— Отец Константин, в одном из интервью Вы сказали, что проповедь должна звучать не только в храме. А где еще?
— Проповедь должна звучать везде. В первую очередь, конечно, в средствах массовой информации — в Интернете, на телевидении, на радио. Везде, куда зовут священника, должна звучать проповедь. К сожалению, я иногда вижу пассивность наших батюшек — на мой взгляд, неоправданную. Я согласен, что батюшки могут иметь иные харизмы: молитвенника, администратора, хозяйственника, а не проповедника-миссионера. Но, тем не менее, если человек ревнует о Церкви, то он должен, пользуясь любой возможностью, свидетельствовать о Боге.
— К каждой аудитории нужно искать свой подход. Как его найти? Необходимо ли что-то менять, например, в выборе слов, поведении?
— Конечно. Апостол Павел говорит, что с иудеями он был как иудей, с язычниками — как язычник (см.: 1 Кор. 9, 20–22). Нужно учитывать специфику аудитории и помнить, что все-таки мы должны говорить на современном языке. Я слежу, чтобы мой язык был как можно меньше насыщен славянизмами, старинными оборотами речи, хотя мне это близко, я в этой культуре воспитан, я ее люблю. Но я понимаю, что это может отпугнуть современного человека. С другой стороны, мы не должны сообразовываться с веком сим(ср.: Рим. 12, 2) — принимать вульгарную стилистику, которая сегодня заполонила наши СМИ, особенно Интернет.
— Что делать, если нет контакта с аудиторией, люди настроены враждебно?
— Такое очень часто бывает, и я не всегда понимаю, с чем это связано. Эмоциональное состояние людей чувствуется сразу, и ты совершенно по-разному ощущаешь себя, войдя в аудиторию, которая тебя ждет и по-доброму к тебе относится, и в аудиторию, настроенную предвзято. Почему такое разное отношение? Это загадка. В случае, если атмосфера недоброжелательная, лучше всего начать с какой-то шутки — с какой-нибудь смешной истории, анекдота.
Любой проповедник, миссионер должен быть предельно честным. Критичным и честным. Мне не очень приятно видеть, когда батюшки кичатся тем, что они священнослужители, что их священство как будто является определенной преференцией, их заслугой, возвышающей их над другими людьми. Если и говорить о священстве как об особом, высоком даре, то в любом случае он — не наша заслуга и дан нам не потому, что мы его заслужили; это дар Божий, врученный нашему недостоинству.
Мне кажется, если мы осознаем вот эту нашу малость, получившую великий дар, если мы осознаем, что и понести этот дар мы достойно не можем, то это идет нам на пользу. И на пользу нашей проповеди.
Не вижу ничего плохого, если во время нашего рассказа мы подчеркнем, что и мы — священнослужители — обычные люди, со своими слабостями, немощами.
Другое дело, что все мы призваны к росту, к работе над собой. Но об этом пусть пастырь лучше говорит не словами, а свидетельствует жизнью.
— Если кто-то из слушателей начинает делать резкие выпады, ведет себя агрессивно, стоит ли ему на это отвечать или лучше просто вывести из зала?
— Нет, отвечать не стоит. Если человек просто какие-то неадекватные вопросы задает, то не надо его выводить, а если он действительно, очевидно мешает процессу, почему не попросить его выйти или не попросить охрану проводить его? Но при этом нам необходимо всегда иметь выдержанность. В ответ на любые провокации мы должны быть абсолютно спокойны. Нет ничего хуже, чем «заводиться», включаться в перебранку или перепалку. Не хочу, чтобы вы подумали, что священник (или вообще проповедник) должен создавать вид спокойного и мирного человека. Я против «игры», против лицемерия. Я за то, чтобы мы — христиане — стремились приобрести такое мирное устроение, что доброжелательность станет обычным нашим состоянием.
— Хорошая проповедь — дар или этому можно научиться?
— Дело в том, что есть много разных жанров проповеди. И у каждого священника есть бОльшие или меньшие способности к тому или иному жанру. Один человек говорит мудрые и житейски понятные проповеди, другой — умные и пространные, третий — очень короткие, но очень искренние. Однажды один священник просто вышел в Великую Пятницу на проповедь, помолчал, а потом сказал: «Сегодня распяли нашего Господа». И… заплакал. И весь храм заплакал. Это была самая сильная проповедь. Есть люди, которые могут так вот сказать.
Думаю, что каждый священник должен знать свой стиль проповеди и совершенствовать его. И, конечно, над проповедью надо думать. Сколько бы лет ты ни говорил проповеди, к ним надо готовиться.
