О том, почему Господь не всегда выполняет наши просьбы, и о чем мы молимся, когда упоминаем о «хлебе насущном», – священник Михаил Немнонов.
Насущный хлеб, о котором говорится в молитве Господней, – это буквально «хлеб, необходимый для нашего существования, для нашей природы». Но это не только земной, вещественный хлеб.
Когда в жизни отсутствует высший смысл, ни один человек в здравом уме не будет ею доволен. Ни все необходимое для тела, ни все мыслимые и немыслимые материальные блага, вместе взятые, ни все прочее, что радует нас и утешает, не придает нашей жизни той полноты, которой мы жаждем.
Когда же мы обрели эту полноту, нужно не потерять ее,– не променять дух на плоть и Царство Божие на царство потребления житейских благ.
Мы просим в молитве и о своих житейских нуждах, и об утешении в скорби, но только все это должно быть во-вторых. Ищите прежде Царства Божия и правды его, – говорит Господь, – и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Если же мы прежде ищем и просим что-то другое, у нас, как у неимеющих (Мф. 13, 12), отнимется и то, что имеем.
Я знал одну женщину, – назовем ее Елена,– удивлявшую всех своим живым отношением к вере. Воцерковившись уже после тридцати лет, она не только ревностно исполняла всю внешнюю сторону духовной жизни, но и много читала, и умела другим рассказать о том, ради чего человек должен жить, стараясь раскрыть им смысл и глубину православной веры.
Тем более горько, что духовным плодом всей этой деятельности стали хула и ропот на Бога.
Лена с детства мечтала о семейном счастье. В сочетании с упорством характера и несколько заостренной любовью к себе эта мечта – сама по себе отнюдь не предосудительная – и была у нее на первом месте. Лена рано вышла замуж, но семья просуществовала недолго.
В тот момент, когда мы с ней познакомились, она уже снова была замужем за человеком, которого полюбила. Теперь, после развода, она говорит, что он ее обманул и изломал ей всю жизнь. Боюсь, что не он ее обманул.
Александр, – так мы назовем мужа Елены, – по ее же словам, всегда позволял себя любить. Всегда! То есть он согласился однажды исполнять роль любимого мужа, которую она ему отвела в своей жизни. Потом она пришла к вере. И здесь родилась действительно большая мечта – воцерковить мужа, чтобы после вместе с ним наслаждаться семейным счастьем.
Сказать, что она отдала этому много сил, – значит, почти ничего не сказать. Она всю себя отдала этой цели. Однако воцерковить Александра не удалось: он не стремился к церковной жизни, жил совсем другими интересами и не скрывал этого.
Потом, когда стало ясно, что все развалилось, Лена то и дело рассказывала, кто и в чем перед ней виноват. Виновато было несчастное (как ей кажется) детство, где она получала мало родительской ласки, муж, который так и не стал ничем, кроме того, чем он был в действительности, духовник, который давал не те наставления, и даже «психопатический круг в семье». Единственное, чего никто пока не услышал, это четырех простых слов: «Во всем виновата я».
Потеряв мужа, Лена вместе с ним потеряла достаток, оказавшись в довольно скромном материальном положении. Она не смогла найти постоянную работу, которая бы удовлетворяла ее и в душевном, и в материальном отношении. Ребенок, как и все дети, впитывал в себя не только хорошее, – и здесь были пусть не самые страшные, но все же проблемы.
Одним словом, представление о Православии как о средстве обеспечить со всех сторон и душевный, и житейский комфорт на земле и при этом расти духовно и так войти в Царство Божие, не сработало.
Что же тогда мы услышали? «Почему Господь не дает мне то, о чем я просила? Разве я просила чего-то плохого? Я не смогу спастись, если у меня не будет семьи и православного мужа. Сколько еще Он будет втаптывать меня в грязь? Ну ничего, я Ему отомщу, я руки на себя наложу! Почему у тех, кто не просил и не молился, есть семьи, а у меня нету»
На последний вопрос нетрудно ответить. Потому что молитва, – это не средство заставить Бога что-либо сделать. В молитве немыслима дерзость. Всякое наше прошение тогда будет прошением, а не требованием и не «заказом», когда оно будет начинаться словами: «Если Тебе угодно…»
Мы не всегда бываем способны вместить то, о чем просим. И не нам судить, какие нам нужны обстоятельства, чтобы спастись. Если бы Лена с тем же усердием просила Господа дать ей силы перенести ниспосланные ей обстоятельства, принимая на себя ответственность за свои же ошибки, эти силы явились бы незамедлительно и преобразили бы всю ее жизнь.
