Вот уже на протяжении более чем столетия вокруг образа декабристов, с легкой руки писателей, ему симпатизировавших (среди которых значится и имя А.С. Пушкина), а позже и через официальную советскую историографию, витает ореол романтики и благородства. Их часто считают своего рода «робингудами», которые решили своими силами сменить монархию на более совершенную, в их понимании, форму правления, даровать крепостным свободу и сделать всё для того, чтобы Россия процветала. Вместе с тем корни декабристского восстания видят то во Французской революции, то в идеализме, возникшем на почве чтения философов-энциклопедистов. Но так ли всё чисто и безоблачно в их намерениях? Были ли они действительно увлеченными и идеалистически настроенными молодыми романтиками? Хотели ли они даровать свободу крестьянам и послужить на благо своей стране? Во всех этих вопросах нам и предстоит разобраться.
Оговорюсь сразу, что от короткой статьи развернутых и подробных ответов ожидать не стоит. Тем более что по каждому вопросу можно написать отдельное сочинение.
Декабристы – молодые романтики?
Протоиерей Тарасий Забудько. Фото из личного архива
Мнение о том, что декабристы были молодыми, на самом деле не совсем правильное. Дело в том, что среди тех, кто возглавлял революционное движение декабристов, было довольно много участников Бородинского сражения. Такие известные деятели этого движения, как Пестель, Трубецкой и Волконский, были людьми военными, боевыми офицерами. Кроме того, Пестель, который был в чине полковника, и Якушкин именно за Бородино получили наградные шпаги за храбрость. Так что, во-первых, многие из декабристов – это люди далеко не молодые, а во-вторых, у многих из них за плечами очень серьезный военный опыт. Они привыкли к крови, привыкли к смерти. Убийство было для них не чем-то из ряда вон выходящим, а делом привычным, работой. Стоит заметить, что Каховский, убивший Милорадовича, и Бестужев-Рюмин, несомненно, были молоды, но главную скрипку, как мы знаем, играли не они.
То же самое можно сказать и об их романтизме и идеализме, которые будто бы заставляли их действовать в целях достижения всеобщего блага. Не стоит забывать, что с точки зрения государства все они были преступниками, нарушившими воинскую присягу. Так что все они были сознательными клятвопреступниками без каких-либо моральных (читай – христианских) «предрассудков».
Например, когда митрополит Санкт-Петербургский Серафим вышел к протестующим для того, чтобы успокоить их и отговорить от бунта, Каховский стал выкрикивать оскорбительные слова в его адрес. Тогда престарелый владыка поднял крест, который он держал в руке, и спросил у Каховского: «Это не внушает тебе доверия?» В ответ Каховский, к тому моменту уже дважды убийца, поцеловал протянутое ему распятие.
«Предательство, совершенное как по отношению к императору, так и по отношению к своим товарищам, не может быть характеристикой людей, претендующих на благородство и романтизм»
Но клятвопреступничество – не последний грех декабристов. Были среди них и предатели товарищей, и сознательные лжецы. Так, в самый ответственный момент на площади не оказалось ни Рылеева, ни Якубовича, а Трубецкой, испугавшись, пошел присягать Николаю. Чуть позже, в самый день восстания, Якубович встретил императора и вместо того, чтобы убить его, заверил Николая в своей преданности и вызвался уговорить бунтовщиков бросить свою затею. Однако придя к ним, он сказал: «Держитесь, вас сильно боятся!». Согласитесь, что предательство, совершенное как по отношению к императору, так и по отношению к своим товарищам, не может быть характеристикой людей, претендующих на благородство и романтизм.
Тем более что среди них был такой человек, как Пестель, который считал, что цель оправдывает средства. Так, будучи масоном, он перед самым восстанием покидает ложу, в которой состоял. Говорят, что сделал он это потому, что был готов действительно на всё. Стоит сказать, что даже писатель Дмитрий Мережковский, восторгавшийся декабристами, наделил Пестеля довольно мрачными чертами. Для него Пестель – это умный властолюбец, желающий стать диктатором, который угнетал своих подчиненных и приказывал бить солдат палками за малейшее нарушение порядка. Он, хотя и боролся против самодержавия, в случае победы хотел заставить Синод и Сенат наделить победителей неограниченной властью. Эта власть должна была быть, по его мнению, ничем иным, как военной диктатурой. Кроме того, именно Пестель уверял всех, что царствующая фамилия должна быть истреблена поголовно – включая женщин и детей. Более того, священник, который пытался вызвать на откровенный разговор Пестеля уже перед его казнью, пастор Рейнбот, позже писал: «Ужасный человек. Мне казалось, что я говорю с самим дьяволом». Наверное, именно поэтому исследователи творчества Пушкина считают, что в Германе великий поэт вывел именно Пестеля – с его демонической одержимостью и жаждой предельного и абсолютного доминирования. Он был уверен, что народ не понимает тех благодеяний, которые он вместе с бунтовщиками собирается ему дать, а потому всё задуманное должно претворяться в жизнь при помощи силы. По сути прав был Н. Былов, когда в своей книге «Черное Евангелие» замечал, что все произошедшее в 1917 году имеет свои корни в «Русской правде» Пестеля.