Недавно я служил вместе со Святейшим Патриархом. Не буду напоминать, что он блестящий проповедник. И вот что я увидел. Патриарх, причастившись, переговорив с какими-то людьми и решив неотложные вопросы, сел и сосредоточился. Минут десять-пятнадцать, наверное, он собирался с мыслями перед проповедью, обдумывал ее и уже больше ни на кого не отвлекался. А потом вышел и сказал сильные, прочувствованные слова.
Добавлю: если бы я был епископом, то предписал всем священникам своей епархии, служащим в центральных храмах, иметь в Интернете страничку и выкладывать туда проповеди, записанные на камеру или на диктофон. Очень дисциплинирует, когда ты понимаешь, что твои слова — это не безответственные общие фразы, которые никто, кроме стоящих на службе прихожан, не услышит, а слова, которые услышат другие люди, в том числе твое начальство. В будние дни на богослужение приходит десять-двадцать человек. И именно к ним обращается проповедник. И есть большой соблазн сказать несколько дежурных фраз и отпустить людей — ну что распинаться ради десяти старушек! Но если мы так делаем, мы теряем проповеднический навык. Нам потом и в воскресный день, и в праздник трудно будет что-то сказать. А если себя понуждать каждый раз, когда ты служишь, говорить проповедь — и эта проповедь будет записана и выложена в сеть, это очень и очень стимулирует к росту мастерства. Но это касается не всех священников, а священников центральных городских храмов.
— А как Вы сами работаете над своими проповедями?
— Учась в семинарии, я мечтал хорошо освоить гомилетику — науку о проповеди. И я просто ходил часами по Митрополичьему саду, брал любую тему и рассказывал что-то по ней сам себе, птичкам, березкам. И так несколько лет. И эти занятия были не напрасны. Не сказал бы, что я сейчас говорю очень хорошие проповеди, но бывает, что получается неплохо.
И у меня есть своя стилистика. Моя проповедь — это мини-лекция. Она чаще всего не является сильным эмоциональным посланием человеку, а преследует цель ввести слушателя в курс какой-то темы, погрузить в некую реальность. Я думаю, что если человек окажется «внутри» темы, куда я его привел, то дальше он сам сможет там сориентироваться и что-то почувствовать, в его жизни эта тема как-то заиграет красками.
Почему у меня такой формат проповеди? Я очень боюсь фальши и не даю эмоциональный message, если сам не испытываю того состояния, о котором говорю. А я человек не очень эмоциональный. Но иногда у меня бывают какие-то душевные потрясения, волнения, и я ими делюсь. Это случается нечасто. Поэтому мои проповеди могут показаться прохладными и немного лекционными.
— Проповедь в селе, в провинциальном городе, в мегаполисе — есть ли отличия?
— Горожане сейчас живут примерно в одной социокультурной парадигме. Нас волнуют одни и те же проблемы, мы переживаем об одних и тех же событиях. Поэтому говорить, что в провинциальном городе или мегаполисе люди разные — не совсем верно. Но вот что для пастыря часто оказывается подводным камнем, так это то, что деревня или небольшой поселок, я бы выразился так: «пастырски ослабляют».
И на духовническом уровне, и на уровне богословском, и на уровне проповедническом батюшка часто скатывается вниз. А как иначе, если приходят одни и те же бабушки, и их совсем не интересует ни богословие, ни пламенные проповеди о Христе, а что-то бытовое. Впрочем, если батюшка умеет утешить старушку, дать здравый практичный совет сельскому жителю — это может быть именно то, что от него нужно.
— Какие темы сегодня наиболее актуальны и важны для проповеди?
— Любые! Я считаю, что нужно больше говорить о Господе и Спасителе Иисусе Христе, об истоках христианства. Красивые традиции, мифология различных праздников слишком заслонили своей мишурой реальное христианство, которое состоит, прежде всего, в том, чтобы услышать голос Христа и стремиться к тому, чтобы стать иным человеком. Первые христиане очень чувствовали это, а мы сегодня подрастеряли. Для нас христианство превратилось в красивую культуру, стиль жизни, и при этом забылось, что главное-то — что в тебе изменилось? Стал ли ты более терпимым, великодушным, честным, порядочным и прочее?
Потом, я считаю, что мы можем больше говорить о Вечности. Нам так уютно в нашем мире, что все мы, даже христиане, воспринимаем смерть как ужас. Тогда как первые христиане, осознававшие реальность победы над смертью, осуществленной Воскресшим Христом, не боялись смерти. Мы же — дрожим за свои шкуры, простите за прямоту.
Для христианина смерть может быть, по слову апостола Павла, приобретением (ср.: Фил. 1, 21), если он умер, защищая ближнего или отстаивая Божьи ценности. Поэтому, я думаю, нам нужно больше развенчивать смерть, лишать ее пугающих черт.
