Постовые потрясения, пасхальная весна, свежесть и новизна Пятидесятницы – всё сменилось ровным, строгим, спокойным течением церковного календаря. Даже Типикон возвращает нас в привычные богослужения: всё, казалось бы, знакомо. Ничего нового: знай служи по трафарету, когда если что и меняется, то только в святцах – всё одно и то же… Скукотишша. Так и представляешь себе эту самую ортодоксально-типиконовую «скукотишшу» с ее однообразной житухой, одинаковыми службами, одинаковыми же лицами и безрадостными, дежурными улыбками. И так – до следующего года? Не верится, правда? Не может же так быть, чтобы совмещались скука, я и Церковь. Если разобраться по-настоящему, и не только в Типиконе, то скучно нам быть вообще не должно. В постоянной новизне церковной повседневности, которая оказывается вовсе не повседневной, мы разбираемся с иереем Сергием Ермолаевым, который служит в вологодском храме Иоанна Предтечи.
«Фарисеи оглашенные»
– Отец Сергий, сейчас мы видим возвращение церковного календаря в привычное, казалось бы, русло: позади главные посты и праздники, теперь всё «успокоилось». Но так ли всё спокойно, рутинно, пресно и несолоно в церковной жизни? Приведу слова священника Александра Ельчанинова из его «Записей»: «Примерный год “нормального” православного: “удачная” исповедь – некоторый подъем на олин-два дня. Уже на другой день – срыв: спохватываешься. Через час (день) – новое грехопадение. Спохватываешься, но не так энергично. Потом – одно за другим, машешь рукой и погружаешься в беспросветную “безболезненность” на весь год – до следующего Великого поста. Тогда снова подтягиваешься, вспоминаешь о предстоящем говении и т.д. Таки образом, Богу, духовной жизни по-настоящему отдается семь-десять дней из всего года». Наверное, вам приходилось сталкиваться с таким мнением со стороны «внешних», нецерковных людей, номинальных христиан, которых, если верить статистике, большинство: вся церковная, богослужебная жизнь – унылое, однообразное кивание головами – в платочках и без. Ничего нового, всё рутинно, серо, никакого полета мысли, поиска новизны – обычная стагнация, самолюбование, перемывание костей всем неверующим, ну и далее по списку. Можно ли назвать таких номинальных православных всё еще оглашенными?
– Не думаю: оглашенные осознанно становились христианами. А номинальных захожан нам нужно еще оглашать и оглашать. К сожалению, пока мы не ощутим духовную радость, для нас всё будет однообразно и пресно в церковной жизни. Какие-то постоянные посты, всё время надо ходить с кислой физиономией, никакой радости нет – очень многие, по моему опыту, так считают. Всё это оттого, что человек радость-то не там ищет: для него радостно то, что тленно, то есть иллюзия, – какие-то праздники светские, вечеринки-застолья, возведенные в религиозный культ. Конечно, иногда это радостно, но если такая радость претендует на религиозное поклонение, то к чему в итоге человек придет? В конце концов такая радость обернется горем, разочарованием. Всю жизнь нельзя же радоваться – постигнет какая-нибудь болезнь или беда; в любом случае радость прекратится, от нее ничего не останется.
А вот духовную радость никто не отнимет у нас, и посты как раз и служат проводниками к этой радости – хотя бы на эти семь-десять дней. Для кого-то это уже может быть большим подвигом: неделю внимательно относиться к себе и пытаться бороться со своими грехами. Уже знать, почувствовать, что есть настоящая добрая реальность, которая не ограничивается сиюминутной, моментально исчезающей пародией на радость. А коснение в такой иллюзии неизбежно приводит к тягчайшему похмелью – это страшное духовное состояние. Привыкание к иллюзорной радости, как к любому наркотику, страсти, добром ведь никогда не заканчивается.