«Никто из декабристов своих крестьян не освободил. Они только болтали об освобождении»
Ложь декабристов проявилась еще и в том, что никто из них свободу своим собственным крестьянам не дал. Н.И. Тургенев, сам бывший декабрист, в своей книге «Россия и русские» пишет: «Прибавлю, что в данном случае, как и во многих других, я был очень опечален и поражен полным отсутствием среди добрых предначертаний, предложенных в статьях устава общества, главного, на мой взгляд, вопроса: освобождения крестьян. Никто из декабристов своих крестьян не освободил. Они только болтали об освобождении». А между тем все декабристы, если бы хотели освободить крестьян, могли бы дать им свободу на основании изданного Александром I закона «О свободных хлебопашцах».
Корни декабристского восстания
Участвовавшая в военных походах русская гвардия постепенно после войны 1812 года приобретала все большее значение и вес в государстве. Многие считали, что именно в гвардии и армии вообще в было больше всего масонов. Так, граф Буальконт, бывший в то время французским послом при дворе русского императора, пишет: «Я имел случай видеть список русских масонов, составленный пять лет назад: в нем было около десяти тысяч имен, принадлежавших к 10-12 ложам Санкт-Петербурга… в громадном большинстве это были офицеры». Поэтому чтобы ослабить влияние гвардии и получить на случай восстания хотя бы какую-то силовую поддержку, Александр I в 20-х годах начал строительство военных поселений. Такая инициатива правительства встречала, понятное дело, разную оценку. Так, полковник Генерального Штаба П.Н. Богданович был уверен, что «с претворением в жизнь замысла Императора, кончалось ее своеволие, кончалась роль гвардии, как янычар или преторианцев, и безболезненно проходило бы уничтожение крепостного права». С другой стороны, русские масоны понимали, что такая инициатива направлена против них. Тем более что вдобавок к этому 1 августа 1822 г. Александр I издает указ, которым предписывал «все тайные общества, под каким бы наименованием они ни существовали, как то масонских лож и другими, закрыть и учреждения их впредь не дозволять, а всех членов сих обществ обязать подписками, что они впредь ни под каким видом ни масонских, ни других тайных обществ, ни внутри империи, ни вне её составлять не будут». Однако следует заметить, что масоны России действовали не самостоятельно, а получали указания из-за границы, в частности из Англии. Так, тот же Буальконт в письме своему правительству 29 августа 1822 г. сообщает, что «…Император, знавший о стремлении польского масонства в 1821 г., приказал закрыть несколько лож в Варшаве и готовил общее запрещение, в это время была перехвачена переписка между масонами Варшавы и английскими. Эта переписка, которая шла через Ригу, была такого сорта, что правительству не могла нравиться».
Поэтому масоны решили использовать слабые стороны тех самых поселений, которые создавал император. Так, например, Штаб военных поселений южного района России напал на след заговора, который вел к полковнику Пестелю.
В феврале 1821 года император Александр пишет князю Голицыну: «Прошу не сомневаться, что все эти люди объединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо, и мне известно, что все они действуют солидарно».
Понятно, что под тайными обществами, которые он потом и запретил, император понимает в первую очередь масонов. И что бы ни говорили многие исследователи о том, что корни декабристского восстания надо искать не в масонстве, а только во Французской революции с ее идеей «братства, равенства, свободы», с этим трудно согласиться. Во-первых, потому, что масонами были большинство из тех, кто планировал и осуществлял восстание, ну а во-вторых, сама идея «всеобщего равенства» берет свое начало в масонских ложах.
Напомним, что масонство, в своем большинстве, отвергало христианство как таковое, оставляя от него в лучшем случае только этическую и моральную части. Да и то, как мы видели на примере тех же декабристов, масоны могли легко отказаться и от этого. Граф де Толь, который был лично знаком с многими участниками декабристского восстания, пишет:
«На сто с лишним декабристов, живших в Чите, только тринадцать оставались христианами, большинство относилось к увлечению христианством или индифферентно, или скептически, или же прямо враждебно, во имя своего убежденного деизма или атеизма. Они часто насмехались над верой и особенно над соблюдением праздников, постов и молитв»
Кроме того, трое из пяти казненных декабристов – Пестель, Рылеев и Муравьев-Апостол – были масонами. А когда участники декабристского восстания были сосланы в Иркутск, то масонская ложа, которая там уже к тому времени существовала, с восторгом их встретила. Более того, масоны Иркутска собирали деньги для декабристов, занимались подкупом тюремного начальства, чтобы облегчить своим «братьям» ссыльную жизнь. В то же время барон Меттерних писал австрийскому послу в Санкт-Петербурге: «Вся Европа больна этой болезнью. Мы не сомневаемся, что следствие установит сходство тенденций преступного покушения 25 декабря с теми, от которых в других частях света погибали правительства слабые и в одинаковой мере непредусмотрительные и плохо организованные. Выяснится, что нити замысла ведут в тайные общества и что они прикрывались масонскими формами».
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что и валить всю вину за декабристское восстание исключительно на масонов тоже нельзя. Во-первых, многие масоны бунт не поддержали. Одни потому, что испугались, другие потому, что не знали, третьи просто потому, что считали его неправильным шагом. Во-вторых, приближенные к императору люди сами, в большинстве своем, были масонами. Это полицмейстер Петербурга Леонтий Дубельт, начальник тайной полиции Александр Христофорович Бенкендорф, член государственного совета Сперанский, сенатор Баранов, генерал Киселев и другие.
Однако выяснить до конца, кто же на самом деле стоял за подготовкой декабрьского восстания и был его истинным заказчиком, сегодня если не невозможно, то по крайней мере очень трудно. И не в последнюю очередь потому, что расследованием этого дела занимался Александр Дмитриевич Боровков… член, мастер стула, оратор и секретарь масонской ложи Избранного Михаила.
