Откуда взялось Священное Предание? Что это такое? Как Священное Предание связано с Библией? И почему Церковь настаивает на том, что для полноценной христианской жизни одного Писания недостаточно? «Фома» попытался ответить на эти вопросы так коротко, насколько это было возможно.
Достаточно ли одного Писания?
Вопрос о соотношении Священного Писания и Предания — камень преткновения в многовековых спорах православных христиан с протестантами. Последние уже в XVI веке провозгласили знаменитый тезис: Sola scriptura (лат. только Писание), утверждая, что для полноценной христианской жизни достаточно одного текста Библии. В нем, говорят они, содержится ровно столько, сколько нужно для спасения человека, а Предание — это какое-то позднее, выдуманное и совершенно лишнее нагромождение, от которого необходимо избавиться. Православные же богословы с таким подходом категорически не согласны.
Церковь учит, что Священное Предание — это древнейшая форма передачи Божественного Откровения.
Предание существовало до Священного Писания; оно первично по отношению к тексту Откровения. Понять это не так уж сложно, ведь даже в обыденной жизни мы сначала проживаем нечто опытно, а уже затем, при необходимости, этот опыт фиксируем в тексте. Кроме того, о первичности Предания по отношению к Писанию свидетельствует и сам библейский текст.Так, из той же книги Бытия мы узнаем, что Бог непосредственно общался с Адамом, Авраамом, Исааком, Иаковом, Моисеем. Мы видим, что Авель знает, как приносить жертву Богу от первородных стада своего и от тука их (Быт 4:4). Ной знает какие животные «чистые», а какие «нечистые» (Быт 7:8). Авраам знает, что такое десятина, когда дает ее Мелхиседеку, царю Салима (Быт 14:20). И, заметим, никто из них не читал Писание, которое тогда, очевидно, еще и записано не было.
На протяжении многих веков ветхозаветные праведники жили без сакрального текста Писания, так же как, впрочем, и ранние христиане долго обходились без текста Нового Завета, сообразуя свою духовную и повседневную жизнь с устным Преданием Церкви.
Таким образом, можно сказать, что Писание — это записанная часть Предания, и именно поэтому они не существуют друг без друга.
Сами апостолы неоднократно призывали верующих держаться Предания: Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам (1 Кор 11:2); Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим (2 Фес 2:15); Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас (2 Фес 3:6).
Более того, само появление зафиксированного в тексте Божественного Откровения, по мысли святителя Иоанна Златоуста, было связано с нарастающим падением человеческих нравов, с духовной «глухотой», которая все больше распространялась среди людей:
«По-настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писаний, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уже хотя бы вторым путем».
«Белые пятна» в Священном Писании
Интересно, что если мы «вычеркнем» из Божественного Откровения Священное Предание, то в библейском тексте тут же появляются «белые пятна» — своеобразные содержательные провалы, заполнить которые без посторонних источников не представляется возможным.Так, например, в книге Бытие говорится от лица патриарха Иакова его сыну Иосифу: Я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев мечом моим и луком моим (Быт 48:22). Однако в самом Писании (книга Бытие) нигде не говорится о военных действиях, которые совершал Иаков по отношению к Аморреям с «мечом… и луком» в руках.
Апостол Павел в Послании к Тимофею пишет как об общеизвестном факте, что Как Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере (2 Тим 3:8). Вновь возникает вопрос: откуда Павел почерпнул этот рассказ, если во всей Библии об этом конфликте неких Ианния и Иамврия с Моисеем нет ни слова?
В своей проповеди перед иудеями архидьякон Стефан сообщает: И научен был Моисей всей мудрости Египетской, и был силен в словах и делах. Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых (Деян 7:22–23). Снова: во всем Ветхом Завете не сообщается, в каком возрасте Моисею пришло… на сердце посетить братьев своих. И таких примеров в Библии значительное количество.
Но есть и куда более принципиальная проблема. Читатели Нового Завета наверняка сталкивались с тем, что после прочтения всего комплекса текстов не находили в нем хоть сколько-нибудь развернутого учения о некоторых принципиальных основах христианской жизни, например, о таинствах. Возникает вопрос: с чем связано такое молчание? И вопрос этот неразрешим в рамках принципа «только Писание».
Впрочем, и сама содержательная структура Нового Завета оказывается несколько размытой — в ней возникают логические неувязки, туманные места, не поддающиеся окончательной дешифровке. Что, например, означают слова Иисуса Христа о Хлебе Небесном, о виноградной лозе, о воде, текущей в жизнь вечную? Или к чему призывает апостол Павел, говоря: Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11:28–29)? О какой лозе, воде, хлебе и чаше идет речь? Сам новозаветный текст однозначного ответа нам не дает.
Однако все эти вопросы и проблемы тут же снимаются как только мы включаем Писание в его родную среду — то есть в Предание.