– Вы говорите о желательности, а то и необходимости христианского образования, просвещения, в том числе интеллектуального, людей в Православии. Участие в богослужении должно быть осознанным, проще говоря, мы должны бы знать, о чем вообще идет речь на Литургии, да и на любой другой службе. В советские годы призыв «Оглашеннии, изыдите!» звучал не без грустной иронии: если и были оглашенные, то, может быть, из числа покаявшихся сотрудников антирелигиозных отделов обкомов, – в большинстве-то своем народу в храмах либо было крайне мало, либо там были люди, прекрасно знавшие и хранившие, несмотря на испытания, христианство. Если верить статистике, номинальных православных в России чуть ли не 70% жителей, а тех, кто действительно участвует в церковной жизни, – хорошо, если 5% наберется. Так не пора ли, на ваш взгляд, начать поступать в соответствии с этим призывом к оглашенным, не пора ли проявить известную строгость: сначала, будьте добры, выучите хоть что-то о Православии, а потом участвуйте, и участвуйте осознанно, в богослужении?
– В какой-то степени строгость необходима, да. Но чтобы выгонять со служб… не думаю. Что, будем вычислять 5% осознанно молящихся, а остальных гнать подальше? Если уж на то пошло, то, честно всмотревшись в свое собственное сердце, мы дальше паперти или притвора заходить не имеем права – с такими-то мыслями и чувствами, которые мы носим на богослужение и которым так легко поддаемся, а то и лелеем их. Прежде всего, строгим, и очень строгим, надо быть по отношению к себе любимому – вот тут милости знать не надо вообще никакой. У вас получается?
– Нет.
– Я тоже не в лидерах. Внешне человек может быть благочестивым на загляденье просто: строго следовать богослужебному уставу, исправно класть поклоны, регулярно исповедоваться и причащаться. И при этом мы можем быть совершенно далекими от христианства, абсолютно чужими Христу. Вышли из храма, и понеслось: тиран в доме, подхалим на работе, хам в транспорте – до следующего прихода в церковь, где мы такие супер-пупер-смиренные. Вот это «супер-пупер» – разве не лицемерие, не актерство? Вот и думай, кто оглашенный на самом-то деле… Так легко скатиться в фарисейство: внешне всё здорово и правильно, а внутри – ад кромешный.
– Звучит: «оглашенный фарисей».
– Ага. Качество, которое отличает святых – прославленных и непрославленных, известных и безвестных, – это целостность личности, целомудрие. Настоящий христианин сохраняет христианские качества всегда и везде – будь то в храме, транспорте, банке, в Москве, на Афоне, на Барбадосе. Апостол Павел, например, оставался христианином всегда. Стиль общения мог меняться: «с иудеями – как иудей, с эллинами – как эллин» и т.д., но и с теми, и с другими он оставался христианином – что с немцами, что с ненцами, что с канцлерами, что с рыбаками. Преподобный Серафим Саровский также не делал различия и не актерствовал, с одинаковой любовью встречая и наставляя на спасение аристократов и разбойников, – пасхальное приветствие он честно обращал ко всем людям. Такая цельность и говорит о серьезном восприятии Православия.
Радость – подлинная и мирская
– Мы определили существование двух радостей. Одна – мирская, иллюзорная, которая, при погружении в нее, при религиозном ей поклонении становится какой-то адской пропастью. Другая радость – настоящая, подлинная. Тогда объясните, пожалуйста, какая радость в постных лицах, однообразных службах, отсутствии каких-либо перемен. Так ведь кажется многим людям. Если вежливее сказать, какая радость от постоянного нахождения в Церкви?
– Тут слабым подобием будет сравнение с искренней любовью к человеку – к невесте или жениху, мужу или жене, детям или родителям. Ну какая радость любящим постоянно находиться вместе, жить по законам этой – часто жертвенной – любви? Ан нет: живут и радуются и считают это необходимым условием своей жизни, а расставание воспринимают как ненормальность какую-то. Вот так и с Богом, Церковью: для христианина это ненормально – не общаться с Богом, это ненормально – не быть в Церкви.
