Накануне дня Всех святых, в земле Российской просиявших, хотелось бы еще раз задуматься о смысле выражения «Святая Русь».
Почему из всех эпитетов к слову «Русь» подошел лишь эпитет «святая»? Почему Англия у нас старая и добрая, Германия – великая, Франция – прекрасная, Америка – свободная, а Русь – святая?
Можем ли мы сказать, что здесь имеется в виду актуальная святость русского народа? Вряд ли. Грех на Руси был всегда силен. Порой кажется, что русский народ как-то особенно склонен ко греху. Часто наши святители прославлялись кроме прочего за то, что усиленно боролись с безнравственностью и даже порочностью своей паствы, идущими от забвения церковной жизни.
К примеру, святитель Димитрий Ростовский сокрушался по поводу состояния своей паствы: «С обеих сторон худо: иереи глупы, а люди неразумны. Иерейские жены и дети многие никогда не причащаются; иерейские сыновья приходят ставиться на отцовские места, мы их спрашиваем: давно ли причащались? – и они отвечают, что не помнят, когда причащались. О окаянные иереи, не радящие о своем доме! Как могут радеть о Святой Церкви люди, домашних своих к Святому Причащению не приводящие?» Результат такого священнического «окормления» был печальным: «Иные уже 10 лет, иные 20 не причащаются. А иные во всю жизнь свою не знают, что то есть – причаститися Божественных Таин! Разве когда младенец был крещен, тогда и причащен». Следствием этого являлось почти полное нравственное запустение в народе: «Нравы народные были темны: бедность, суеверия, необузданность. Раздоры крестьян разных владельцев были постоянным явлением, и дрались шибко. Например, в Ростовской области крестьяне стольника Бутурлина чистили покосы. Как снег на голову являются крестьяне Дашкова “великим собранием с дубьем и с бердышами, и тех Бутурлина крестьян с товарищи убили замертво, ограбили кафтаны и шапки, и рукавицы, и топоры, и с ворот кресты, и мошны с деньгами обрали, и впредь они, крестьяне, похваляются на крестьян таким же убивством!”» (И. Посошков).
И в другие времена на Руси можно найти подобные описания плачевного состояния народной нравственности.
В чем же тогда святость Руси? Кто-то может сказать, что она заключается в наших святых. Но православные святые были и есть в различных странах – и в языческих, и в мусульманских. И на территории Турции жило множество святых, но никому не приходит в голову применить к ней выражение «Святая Турция».
В рассказе Василия Никифорова-Волгина «Отдание Пасхи» есть один характерный эпизод, который может помочь в раскрытии нашей темы.
«Мы дошли до ночлежного дома. Сели на скамью. Около нас очутились посадские, нищебродная братия, босяки, пьяницы и, может быть, воры и губители. Среди них была и женщина в тряпье, с лиловатым лицом и дрожащими руками.
– В древние времена, – рассказывал Яков, – после обедни в Великую субботу никто не расходился по домам, а оставались в храме до Светлой заутрени, слушая чтение Деяний апостолов… Когда я был в Сибири, то видел, как около церквей разводили костры в память холодной ночи, проведенной Христом при дворе Пилата… Тоже вот: когда все выходят с крестным ходом из церкви во время Светлой заутрени, то святые угодники спускаются со своих икон и христосуются друг с другом.
Женщина с лиловым лицом хрипло рассмеялась. Яков посмотрел на нее и заботливо сказал:
– Смех твой – это слезы твои!
Женщина подумала над словами, вникла в них и заплакала».
В реакции этой женщины можно увидеть ответ на вопрос о смысле выражения «Святая Русь»: Русь свята, потому что святость является ее непреходящим идеалом, потому что самый ни на есть падший на Руси человек знает, что «есть такая страна, где правда
живет», и что любой, даже последний грешник на Руси, может в эту страну вернуться. «Женщина в тряпье, с лиловатым лицом и дрожащими руками» находилась на самом дне не только социальной, но и моральной лестницы. Тем не менее нескольких слов вразумления хватило, чтобы привести ее в сокрушение.
Русский народ всегда был как бы пропитан идеалом святости. В какую бы нравственную пропасть ни пал русский человек, он всегда реально осознавал свое падение и всегда помнил направление для возвращения к Богу.
Здесь можно выделить две составляющие: осознание своей греховности и вера, что Бог силен поднять человека с любого дна.
Русскому характеру свойственно признавать свою преступность. Без этого признания покаяние становится невозможным.
В рассказе одного из русских художников повествуется, как продажная женщина с возмущением отказывается позировать для картины, когда узнаёт, что живописец пишет с нее Божию Матерь.
В «Рассказе о семи повешенных» Леонида Андреева наряду с другими рассказывается об убийце и грабителе Мишке Цыганке и упоминается, что «с полной откровенностью, совершенно искренно, он называл себя разбойником и с иронией относился к тем, которые по-модному величали себя “экспроприаторами”». Мало того, он знает, что за лихие дела ждет его страшное воздаяние в вечности: «Прощай, барин! – громко сказал Цыганок. – На том свете знакомы будем, увидишь когда, не отворачивайся. Да водицы когда испить принеси – жарко мне там будет».
Для сравнения: во Франции в конце прошлого столетия проводился социологический опрос, французам был предложен вопрос: спасетесь ли вы? 90% опрошенных ответили: какие могут быть сомненья, конечно – да.
В России такой результат невозможен даже в наши дни.
Впрочем, само по себе признание своей греховности было бы бесплодно. Но подкрепленное верой в Бога, в существование святости и стремлением к этой святости, оно способно переродить человека. И эта вера всегда жила в нашем народе. Надеемся, что не умерла она и сейчас.
Неодолимость идеала святости и чувство собственной греховности в русском народе делали возможными обращение легендарного Кудеяра-атамана и реального разбойника Опты – основателя Оптиной Пустыни.
Вера и покаяние – вот основы духовной жизни, которые превратили «Русь изначальную», языческую в Русь святую, и, пока мы еще осознаем свою греховность и сохраняем веру в живого спасающего Бога, у нас есть надежда на то, что выражение «Святая Русь» для нашего времени не является историческим анахронизмом.
Андрей Горбачев
pravoslavie.ru