Протоиерей Иоанн Мейендорф прямо пишет, что приведенные выше изречения Христа «не могут быть вполне поняты без знания о том, что христиане в первом веке совершали Крещение и Евхаристию». Изречения о чаше, виноградной лозе и хлебе приобретают законченность и ясность, как только мы включаем их в сферу Предания. И это еще раз демонстрирует: Писание и Предание — взаимообусловлены и нерасторжимы. Только их единство обуславливает концептуальную завершенность Божественного Откровения.
Предание — это условие истинного понимания Писания, эталон, многовековой опыт прочтения и осмысления Библии Церковью, ориентируясь на который, и сам христианин может читать Откровение, не рискуя исказить его смысл.Можно вспомнить характерный сюжет из книги Деяний, когда евнух, читавший Ветхий Завет, на вопрос апостола Филиппа: Разумеешь ли, что читаешь? — отвечал: Как могу разуметь, если кто не наставит меня? (Деян 8:30–31).
Предание как раз и «передает» верующему человеку это наставление, касающееся, правда, не только того, как читать Писание, но и того, как спастись.
Вне Церкви нет ни Предания, ни Писания
Предание, как и Писание, существует только для Церкви и только в рамках Церкви. Вне Церкви не существует ни Священного Писания, ни Священного Предания.Священномученик Илларион Троицкий прямо пишет об этом: «Священное Писание — одна из сторон общей благодатной церковной жизни, и вне Церкви Священного Писания, в истинном смысле этого слова, нет».
И Алексей Хомяков замечал, что «вне Церкви живущему непостижимо ни Писание, ни Предание, ни дело».
Поначалу такие заявления покажутся декларативными и в некотором смысле даже чересчур громкими. Однако если мы зададим верный контекст, то все возможные недоразумения отпадут сами собой.
Предположим, я очень хочу, чтобы вы открыли для себя музыкальный мир Стравинского. Возможно, я даже неплохо разбираюсь в его творчестве и могу прочитать о нем целую лекцию, а потом прислать еще несколько хороших академических статей. И вы все это покорно выслушаете, прочитаете, усвоите, но музыку Стравинского все равно для себя так и не откроете. Потому что не произошло самого главного — встречи с этой музыкой, полного в нее погружения, непосредственного соприкосновение с тем, как ее исполняет оркестр.
Так же и с Писанием и Преданием. Рассказывать о них можно сколько угодно, исследований проштудировать сотни и тысячи. Но без личной встречи, без непосредственного построения своей жизни по Писанию и Преданию они так и останутся всего лишь любопытными артефактами человеческой истории.
И встретиться с ними, открыть их по-настоящему возможно только в Церкви, которая уже не одно тысячелетие непрерывно живет и дышит Преданием и Писанием в постоянной преемственности «исполнителей» Писания и Предания, то есть святых.
Святость — свидетельство жизни по Преданию и Писанию, подлинного воплощения полноты Божественного Откровения в судьбах конкретных людей, но в первую очередь — в жизни Иисуса Христа. Как музыка Стравинского тогда только становится подлинно явленной нам, когда мы слушаем ее в живом исполнении, так и
Предание и Писание тогда только во всей полноте открывается нам, когда мы пребываем в Церкви, когда мы сопричастны опыту святости. Самое же глубинное переживание Предания возможно только в таинстве Причастия. Евхаристия — средоточие Предания и Писания.Божественное Откровение во всей своей полноте было дано Церкви единожды — в день Пятидесятницы. Все последующие века это Предание во всем его разнообразии лишь развертывалось и последовательно разъяснялось христианами.
И постановления Вселенских Соборов, и догматика, и учение святых отцов, и иконографический канон, и церковная архитектура, и библейский канон — все это и есть Священное Предание.
Потому учение Церкви не эволюционирует и не развивается в своем содержании. Оно только проявляется в истории человечества, в жизни святых людей.
Блаженный Августин, который и сам по-настоящему открыл для себя Предание и Писание, когда встретился с великим святым Амвросием Медиоланским, как-то написал парадоксальное: «Я не веровал бы Евангелию, если бы не побуждал меня к тому авторитет кафолической Церкви». И мы вслед за великим святым можем добавить: «Я не уверовал бы в Предание, если бы не побуждал меня к тому авторитет кафолической Церкви».
А авторитет самой Церкви — всегда живущий в ней Святой Дух.
Рисунки Екатерины Ватель
Читайте также:
Почему тексты Евангелий порой противоречат друг другу?
Почему Богородица почитается Церковью выше, чем все святые?
Что такое церковные каноны: объясняем на пальцах
Созерцая «Троицу»
Тарковский и Бергман: что они говорили о Боге? И о чем — с Богом?
СЫСОЕВ Тихон
рубрика: Авторы » С