Человек, искренне участвующий в Литургии, на самом деле находится не здесь, не на земле: время, пространство больше не имеют власти над ним, уступая место вечности. Общаясь с Богом, источником любви, мы возносимся над земными условиями. Вспомним жития святых подвижников: какие непостижимые нашему уму лишения терпели всерьез относящиеся к Богу люди, чтобы не терять с Ним связи! Столпники годами жили в своих столпах, другие, «которых не был достоин весь мир, скитались в милотях и козьих кожах» и т.д. – люди ни во что вменяли земные условности и условия ради сохранения живой связи с Богом, которую однажды почувствовали. С мирской точки зрения, все такие люди, как сейчас говорят, «неадекватны» – неадекватны они тем ценностям, которые мир ставит выше всего, своей реакцией на эти ценности. Помните тропарь блаженной Ксении Петербуржской: «Безумием мнимым безумие мира обличивши…»? Так вот, если мы говорим об искренней вере в Христа, о честном следовании Ему, то обольщаться особо не стоит: такие люди всегда будут для мира, чувствующего себя обличаемым их чистой верой, неизлечимыми безумцами. То, что безумие – мнимое, по-настоящему безумный мир бесит еще больше.
«Царство Божие внутри вас» – если мы не нашли ключ к этому Царству в своем сердце, то всё внешнее становится бесполезным, и, естественно, тогда окаменение духа даже на Литургии – богослужение не касается моей души, следовательно, и Бог тоже. Тогда, действительно, «скукотишша». Но если попросить Господа, чтобы Он помог нам отворить эту дверь, а она открывается, кстати, только вовнутрь, тогда всё встает на свои места и мы понимаем, почему эти странные люди постоянно ходят в храм, почему это им необходимо.
Не дай Бог привычки!
– Кто-то действительно проникся высотой Литургии, начал чувствовать вечность, а кто-то, не дойдя еще до таких высот, просто чувствует себя в храме защищенным. Как у того же отца Александра Ельчанинова говорится: будучи в церкви, человек меньше грешит снаружи, в миру – уже какая-то польза. Другое дело, чтобы посещение храма не превратилось в самодостаточную привычку: мол, кроме этих стен, этого запаха, этого пения, этого прото- или просто иерея, мне ничего уже в жизни и не надобно – вот тут, конечно, скрывается опасность. Тогда посещение другого храма, а уж тем более другой страны, где всё по-другому, будет серьезным испытанием искренности веры человека, и дай Бог, чтобы мы не превращали свое христианство в привычку!
Старец и ученик идут вдоль морского берега, ученик изнемогает от жажды и просит святого дать воды. Тот говорит: «Зачерпни воды из моря». Благословляет эту воду, ставшую пресной, – напились вдоволь. Ученик черпает еще, старец спрашивает: «Зачем ты это делаешь, чадо?» – «Как же, отче, нам идти еще далеко – пить захочется. Надо чтобы запас был». Святой отвечает, пожав плечами: «И тут Бог, и там Бог», – то есть если здесь Господь напоил пресной водой жаждущих, то что Ему мешает сделать то же в любом другом месте? Вот это нам надо бы помнить не только тогда, когда мы молимся в разных храмах, но и вообще всегда: не случайно же Христос призывает молиться на всяком месте. И это касается нашего отношения не только к месту молитвы, но и к священникам. Прекрасно, когда у человека есть духовник, с которым установлены добрые, молитвенные отношения, когда человек сверяет советы духовника со святыми отцами и поступает так. Но когда мы говорим: «У такого-то священника я буду исповедоваться, а у этого не буду, потому что он мне не нравится, потому что он такой-сякой и т.д.», – это уже, на мой взгляд, опасно. Мы же читаем перед исповедью о роли священника: «Аз же точию свидетель есмь». Давайте представим: случилось какое-нибудь неприятное происшествие, не дай Бог. Нам, чтобы доказать нашу невиновность, нужны свидетели – что, мы будем интересоваться тем, постится ли он в среду и пятницу, обращать внимание на его внешний вид и придавать значение каким-либо субъективным факторам? Сильно сомневаюсь. Так же и здесь: свидетель готов помочь засвидетельствовать то-то и то-то в твоей жизни. Ты же Богу исповедуешься, а не человеку. Священник – только свидетель. Уж хорош он или плох – честно говоря, его дело: он сам за себя будет отвечать, причем «по полной».
