В Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года, подписанной Председателем Правительства РФ Дмитрием Медведевым, говорится, что Стратегия опирается на систему духовно-нравственных ценностей, сложившихся в процессе культурного развития России (см. список ниже). Что думают про этот список традиционных ценностей священники?
Духовно-нравственные ценности, сложившиеся в процессе культурного развития России (согласно Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года)
человеколюбие
справедливость
честь
совесть
воля
личное достоинство
вера в добро
стремление к исполнению нравственного долга перед самим собой, своей семьей и своим Отечеством
Нужно искать формулировки, которые будут приняты всеми
Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря (Москва)
Мне кажется, идея документа хорошая и правильная, но его нужно бы еще доработать. Например, в Стратегии встречаются штампы, идущие с советских времен. Так, говорится о воспитании личности, способной реализовать свой потенциал в условиях современного общества. Но современное общество – величина не постоянная, изменчивая и какое время оно просуществует именно в таком виде – неизвестно: условия нашей жизни меняются достаточно быстро.
Получается, мы ориентируем личность на короткий исторический промежуток, на нечто быстро меняющееся, преходящее? Или все-таки даем ей традиционные ценности, которые по-настоящему значимы и в прошлом, и в настоящем и в будущем? Противоречие выходит.
В документе перечислены традиционные ценности, и слова вроде бы названы правильные, но некоторые можно понимать в самом широком смысле и порой, к сожалению, совсем не так, как их понимали создатели документа. Под них можно подогнать любую точку зрения, даже ту, что противоречит замыслу авторов.
К примеру, что значит «нравственный долг перед самим собой, своей семьей и своим Отечеством»? Вот, скажем, генерал Власов считал, что он именно исполняет свой нравственный долг перед самим собой и перед своим Отечеством, при этом присягая лично Гитлеру.
Стратегия рассчитана на десять лет. Это тоже, кстати, мне кажется странным. Как можно Стратегию нравственного воспитания принимать только на десять лет? Что, через десять лет она должна смениться? Ведь стратегия по своей сути – вещь медленно меняющаяся. Стратегические задачи не должны быть сиюминутными. А сфера нравственного воспитания должна ориентироваться на действительно традиционные ценности, которые были справедливы сотни лет назад.
Кстати, из документа выпало такое понятие, как патриотизм. Это не только личный долг перед семьей и Отечеством, а нечто более конкретное и более широкое одновременно. У наших предков было замечательное обобщение, императив – служить своему Отечеству верой и правдой. Слова «вера и правда» уже не имеют двойного звучания, их нельзя толковать произвольно.
Речь в документе идет о нравственном воспитании детей. Важно задаться вопросом – кого мы хотим получить из этих детей через годы? Если верных сынов своей Родины, готовых служить ей всем, чем они обладают, то это – важная установка.
В одну фразу невозможно вложить глубокую и обширную мысль, но необходимо подбирать формулировки, которые появились действительно благодаря национальному опыту и мудрости народа, и которые трудно истолковать как-то иначе. Это требует очень большого труда – интеллектуального, исследовательского, исторического и так далее. Поэтому, повторяю, я бы предложил над документом еще серьезно поработать.
Нужно искать формулировки, которые будут приняты всеми, всем нашим народом. Он должен почувствовать, что все, звучащее в документе исходит из его давних-давних традиций и соответствует его внутренним ценностям. Тогда не надо будет писать стратегию на десять лет, на пятнадцать, на двадцать: она будет естественной для народа, глубокой и, следовательно, постоянной.
Ценности, которые помешают брать взятки
Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке в Москве.
Я считаю, что в документе – прекрасный список традиционных ценностей. Для нас, христиан, ценности рождаются из нашей веры и ее питаются.
Но если государство будет воспитывать в гражданах уважение к ним и учить этим ценностям теми способами, какие у него есть, прежде всего, конечно, через школу, то я только за. Поскольку нам очень не хватает всего этого в нашей жизни.
Могу сказать из собственной практики: я пятнадцать лет, с 1992 года, в общеобразовательных школах вел предмет, который сегодня называется основы православной культуры. Так вот, дети с жадностью слушают слова о любой добродетели, о чести, о совести. Как сухая земля влагу они впитывают рассказы о благородных поступках тех, кто жил на нашей земле раньше. Все вот это формирует человека.