В рассказах о подвижниках веры мне кажется очень важным сопрягать подвиг человека с нашими сегодняшними проблемами и вопросами. То есть рассматривать историю жизни и подвига святого через призму: чему он меня, сегодняшнего, может научить? Что я могу взять от этого святого и использовать в своей повседневной жизни?
А вот чего бы поменьше в современных проповедях иных батюшек — это национально-политических оценок и призывов. Когда я слышу от проповедника, что мы — русские/украинцы и у нас особая миссия; что европейские народы растлились и загнили, и только мы — пример настоящей нравственности; что враги со всех сторон обложили нас; что не пройдет оскорбление наших религиозных чувств и что мы вобьем в глотку любому кощуннику его слова (я специально утрирую!) — вот этого хотелось бы поменьше. В устах какого-нибудь общественного деятеля или чиновника эти вещи могут звучать, но амвон все-таки должен быть местом, не откуда клеймятся «враги», а где дается заряд любви и добра.
— Вы стали заниматься миссионерской деятельностью в 90‑е годы. Что-то было тогда по-другому — иначе, нежели сейчас?
— Да, конечно, разница принципиальная. Начнем с того, что сегодня публикуется много плохого о Церкви, о священнослужителях. Любой проступок сразу же становится известным, его всячески обсуждают. Подавляющее большинство этой информации — клевета, но люди ведь этого не понимают, и все это в любом случае формирует их мнение.
Это изменило представление о духовенстве и Церкви в принципе. В 90-е епископ или священник был в глазах людей некой священной фигурой. Батюшка мог держаться с людьми на расстоянии вытянутой руки, и это многими воспринималось как норма. Сегодня этот момент не пройдет. Если ты хочешь быть услышанным как священник, как миссионер, ты должен находиться в прямом, близком контакте, должен быть, прежде всего, живым человеком. И тогда народ простит тебе твои слабости и ошибки.
На самом деле, это, на мой взгляд, очень неплохая ситуация. Для нас, пастырей, она и вовсе полезная: ты лишаешься своего священного «иммунитета», того золотисто-фимиамного флера, за которым так легко скрыть, что ты на самом деле из себя представляешь. Тут все — по-честному.
— Стоит ли священнику вступать в дискуссии в социальных сетях? Как реагировать на брань, оскорбления?
— Я много думал над этим. Иметь свою позицию — нужно, иметь свою страничку в соцсетях — можно, ничто не препятствует эту позицию отстаивать. Но пускаться в споры… Антицерковная деятельность оплачена определенными организациями, поэтому не стоит реагировать на каждую реплику и поддерживать таким образом внимание к профессиональным хулителям, которые «на ставке».
— Кого священник может привлечь к миссионерской работе?
— Всех своих чад духовных. Кто-то может быть миссионером только в том месте, где он, например, учится или работает. И его служение будет заключаться просто в том, чтобы быть христианином и иметь свою христианскую позицию. А кто-то может быть уже более активным, то есть говорить, свидетельствовать о Господе. Кто-то может быть редактором выступлений батюшки, кто-то поможет со съемкой и монтажом видео, кто-то станет вести Интернет-страничку.
— Теперь не о пастырях, а о простых прихожанах. Как христианину общаться с враждебно настроенными по отношению к вере коллегами?
— Спокойно и доброжелательно. Если человек сам по себе хороший, порядочный работник, профессионал, то с ним особо и не будут спорить. А если он дает поводы к конфликтным ситуациям, например своей халтурной работой, если он непорядочный, нечестный, то, конечно, и он будет посмешищем, и вера, которую он проповедует. Поэтому самый лучший миссионерский императив для верующего человека, который трудится в светском обществе, — качественная работа, доброе, честное, искреннее отношение к людям.
— А если речь идет не о рабочем коллективе, а о семье?
— В семье сложнее, потому что нет пророка в своем Отечестве. Но если ты настоящий христианин, если для тебя это дорого, если ты стараешься жить христианской жизнью, то даже самые близкие люди это увидят. Есть такая замечательная книга — «Пастырь» Ермы. Это раннехристианская книга, начало второго столетия. Ерм был купцом, всю жизнь был неверующим, его семья тоже была неверующей. Потом он уверовал во Христа, и вот у него было видение: Господь его к Себе на Небо возносит, а он плачет и говорит: «Господи, что мне делать? Я своей жизнью растлил, развратил свою семью. Они думают только о богатстве, об удовольствиях». Господь ему сказал: «Я тебе открою такую вещь: будь добрым христианином, чтобы они это видели. Пройдет время, и они тоже придут к вере, глядя на твой пример».