Такие «рутинные» святые
– В храм мы часто ходим по сугубо утилитарным соображениям: только тогда, когда что-то неприятное в жизни случится. Грубо говоря, «Господи, дай мне печенку, дай мне селезенку» – а о том, чтобы дать Господу свое сердце, что Он и требует, мы как-то не очень задумываемся.
– Поразительная вещь все-таки: человек, который пытается бороться со своим «эго» ради Христа, становится настоящей личностью, отдавая Ему вот это свое «я», – Бог любит парадоксы, похоже. Такой – настоящий, цельный человек – всегда интересен в общении, он не похож на пресловутую серую массу с ее унылым эгоизмом. И, кстати сказать, достижению этой цельности, на мой взгляд, способствует постоянное смиренное участие человека в богослужении – при условии, что это участие осознанно и искренно. «Сыне, даждь ми сердце твое», – обращается Бог к человеку: Литургия – прекрасная возможность для этого дара, пожалуй, единственного, который человек может и должен сделать Богу в жизни.
– Привычность, «рутина» церковного календаря: время от времени праздники, а между ними – просто памяти святых. Скучно же.
– «Просто» памяти святых… А если опять-таки всерьез всмотреться в календарь? Как писал отец Александр Ельчанинов: «Отчего так важно чтение житий святых? – Среди бесконечного спектра путей к Богу, раскрытого в различных житиях, мы можем найти свой путь, получить помощь и указание, как из дебрей нашей человеческой запутанной греховности выйти на путь к свету». По моему опыту, всегда, читая жития святых, знакомясь с ними, можно найти ответы на, казалось бы, самые сложные вопросы нашей жизни. Ссоры, недоразумения, нестроения – мы же в этом плещемся постоянно: что в «рутинном» времени церковного календаря, что во время праздников. Плещемся, тонем и не знаем, как выбраться из этой трясины. И, читая жития, мы можем найти ответ, как из нее спастись, – опять-таки, при искреннем и рассудительном желании следовать примеру святого человека.
Жития открывают нам глаза и на собственную греховность. Сколько раз уже, пытаясь следовать примеру какого-то святого, просил прощения у людей, которые, как мне казалось, целиком и полностью виноваты в свалившихся на мою голову испытаниях, – и мир воцарялся и внутри и снаружи, но оказывалось, что виноват-то по большей части ты сам. Это всё к слову о «скучности» церковного календаря, его «рутине»: будет ли тебе скучно, если ты всерьез погружаешься в духовную жизнь, что настойчиво предполагает наш календарь? Не соскучишься тут, открывая всё новые и новые поводы для покаяния, знакомясь посредством святых с самим собой и получая помощь от них и прощение от Бога, – нет, скучно точно не будет: веселая у нас «рутина»! Да, еще о примерах святых: тут почти всё так, как в криминалистике, только со знаком «плюс»: как нет совершенно новых преступлений, всегда что-то подобное уже было, так и пути преодоления греховности, похожие на твои собственные, уже кто-то когда-то прошел – воспользуйся опытом проводника, обязательно пригодится.