Причем, если человек стремится к добру, а в семье ему все эти вещи не объясняют, не говорят о тех базовых нравственных принципах, о которых идет речь в документе, то слышанное в школе поможет вести себя иначе, чем родители.
Важно преодолеть сложившуюся ситуацию, в которой школа давно устранилась от воспитания, оставив только преподавание. Школа, конечно, должна воспитывать. И в школе, и в институте обязательно должен быть кодекс поведения, разграничение допустимых и не допустимых вещей.
Помню, когда я поступил в семинарию в 1988 году. Наш поток был первым, когда набрали сразу четыре класса, до этого набирали один или два. И вот как-то я разговаривал со студентом академии и услышал от него: «Нам с вами стало тяжело. Когда в свое время пришли учиться мы, общая атмосфера переваривала нас, мы учились, как можно себя вести, как нельзя. Вас так много, часто ведете себя неправильно и не чувствуете, как это диссонирует с нашими традициями». Но все-таки потом эти самые традиции победили и нас.
Так что, повторяю, учебное заведение должно воспитывать человека. Это можно делать на основе преподавания литературы, отечественной истории. Хотя бывает так, что и преподаватели негуманитарных предметов – математики, физики, химии – тоже становятся нравственными идеалами для детей – по тому как он себя ведет и его поведение соответствует кодексу, который декларируется в школе. Такой преподаватель навсегда может остаться старшим другом, учителем жизни для взрослеющего ребенка.
Сейчас мы столкнулись с тем, что базовыми ценностями нашего общества, к сожалению, становятся потребление, нажива, развлечения, расслабление и прочие вещи, которые разрушают страну и душу человека. Этому, конечно, надо противостоять.
Если список ценностей, перечисленных в документе, будет работать в нашем обществе, нам всем намного легче будет жить. В документе говорится о долге перед Отечеством, перед ближними. Я бы расширил это понятие и ввел туда принцип служения, потому что в
России этот принцип, особенно для государевых людей – единственный принцип, который может заставить человека внутренне противостоять искушению брать взятки или использовать свое служебное положение как личный ресурс.
Список ценностей – только в контексте Стратегии
Протоиерей Максим Первозванский, главный редактор журнала «Наследник»
Документ, на мой взгляд, построен очень интересно с той точки зрения, что часть, где вроде бы отдельно выделены ценности, позволяет прикрыться от слишком радикальных либералов: «Мы же ничего особенного не сказали»… То есть в самом списке никаких конкретных традиционных ценностей нет – перечислены размытые общие понятия из серии «за все хорошее против всего плохого». Если бы все выглядело так, что Россия готова воспитывать и защищать вот такие традиционные ценности, то тогда это был бы, скорее, провал, чем достижение.
Но этот список нельзя рассматривать вне контекста стратегии в целом.
Потому что дальше, в различных пунктах документа, акценты все-таки расставляются, там говорится о важных вещах, в том числе и о настоящих ценностях.
Этот документ однозначно показывает озабоченность нашего руководства тем, что в стране совсем нет идеологии. И это плохо в условиях очевидной военной опасности , в которой находится наше государство, Военной – в смысле однозначно идущей «холодной войны». Обычно опорой государства являются люди, которым, по выражению Стругацких, хочется странного. Они не ограничиваются едой, садиком, домиком, собачкой, парой детей, а ищут более глубоких и серьезных смыслов. Такие люди становятся необходимыми стране Матросовами, панфиловцами, Павличенко. Именно такие люди являются собирающим, цементирующим ядром. Чтобы такие люди появились, они должны быть готовы не на словах, а всей жизнью воспринять некие идеи. Но где взять идеи, если в условиях того общества, в котором мы живем, нет идеологии. Проблема в том, что мы действительно живем в светском государстве и Конституции у нас прописано отсутствие государственной идеологии.
Поэтому мы и имеем грустный пример студентки Вари, которая хотела уехать в ИГИЛ.