Другой мой знакомый, – будем считать, что его зовут Игорь, – пришел к вере в начале 90-х годов, отслужив в армии. Пришел, все обдумав, все разузнав. Дома Игорь, рассуждая о вере, пережил, как водится, неприятие и насмешки от своих домашних. Я верю его рассказам о том, как он по ночам плакал о своих грехах. «В минуту жизни трудную» он даже подумывал о монашестве.
Единственное, чего он пока не сделал, – он не захотел ради веры пожертвовать комфортным духовным бездействием… Если Игорь и брался за духовную жизнь, дело не шло дальше порыва, который вскоре стихал. Поэтому его теория о значении веры для жизни пока лишь отчасти воплотилась в практике жизни по вере.
Шокировав своих мирских друзей тем, что его идеал – аскетика, он многократно удивлял нас странными вольностями в личной жизни. «Магия» комфортного образа жизни, когда думаешь только о том, что думается, и делаешь только то, что хочется, надежно держала его в плену.
Игорь женился где-то в 22 года, но через несколько лет развелся. В это время он перестал ходить в храм (хотя не делал этого регулярно и раньше). Потом он говорил, что спасал этим семью, так как жена, чрезмерно привязанная к своим мирским интересам, его любви к храму не разделяла. Семья распалась, но Игорь и после этого предпочитал состоять в Церкви «заочно».
Затем, в 30 лет, новая попытка устроить семью. После свадьбы Игорь говорил, между прочим, что его Аня «теперь не может без Церкви», что она побуждает его читать Правило… Одним словом, теперь позиции для духовной жизни в семье были самые благоприятные.
Но и они со временем были утрачены: Аня увлеклась работой, быстро пошла на повышение. Из скромного менеджера она стала одним из руководителей своей организации с соответствующим доходом. Теперь он стал говорить, что она слишком уж увлеклась дорогими развлечениями и образом жизни богатых людей, но уже было поздно. И вскоре семья снова распалась.
Что сделал Игорь? Пошел в храм? Нет! Он предпочел бороться со своей скорбью иными средствами, которые, впрочем, неспособны были ее утолить.
Хочется верить, что и в жизни Игоря практика сумеет подружиться с теорией и из члена условной, «невидимой Церкви» он станет живым членом Церкви Христовой, присутствуя в ней и душою, и телом среди всех радостей, скорбей и забот.
Препятствия на пути к Богу есть у каждого,– их сотни и тысячи. Живя среди мира, мы не можем до конца отрешиться от своих земных интересов. И все же Церковь Христова и духовная жизнь в ней – не средство для создания комфортной жизни здесь, на земле. Церковь Христова и христианская духовная жизнь существуют, чтобы мы могли измениться в нужную сторону, то есть переделать себя, свои поступки и свой внутренний мир.
Плоды духовные зреют в наших повседневных делах. На первое место поставим те из них, от которых надеемся получить наибольшую прибыль на ниве спасения. Будем делать их честно и вовремя, не оправдывая свое бездействие ни при каких обстоятельствах.
Не забудем и про мирские наши дела, но не отступая от главной цели, которая состоит не в решении житейских проблем, а в любви к Богу и к ближнему.
Царство Божие – это выбор, который мы делаем в каждое мгновение своей жизни, – выбор между словом и словом, делом и делом и даже мыслью и мыслью, чтобы в наших душах царствовал Бог, а не жалость к себе, не чувство собственной значимости и не любовь к покою, деньгам и вещам.
Так дадим Богу место, чтобы в нас царствовать.
Из книги «Чтобы с нами был Бог»
pravmir.ru
