным жителям убедительным доказательством, что души наши не прекращают бытия своего, но переходят в другой мир, духовный, где ожидают их мытарства с обличениями на них самых мельчайших грехов и нечистых мыслей, даже мимолетных, и что молитвы, возносимые за умерших, содействуют прощению грехов их и освобождению от страданий, особенно если молитвы приносятся при Бескровной Жертве.
«Он задремал и увидел в видении, как его сестра восходит с радостью из ада на Небо»
(Из кн.: Старец Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом. Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2012)
У старца (Иосифа Исихаста) была двоюродная сестра Катерина, жившая в миру. Она передразнивала священников, чтецов и певцов, как они читают, как поют, как ходят, и сама над этим смеялась. Вскоре после прихода к нам отца Харалампия старец узнал, что Катерина, совсем еще молодая девушка, умерла. Когда настал ее последний час, Бог показал, что ее поведение было неправильным. Умирая, она издавала вопли и кривлялась. Старец, как только об этом узнал, заплакал. Отец Харалампий был изумлен такой чувствительностью старца. Однако старец понял его помысл и сказал: «Я, дитя мое, плачу не о том, что она умерла, а о том, что она в аду».
С того дня старец начал непрестанный пост и молитву о своей сестре, но еще очень долго видел, что она во тьме. Однажды, молясь о ней, он задремал и увидел в видении, как его сестра восходит с радостью из ада на Небо, держа в руке некий ключ и крича от радости:
– Сегодня у меня великий день, я иду теперь в светлое жилище и прекрасный дворец!
Старец спросил ее:
– Катерина, что с тобой?
– Сегодня у меня великий день!
По молитвам старца Катерина освободилась от своих оков. Воистину, много может усиленная молитва праведного (Иак. 5: 16).
«И однажды она увидела отца в белых одеждах; он улыбнулся…»
(О вере и спасении. Архимандрит Амвросий (Юрасов))
Господь не желает, чтобы мы пытали о том, где находятся души умерших. Это нам неполезно знать. Нам надо молиться, а Бог Сам управит
После смерти родственника обычно близкие хотят знать, какова участь его души. Особенно это интересует женщин. Это желание знает диавол, и он может показать умершего человека в хорошем состоянии, в белых одеждах, может утешить. Но святые отцы строжайше запрещают желать видеть во сне умершего. Почему? Если мы увидим его (как его покажет бес) во святых, то у нас прекратится желание за него молиться, мы будем думать, что он уже в раю. А на самом-то деле это не так. Поэтому Господь не желает, чтобы мы пытали о том, где находятся души умерших. Это нам неполезно знать. Нам надо молиться, а Бог Сам управит. Но, бывает, для поддержки духа некоторым Господь показывает участь души. У одной дочери умер отец, и она увидела его мертвым. Она начала сильно молиться за него, и ей снова было показано, что он потихоньку стал оживать. Она постоянно подавала на Божественную литургию в его поминовение, и через 40 дней увидела, что он встал с одра болезненного – весь в язвах. Она снова несколько лет молилась, и Господь показал ей – эти язвы начали заживать. Она молилась еще, и однажды она увидела отца в белых одеждах; он улыбнулся и сказал: «Спасибо, дочь, тебе за твои молитвы, за милостыни, за Псалтырь – за все доброе».
