Когда в материале встречаются слова «Я не люблю православную церковь», можно ожидать, что то, что человек не любит, мало похоже на Церковь. Скорее, это образ, который человек выстроил в своем сознании на основании... — сложно понять, на основании чего.
Именно так обстоят дела в отношении статьи Александры Славянской «Любовь и РПЦ», которая недавно появилась на «Снобе». Автор приводит примеры (некоторые из которых кажутся довольно гипотетическими) людей, которых, по ее убеждению, Церковь считает «грешниками и гнусными сволочами», в то время как они этого не заслуживают: один несколько раз женился и разводился, другие были всего-то парочкой «милейших» гомосексуалистов. Зато, отпуская грехи, Церковь «снимает с человека ответственность» за его гнусные поступки.
Что же, позвольте кое-что объяснить, потому что подобные мысли посещают, наверное, не только читателей «Сноба». Если коротко: Церковь — это не прокуратура, от обвинений которой надо как-нибудь отбиться. Церковь — это врачебница, помощь которой надо принять. Но скажем подробнее.
Люди воспринимают Церковь как законодательную, судебную, и, хорошо, если не исполнительную власть в отношении греха, праведности и вечного спасения, и берутся эту власть критиковать, требуя от нее пересмотра тех или иных заповедей — чаще всего, заповеди «не прелюбодействуй».
Но у Церкви просто нет такой власти. Она не может сделать развод или гомосексуализм не греховными. Требовать от нее пересмотра отношения к этим явлениям — все равно, что требовать от Минздрава пересмотра его отношения к табаку и алкоголю. Многие люди, пристрастные к курению или выпивке, воспринимают поведение медиков с глубоким огорчением и раздражаются на пропаганду здорового образа жизни. Но пагубные последствия употребления спиртного для здоровья — это объективная реальность. Она совершенно не зависит от моего, вашего или даже минздравовского мнения по этому поводу. Спиртное объективно вредно для здоровья; физические упражнения объективно полезны. Это истина о реально существующем мире. Если мы возьмемся ее отрицать или потребуем переделать ее под наши вкусы, мы ничего в действительности не изменим. Просто обречем себя на болезненный конфликт с реальностью.
Христианская вера говорит о том, что Бог — реален. Гибель и спасение, грех и благодать существуют на самом деле; рай или ад — реальность, с которой каждому из нас лично предстоит столкнуться. И грех — это не то, что какая-то группа людей по каким-то непонятным причинам решила объявить грехом. Грех — это рак мироздания, разрушающий наши отношения с Богом и ближними. Он ничуть не менее объективен и реален, чем злокачественная опухоль. Требовать от Церкви, чтобы она пересмотрела свои взгляды на грех, также бессмысленно, как требовать от медицины, чтобы она пересмотрела свои взгляды на рак. То есть пересмотреть-то, она, конечно, может, но рак от этого не перестанет убивать. Как и грех.
Учение о браке, как и нравственное учение Церкви вообще, ей просто не принадлежит. Она не может его менять. Это учение принадлежит непосредственно Христу. У Церкви нет власти редактировать Евангелие.
Кстати, в чьих интересах прикажете его редактировать? Да, отмена заповеди «не поступай вероломно против жены юности своей» (Мал. 2:15) будет, возможно, с энтузиазмом воспринята некоторыми мужчинами, жена юности которых несколько подувяла, в то время как они сами — мужики в самом соку и могли бы найти себе кого-либо помоложе. Но как насчет самой жены юности, которая отдала этому человеку годы, которые к ней никогда уже не вернутся? Ее боль и одиночество стоит принимать во внимание?
Когда мы сталкиваемся с заповедями Божиими (ещё раз отметим, что это не заповеди Церкви, это заповеди Бога!), нам больно. Мы обнаруживаем, что мы согрешили. Что мы поступали вероломно, немилосердно, недостойно и чудовищно глупо. Мы можем злиться на заповеди, злиться на Бога, злиться на Церковь, через которую эти заповеди до нас доходят. Легче нам от этого не станет. Но мы можем раскаяться и увидеть, что грех есть грех, и мы наделали много того, чего лучше было бы не делать. Как сказал поэт,
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
И тогда мы увидим, что предлагает нам Церковь: не осуждение, а жизнь, надежду и исцеление. Бог может и хочет простить наши грехи и дать нам возможность начать с чистого листа. Он будет помогать нам и поддерживать нас всякий раз, когда мы зашатаемся. И Он будет делать это через преданных Ему людей — через Церковь, которую Он основал ради нашего вечного спасения.
Сергей Худиев
pravoslavie.ru
