Оглашенные как чин у нас отсутствуют. Не у нас одних. Вообще отсутствуют и давно. Не знаю, возможно ли в нашем информационно передозированном, урбанизированном, а значит густонаселенном, торопливом мире, полном одновременно и суеты, и отчуждения, воссоздать оглашенных как чин. То есть не просто батюшке учить и готовить к крещению людей на приходе, что необходимо, а собрать их вместе, внести в списки, регулярно изучать догматы и знакомиться с Писанием.
Научить регулярно посещать богослужение и смиренно уходить на словах «Оглашенные, изыдите», а потом крестить всех подготовленных в Великую субботу и подвести к Евхаристии в белых одеждах и со следами мира на омытом теле к радости всей общины. Всё это в полноте и всюду воссоздать трудно, особенно в масштабах такой огромной Поместной Церкви, как Русская. Трудно как для духовенства (уж очень специфичен труд учительства и тайноводства), так и для мирян. Для последних потому, что, как сказано выше, живем мы в мире быстром и пустом, напичканном событиями, но бессодержательном. И от Церкви множество людей на каком-то подсознательном, столетиями воспитанном уровне ожидает треб, а не мудрости; обряда и кратковременного умиления, а не учения о новой жизни и соответствующей практики. Но молитвы об оглашенных у нас есть. А раз молитвы есть, то нужно наполнить их каким-то практическим смыслом, чтобы не бились слова в потолок, чтобы не блуждало сердце на молитве. Какой же смысл привязать к этой ектении? Если у кого-то есть друг (друзья), которые годами ходят вокруг да около храма, но внутрь не заходят, читают много всякой религиозной литературы, ищут, одним словом, то, быть может, самое время поминать их на этой ектении? Яко да Господь помилует их… Огласит их словом истины… Открыет им Евангелие правды… Они, положим, слышали уже о Христе, быть может уже и веруют, но мучатся, как в свое время блаженный Августин, от того, что не готовы отдать Богу сердце и жизнь. Таких людей с двоящимся сердцем и пытливой душой много. Молитва толкнет их, придаст то мягкое ускорение, которого всем не хватает для последнего решительного шага. Давайте поэтому подумаем: может, в самый раз поминать их в указанное время Литургии? Поминать в голос с именами. Или еще одна распространенная ситуация. У кого-то (много таких) родственник – сын, брат, жена – отошел от Церкви и пристал к какой-то религиозной группе вне Православия. Родственники традиционно переживают и спрашивают: как молиться? Давайте подумаем: может, не обязательно служить только специальные молебны? Может, на Литургии вместе с оглашенными поминать таких людей в том случае, если не ушли они в сатанисты, или иеговисты, или сайентологи (список нужно внимательно уточнять)? В число верных их включать нельзя, да и сами они уходом в страну далече себя из списков верных на время вычеркнули. Но и вовсе чуждыми их Христу и Церкви считать никак нельзя в случае ухода, скажем, в баптисты. Все-таки крещены и от Крещения не отказывались. Конечно, каждый случай – отдельный. И разбираться нужно со всеми случаями отдельно, рассуждать, что тоже труд немалый, и ложится он целиком на священников. Общие правила, которые работали бы безотказно, вывести трудно. И есть у меня еще одна мысль в контексте начатой темы. Кто не рассуждал с выплеском самых разных эмоций на тему множества приезжих в Москве. Те из приезжих, чья кожа иного цвета и чей говор несет в себе ноты степи или ветер с гор, чаще всего мусульмане. Ну, не христиане точно, за исключением грузин и армян. Вокруг этого явления плотно роятся вопросы и проблемы. Как сделать мультикультурное общество мирным? Как помочь пришельцам инкультурироваться? Как самим у себя на Родине не раствориться в иноплеменном море? Эти вопросы должно ставить и решать государство. Но и у христиан есть свои вопросы к теме. В каком-то смысле люди иной культуры, проживающие в христианской стране, – это оглашенные. И чем более страна заслуживает имени христианской, тем больше происходит это мягкое оглашение через повседневное общение, через слух и зрение, через атмосферу праздников и будней, через саму жизнь. Мигранты разнообразны, как сама жизнь. Некоторые из них, быть может, так и не выучат язык, так и закроются в своих кварталах или уедут, заработав денег, домой. Особенно в первое время по приезде они будут жаться друг к другу, искать своих, сильно скучать и проч. Но постепенно многие из них разговорятся, привыкнут, найдут друзей среди местных; создадутся и смешанные семьи. И здесь уже есть смысл говорить о возможном оглашении. Отметим, что в каждом народе есть люди более и менее чуткие к нравственным вопросам, люди более и менее открытые к поиску Бога и общению с Ним. Вот те, что более открыты, будут прислушиваться и присматриваться, заходить в наши храмы, брать со временем книги. И вот думается мне: не попробовать ли подумать о множестве людей, которых мы привычно считаем чужаками, как о возможной пастве? А если получиться выдавить из себя подобные мысли (ибо это нелегкая задача), то не думать ли о них на той самой ектении об оглашенных? Например (про себя) вот так: «Помяни, Господи, большое множество иноплеменных и иноверных рабов Твоих, среди нас поселившихся, имже отверзи умные очи к познанию Тебе, Истинного Бога и Спасителя. Научи нас всех братской любви друг ко другу и приложи спасаемых к Святой Твоей Церкви». Безусловно, вопросы поднятые непросты, и мы ничего не решаем окончательно в этих строках, но лишь предлагаем тему для размышления и обсуждения. Однозначно лишь то, что жизнь движется мыслью, и силу мысли недооценивать нельзя. Как только мысль начинает двигаться в ту или иную сторону с постоянством, вся жизнь разворачивает свой курс в сторону, указанную мыслью. Какие же мысли движут нами внутри поднятой темы? Их немного, и вот они: 1) желание, чтобы слово Божие росло и люди от всех племен и языков входили в Церковь и 2) стремление насытить пониманием и личным отношением всякое слово и действие в Божественной Литургии.
Протоиерей Андрей Ткачев
pravoslavie.ru