Думаю, что государство это хорошо понимает и поэтому в концепции воспитания оставлены специальные лакуны. Это открытый документ, и в этом его важное значение. С одной стороны он носит максимально широкий характер, с другой – говорит о воспитании как о первоочередной задаче. В девяностые годы прошлого века слово воспитание вообще было изъято, в «нулевые» – стало разрешено, допущено вторым планом. Этим документом воспитание возвращается в жизнь общества как важнейшая ее составляющая.
«Ценности» в отрыве от христианской этики превращаются в абстрактные понятия
Игумен Агафангел (Белых) настоятель Архиерейского подворья Свято-Николаевского собора в г. Валуйки (Валуйская и Алексеевская епархия), сотрудник Синодального миссионерского отдела, руководитель миссионесркого стана “Спасский”, в п. Тикси, республика Саха.
Понятно желание правительства Российской Федерации в очередной раз как-то укрепить, сплотить народ нашей страны, учитывая «актуальные потребности современного российского общества и государства», опираясь на традиционные и духовные ценности. Жаль, что, при этом, в «Распоряжении № 996-р» исповедуется не христианский, а вполне языческий подход к вопросу, характерный для Римской империи, например, признающей всех богов и все религии, лишь бы их адепты покланялись императору и служили к укреплению государства. Именно поэтому, кстати, было гонимо христианство, – так как христиане не могли признать божественность императора.
Да, и человеколюбие, и братство, и честь, совесть, воля, личное достоинство, вера в добро и прочая, и прочая, – очень хорошо. Но, сами по себе, в отрыве от христианской этики, они превращаются в абстрактные понятия. Что значит абстрактная «вера в добро» или, кто является источником «совести и нравственного долга» в человеке?
В христианской аксиологии на первом месте стоит Бог и следование его заповедям, а на втором месте находится человек, потому что через наше отношение к Богу строится и наше отношение к ближнему. Здесь человеколюбие не цель, а средство. Совесть и воля – дар Божий, а верующий в «добро» знает Имя Того, Кто есть Источник всякого блага.
В любом случае, то, что планируется говорить с детьми о нравственности и человеколюбии, неплохо. Но нельзя лицемерно утверждать при этом, что мы опираемся на «систему духовно-нравственных ценностей, сложившихся в процессе культурного развития России», ни слова не говоря о христианстве, ставшем важнейшим образующим фактором для всего того, что мы можем назвать российской культурой. Похоже, что опять, у Церкви пытаются взять, то что нужно и полезно государству, оставляя за бортом саму Церковь Христову.
Мы могли бы не стесняться своих христианских корней
Священник Филипп Ильяшенко, заместитель декана исторического факультета ПСТГУ, председатель епархиальной комиссии по делам молодежи города Москвы.
Когда мы произносим слово «стратегия», мы понимаем, что речь идет не о чем-то сиюминутном, что есть оперативное, не о чем-то завтрашнем, что есть тактическое, а о стратегическом, то есть о том, что определяет будущее. Стратегия определяет будущее. Не беру на себя ответственность говорить о том, какова должна быть стратегия развития воспитания в нашей стране сегодня, но выскажу некоторое размышление по поводу того материала, который нам представлен как документ, определяющий стратегию, то есть наше будущее.
Этот документ уже на первой странице в разделе «Общие положения» приводит ту основу, на которой должна выстраиваться система воспитания. Это четыре строчки текста, две с половиной из которых посвящены перечислению названных в стратегии «духовно-нравственных ценностей, которые сложились в процессе культурного развития России». Мне кажется, что само по себе это перечисление отражает не новое для человеческого мировоззрения отношение к традиционным духовно-нравственным ценностям, как ценностям общегуманистическим, как ценностям, которые существуют сами по себе относительно человека.
Но нужно быть, наверное, малообразованным, совсем исторически безграмотным человеком, «Иваном, не помнящим родства», чтобы отрицать, что все до настоящего момента известные духовно-нравственные ценности, традиционные ценности – это ценности, связанные с христианством, то есть с Христом. Когда мы видим перечень того, что составляет духовно-нравственные ценности, на которые будет опираться стратегия развития воспитания в России в ближайшие 10 лет, то мы должны сказать, что в этом перечне трудно увидеть Христа, трудно увидеть ту основу, на которой только и может вырастать любая, декларированная в этом списке ценность, и, соответственно, может строиться какое-то воспитание.