Байкал, вулканы, гейзеры – ску-у-чно…
– Будет ли скучно, если мы честно пытаемся исполнять заповеди Божии? «Ад и рай в небесах утверждают ханжи. / Я, в себя заглянув, убедился во лжи: / ад и рай – не круги мирозданья. / Ад и рай – это две половинки души», – как писал Омар Хайям. Рай и ад сейчас, в нашем сегодняшнем положении – это не место, а именно состояние души. После Литургии мы читаем молитву: «Исполни радостью сердца наша» – имеется в виду молитва об установлении Царства Небесного внутри человека. Да, можно, конечно, считать, что Православие – это скукотища, сменяющаяся еще более скучными и унылыми постами. Но, знаете, опровергать это мнение – то же самое, что рассказывать с воодушевлением пьяницам за гаражами о, скажем, столбах выветривания Маньпупунёр, о Байкале или камчатских гейзерах: ты им про красоты – они тебе: «давай бухнём лучше». Поэтому, чтобы оценить красоту, которой ты воодушевлен, человек должен сначала, скажем так, выйти из-за гаражей, протрезвиться. А если он пленен сомнительными увеселениями и ценностями, ты сколько угодно можешь скакать вокруг него и вещать о подлинной красоте – у него свои ценности, и до твоих ему дела большого нет, они ему просто скучны.
Ну не надо, не зная какого-то города, утверждать, что он плохой или, там, скучный, серый. Съезди, познакомься, узнай – потом уж говори. Бывает, приедешь в город и буквально влюбишься в него и на какие-то там недостатки, которые встречаются на пути, особого внимания-то уже не обращаешь. Да, в Москве есть мавзолей – фу, противно. Но в Москве же есть и Сретенский монастырь, например, или Никольский храм в Кузнецах – ты там был вообще? Нет? Тогда чего говоришь, что вся Москва – гадость? То же и с Церковью: узнай ее сначала, увидь себя в ней – только тогда, если будет желание, выноси какое-то суждение. А так, со стороны судить – так даже первоклассники не поступают. Сильно повлияет взяточник-чиновник или хамоватая продавщица на твое отношение к любимому городу, если у тебя в нем полно примеров обратного? Жалеть будешь, может, и возмущаться тоже, но город ты любить продолжишь. То же с Церковью. Какая уж тут скука?
Но даже в «утилитарном» обращении к Богу есть своя польза. Если человек разумен, он поймет, что болезни или какие-то другие испытания свалились на него не просто так, а если он начинает воспитывать в себе смирение, то он видит и их пользу: или они оказываются логичным следствием его печальных увеселений, или поводом взглянуть на мир критически, по-евангельски. Приходить в церковь и просить у Бога здоровья для продолжения прежней вольготной жизни? Как-то не очень разумно. Так что даже наш довольно примитивный «утилитаризм» можно трансформировать в ступени к более высоким, настоящим ценностям, по сравнению с которыми все болезни и пресловутый «дискомфорт» – ничто. Христос приходил не для нашего «комфорта», скорее наоборот – так дай нам, Боже, «дискомфортной» тоски по Небесному Отечеству! Благодаря ей и жили святые, и становились таковыми.
Дождемся «осени» – тоски не будет точно
– Всё же иногда накатывает уныние, тоска даже и на ревностных прихожан.
– Нет, совсем не пресна наша церковная жизнь, если мы постоянно солим ее. И не стоит с излишней строгостью подходить, мне кажется, к большинству людей, которые, может, не входят в счастливые «соленые» 3–5%: во-первых, и сами «соленые» иногда теряют силу, а во-вторых, и из кажущегося косным большинства иногда вдруг выходят настоящие светильники, тем самым помогая другим приблизиться ко Христу.
Давайте снова прочитаем «Записи» отца Александра Ельчанинова: «Когда исполнятся времена и сроки, когда наступит мировая осень и Бог пошлет ангелов на жатву – что найдут они на бесплодных полях наших сердец? А ведь эти времена и сроки наступают для каждого из нас еще до времени общей жатвы. Но не будем унывать. Смотрите, сеятель все-таки сеет и на камень, и в терние при дороге. Значит, есть у него какая-то надежда и на такие поля. И мы знаем из житий святых, как часто душа, которая казалась окончательно засоренной грехом, ослепленной страстями, упорной во зле, становилась почвой глубокой, полной плодотворных сил, чистой от вредных примесей и чужеродных семян».