Не забывайте, что этот ответ от Господа был дан не только Ерму; он через Ерма дан всем нам…
— Как бороться с псевдоправославной литературой, фальсификацией благословений? Как неопытному читателю понять, что перед ним такая книга, которая может принести ему вред?
— Бороться можно только одним способом: приобретать духовную литературу в храмах, где книги продаются только с грифом Издательского Совета Русской Православной Церкви. Что же касается просто «благословений», то действительно — обманывают часто. Я знаю человека, который до сих пор выпускает книги с надписью «По благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна». Митрополит Иоанн умер в 1995 году, представьте, больше двадцати лет назад. А человек до сих пор издает современные книги с подписью, которая должна бы свидетельствовать о том, что Владыка их как минимум прочел. Я как-то с этим издателем встретился и спрашиваю: «Зачем же Вы так лукавите?». А он мне отвечает: «А я и не лукавлю. Владыка Иоанн вообще благословил наше издательство. Поэтому на любой книге нашего издательства я могу ставить его благословение». Это откровенный обман, но люди покупают.
Впрочем, есть еще хороший совет, как не дать себя обмануть псевдоправославной литературой или еретической фальшивкой: воспитывайте в себе богословский вкус! Читайте Новый Завет и святых отцов, читайте наших великих богословов XX столетия (Флоровского, Мейендорфа, Лосского и др.), посещайте хорошие христианские сайты, и через какое-то время у вас сложится здравое православное мировоззрение.
— Как относиться к публичной демонстрации антицерковных произведений искусства?
— Верующие могут возмутиться кощунством и инициировать расследование в этом отношении. Только все должно быть в рамках закона. И никогда никаких побоищ и разгромов выставок! Пиар-акции наших «ревнителей», которые идут громить какую-нибудь выставку или кричат, что нужно запретить какой-нибудь спектакль, гораздо больший, на мой взгляд, вред наносят, чем сама эта постановка или выставка. И можем ли мы вообще сказать, что это протестуют христиане — это, скорее, какие-то сумасшедшие, непонятно откуда взявшиеся и никакого отношения к Церкви не имеющие. И такая агрессия «ревнителей», конечно, порождает только злобу к Церкви.
— Как Вы относитесь к статье об оскорблении чувств верующих? Нужна ли эта статья в Уголовном кодексе?
— Совершенно справедливо, что такой закон существует. Верующие должны знать, что государство не даст никому права топтать ногами чьи бы то ни было религиозные чувства, ведь закон касается не только православных. Лично я уважаю чувства людей других конфессий и никогда не позволю себе оскорбительно в их адрес высказываться. Не все это понимают, и тогда это должно быть чем-то бОльшим, нежели просто внутренней этической нормой. К сожалению, некоторые не мотивируются к уважению чувств других людей изнутри, и их нужно мотивировать к этому извне, специальными жесткими законами. Жизнь показывает, что когда государство позволяет одним людям унижать то, что свято для других, как, к сожалению, в Европе, ничего из этого хорошего не выходит. И мы видим, что у нас хотя бы нет того, что в европейских странах происходит чуть ли не каждый месяц — осквернение храмов и так далее.
— В воскресных школах самым маленьким детям порой преподносят Закон Божий как сказку. Появляется все больше мультфильмов, рассказывающих в такой форме о праздниках и святых. Дошкольникам так понятнее и интереснее, но бывает, что дети взрослеют, а Евангелие так и остается в их сознании сказкой. Как этого избежать?
— Я согласен с Вами: для многих Евангелие так и остается чем-то вроде сказки. Ужас нашей церковной ситуации в том, что сказками по христианским сюжетам кормят как семилетних детей, так и взрослых людей, тогда как им нужно давать уже совершенно другую пищу. Это порождает в думающих людях внутренний кризис. Они могут считать, что в христианстве всё несерьезно, всё сказки да выдумки…
Поэтому лично для себя я выбрал такую методику: честно рассказывать людям об исследованиях в области Священного Писания и Предания, учить их не стесняться задавать откровенные вопросы, не бояться проверять христианскую доктрину на прочность, в свете научных исследований. Когда я только поступил в духовную семинарию, я прочитал замечательное высказывание Фрэнсиса Бекона: «Малые знания удаляют от Бога; большие знания — приближают к Богу». Я много думал над этими словами и все время нахожу подтверждение их правоты. Никакие исследования, никакие находки не могут поколебать нашу веру. Напротив, они помогут освободиться ей от шелухи, от мифологического, исторически-культурно обусловленного второстепенного элемента и засиять очищенной во всем своем великолепии.
Фото из архива протоиерея Константина Пархоменко
Газета «Православная вера» № 01 (573)
[Протоиерей Константин Пархоменко, Беседовала Яна Конченко]
