Да, нетерпимости и страха к инвалидам много именно на постсоветском пространстве. Причин достаточно. Это и годы сокрытия инвалидов в стенах квартир и специализированных учреждений (что хорошо описал Рубен Давид Гонсалес Гальего в книге «Белое на черном» о буднях интерната для детей-инвалидов), и требования бодрости и здоровья от всей страны – куда ж инвалидам угнаться за ускоренными темпами пятилетки.
Помню, когда сама впервые оказалась в реабилитационном центре для детей с поражениями нервной системы. Как была удивлена, что таких детей очень много, была поражена их состоянием. Не могущих двигаться мальчиков и девочек родители носили на руках, возили в инвалидных колясках. Наиболее везучие кое-как передвигались сами.
Второе потрясение: их родители – современные молодые, зачастую обеспеченные люди. Ни о каких асоциальных элементах речи не шло. Все вместе они образовывали микромир со своими сходными проблемами, с необходимостью в ежедневном кропотливом труде. Многие из них уже успели отчаяться, многие – принять и полюбить своих детей такими, какие они есть, и это давало им силы делать невозможное – восстанавливать своих детей.
Самым невероятным тогда оказалось то, что в мире здоровых людей об этом мире мало кто знал. Одна молодая женщина с ограниченными возможностями делилась со мной: «В нашей стране мало что устроено для жизни человека с ограниченными возможностями. В общественный транспорт не попадешь, в больницу не заедешь, да и реакция людей такая, что не хочется на улицу выходить. У нас дети-инвалиды находятся под домашним арестом. Я инвалид детства, у меня ДЦП. Так на меня и пальцем показывали, и обзывались… Только за границей я поняла, что я такой же человек, как и все». Она не только поняла, что она такой же человек, но и вышла замуж и родила ребенка.
Прошло всего 11 лет с того момента, но кое-что изменилось в лучшую сторону. И большой вклад в эти изменения внесли именно православные СМИ. Говоря о любви к ближнему, о милосердии, разъясняя проблемы, удалось поменять отношение общества и даже в чем-то государства. Хотя проблем еще очень много и говорить о кардинальных изменениях на государственном уровне рано. Но государство и общество – это и мы.
У нас по-прежнему популярно (уже не у всех и не всегда) начать разговор о том, что «это за грехи», вместо помощи или внимания. Хотя уже не раз напоминалось миру, что слова «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои (Исх.20:5-6)» говорят о том, что Господь наказывает за вину отцов не безвинных детей, а только тех, чья собственная преступность (“ненавидящих Меня”) преемственно связана с грехами их отцов. И это подтверждается такими местами:
– Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление (Втор. 24:16).
– В те дни уже не будут говорить: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина», но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет (Иер. 31:29-30).
Все эти причины сформировало и отношение к … «своему внутреннему инвалиду». Да, да. В каждом из нас живет в чем-то оторванный от жизни, в чем-то неприспособленный к действительности человек. Каждый из нас периодически чувствует себя разобранным, несостоятельным, отказывается думать мозг, спина не гнется, привычные функции не срабатывают.
И вот если человек презирает, ненавидит себя в таком состоянии «не полной боевой готовности» – он не может принять и другого.
Ведь на 50% инвалидности приобретены в процессе жизни. И если на улицах Германии, да и других стран Европы этих людей можно встретить веселых и жизнерадостных, лихо управляющих своими электроколясками, то у нас это невозможно по многим причинам. Поэтому мы все боимся своего внутреннего инвалида, которому пока просто плохо. А если мы продолжаем его не любить, он начинает нам мстить изнутри. Такой внутренний конфликт, который активизируется при встрече с инвалидом.
В психологии считается, что любовь к другому возможна как отвод части любви от самого себя. Это этап взросления. И обратите внимание: этап, когда человек учится любить другого в развитии, наступает после этапа любви к себе.
То есть если мы не научились правильному отношению к себе, к своим слабостям и «инвалидностям», то и не научимся быть внимательными с ближними. Попробуйте ласково ответить родным людям на их просьбу, когда вы сами переживаете состояние раздражения и недовольства собой.
Также инвалид разрушает защитные грандиозные фантазии о человеке и человечестве. Чем более нарциссичен человек, тем тяжелее принять другого с ограниченными возможностями. В книге Исаии написано (14, 12-14): «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».
Можно сказать, что эти «облачные высоты» есть в головах каждого из нас. И живем мы на них в зените своих героических подвигов и великих свершений. И пусть мы не дерзаем мнить себя подобными Всевышнему, но лучше прочих человецев каждый из нас – хоть иногда – да себя представляет. Мудрее, талантливее, красноречивее, организованнее, сладкопевчее, энергичнее, здоровее, активнее.
Таким образом, мы можем говорить о том, что гордостью являются наши настойчивые попытки воплотить в жизнь невоплощаемые образы себя, идеи и планы, которые восхищают и приводят нас в умиление. А встреча с инвалидом как бы намекает нам, но очень настойчиво, что не все так безупречно в этом мире и в нас.
И так хочется закрыться от этого знания, что всегда быть на вершине своих возможностей не получится. «Как это? Ведь я вчера прошел тренинг по целеполаганию. Я теперь самый настойчивый, можно сказать, непревзойденно активный и целеустремленный человек. У меня не должно быть никаких проблем».
Анастасия Бондарук