Мы – довольно странная земля. Мы – адамы («адам» – земля), обладающие свободной волей. Следовательно, эту волю мы можем употребить и на устроение – ладно, пусть не пышного сада – хотя бы скромного, но приносящего плоды огорода в своей душе. Устроить такой огород нам очень помогает ежедневное – подчеркиваю: ежедневное – несение своего креста. Тут крест будет и плугом тебе, и лопатой, и чем еще полезным. Скукотища? Давайте опять на апостолов, на их последователей всех времен посмотрим, как «скучна и тягостна» была их жизнь, связанная с ежедневным несением своего креста. Да это ж настоящие приключения, перед которыми всякие Монте-Кристо, Робинзоны и прочие ребята смущенно улыбаются! Причем все эти приключения происходили с христианами в действительности, в жизни, а не на страницах книг или на экране – настоящая христианская жизнь просто кипит, она наполнена приключениями от начала до конца. Дело тут не только в физическом перемещении собственного организма по миру, это вообще второстепенно: я говорю о путешествиях по закоулкам своей души – вот они по-настоящему захватывающи! Тут тебе и ужасы самые настоящие – Господи, спаси (и, слава Богу, спасает), и мелодрамы, и военная тематика, а есть и комедии. Причем всё это, повторяю, не выдумано, а в действительности. Поэтому Православие, на мой взгляд, предлагает человеку прекрасную возможность ощутить подлинную реальность – что Вечности, что своего места в ней. И дай Бог нам сил и желания сделать собственную вечность доброй, благой.
– Постоянный упрек нам, грешным христианам, – то сострадательный, то произносимый с издевкой: «Ни по чему не видно вашей веры. Если бы вы действительно верили в такие изумительные, потрясающие вещи, вы жили бы иначе».
– Давайте вспомним притчу Христа о посеянном зерне, которое до поры до времени незаметно – ни людям, ни самому посеявшему. Оно скрыто от глаз. Ты посеял зерно, надеешься на всходы, Бог занимается его ростом – странно было бы даже в ответ на каверзные издевательские вопросы о состоянии твоего посева каждый день вырывать его из земли, чтобы дать полный отчет: «Сегодня мною посеянное зерно выглядит так-то». А еще насмешки звучат совсем не для того, чтобы обличить человека, а для того, чтобы извинить самого насмехающегося: «Я не христианин, потому что вы, христиане, все такие плохие. Я не тружусь над своим спасением, потому что вы все, как говорят, разгильдяи» – ну, Бог тебе судья. А лучше бы разгильдяям пример показал, коли сам такой труженик, – разгильдяи бы низко поклонились в знак благодарности и твоему примеру бы последовали.
Что же касается самих плохих христиан, то давайте признаем, что этот упрек практически всегда справедлив. Но тут важно не только знать о своей греховности, но и бороться с ней. Обижаться на такой упрек глупо: он же правдив. А вот бороться надо. Это как в спорте: чтобы стать чемпионом, нужно постоянно упражняться. Разумный юниор не будет впадать в праведную истерику, когда слышит насмешки, что он всё еще не чемпион, – он будет упражняться, стараться, бороться. В борьбе требуется терпение, настойчивость, настырность, если хотите, – особенно в такой, самой важной в нашей жизни борьбе. И не будем отчаиваться, борясь и падая: святых по осени считают. По слову святителя Иоанна Златоуста: «До рая доходит тот, кто после каждого падения встает и идет дальше». Амбициозно? – Скорее, спасительно. И уж совсем не скучно!
С иереем Сергием Ермолаевым
беседовал Петр Давыдов
pravoslavie.ru