Мы живем в уникальное время, когда в известном смысле маски сброшены. Мы можем уже не носить ужасающую своим лицемерием и просто демагогией и ложью личину коммунистической идеологии советского периода, отравившую и разрушившую то великое государство, при всей жестокости его создания и тяготах его существования – великое государство, которым был Союз Советских Социалистических Республик. Мы можем сейчас назвать вещи своими именами. Сегодня мы можем говорить о том, что фашизм есть фашизм, и не надо рассказывать про уютный концлагерь, пытаясь оправдать нацизм. И не нужно нам говорить о великом Сталине, пытаясь оправдать сталинизм как таковой, и ложь коммунизма, ложь большевистского ленинского государства в целом.
Мы можем теперь прямо говорить следом за одним замечательным русским правителем о том, что «у России нет союзников, кроме армии и флота». Более того, сейчас с некоторым облегчением можно говорить, что теперь эти союзники у России все-таки есть. Еще пять лет назад можно было сомневаться, есть ли, живы ли эти союзники – армия и флот, – или
уже отошли в иной мир, и больше их нет. Сейчас, мне кажется, можно говорить о том, что они есть.
Наконец, действительно можно сейчас констатировать, что эта большая дружба, эти объятия и рукопожатия, которыми цивилизованный мир приветствовал, как нам казалось, нашу свободу, на самом деле были приветствием разрушения великого государства и геополитического, экономического, военного соперника. Мы можем не делать вид, что их ценности – это наше всё, и наша цель – ценности, которыми живет западный мир. Мы можем называть извращение извращением, однополое сожительство не семьей, а богопротивным и противоестественным человеку состоянием. Мы можем называть семьей союз мужчины и женщины, любящих друг друга, свои отношения определивших соответствующими гражданскими актами, и иногда свидетельством перед религиозным последованием.
Мы можем говорить о том, что сейчас проявили свое отношение к нашей стране и к нашему народу его настоящие друзья, друзья ложные и скрытые враги. Не для того чтобы заниматься охотой на ведьм, не для того чтобы возбуждать агрессию и истерию, которой наполнена наша жизнь в последнее время, совсем не для этого. Мы живем в реальном мире, и мы принадлежим не по своим заслугам, а по заслугам предков к великому народу, и мы имеем долг, оставленный нам святым равноапостольным князем Владимиром, святым апостолом Андреем Первозванным, другими апостолами и просветителями Руси, хранить и свидетельствовать то сокровище, которое было проповедано и передано нам более тысячи лет назад.
Сейчас мы могли бы не стесняться своего русского происхождения или своих христианских корней и об этом говорить рельефнее. Я совсем не политик и не берусь мною глубоко уважаемых политиков чему-то учить, потому что это их, как говорят, хлеб, их профессия, их долг. Но я, как обыватель этой страны, хотел бы, чтобы то, на чем моя страна стоит, то, из чего она выросла, и то, без чего, как показала история XX века, выжить не может, не вызывало какого-то стеснения к объявлению сколько-нибудь публичному, тем более в документах, которые определяют будущее нашей страны. И только в этом смысле, думаю, что этот документ нуждается в каком-то осмыслении и развитии.
Нужно ли заниматься будущим нашей страны? Конечно, нужно, потому что наше будущее создается сегодня. От чего оно зависит? Совершенно верный посыл – будущее зависит от детей и молодежи, какими мы их воспитаем, таким и будет наше будущее. В этом смысле, этот документ в наше время назрел. Сама по себе необходимость этого документа отражает кризис нашего сегодняшнего состояния и мировоззрения. Этот документ необходим. Именно кризисность сегодняшнего положения, состояния, мне кажется, позволяет говорить без обиняков то, что мы по тем или иным политическим и иным соображениям постеснялись бы сказать еще 10-15 лет назад.
Подговили Оксана Головко, Тамара Амелина
pravmir.ru
