Вера… Величайший дар и величайшее достояние, то, без чего невозможно не только угодить Богу, но и вообще – помыслить, что Он есть, существует. Дверь в иной, прекрасный, не подверженный тлению мир, способность видеть невидимое, осязать неосязаемое, познавать непознаваемое.
Как легко, как радостно жить, когда и она – живая, эту жизнь пронизывающая, наполняющая смыслом, одухотворяющая, определяющая ее всю, а точнее – просто выводящая за пределы того, что здесь, и поставляющая перед реальностью того, что там! Она дает силы переносить любые трудности, справляться с самыми серьезными испытаниями, утешает, укрепляет, позволяет идти по вздымающимся волнам всегда волнующегося житейского моря, не страшась потопления в них.
И как же, напротив, тяжело, когда вера оскудевает! Всё разом меняется. Исчезает это удивительное ощущение свободы, простора, которое и в самых стесненных обстоятельствах подает искренне верующей душе Господь. Напротив, чувствуешь себя каким-то замученным, загнанным зверьком, преследуемой людьми и демонами жертвой. И действительно становишься таким! Оскудевает вера – и изнемогает надежда; оскудевает вера – и теряет силу любовь. Вечность больше не воспринимается как то, на пороге чего ты уже стоишь, она вообще не ощущается как реальность. И Бога уже не чувствуешь как Того, Кто всех ближе, Кто один знает тебя, как никто, ценит, дорожит тобой. И люди становятся какими-то плоскими, ненастоящими. И жизнь…
Всего этого не знает человек не веривший, ему не с чем сравнивать то, как он живет, другая жизнь – жизнь, наполненная и преображенная верой, – ему ведь неведома. Но когда ты, напротив, успел изведать, опытно узнать ее, а потом утратил, «выпал» из нее в «обычную», «простую», «конечную»… Вот это беда, это несчастье.
А ведь бывает так! И оскудевает в нас вера подчас, и даже умирает, кажется, – а вместе с ней и наша душа. Что же убивает их – веру и душу, что убивает нас?..
Убивает всё то, что противно, чужеродно, неестественно – и для веры, и для души, и для нас. Убивают с ней несовместимые дела, когда мы их совершаем, слова, когда их произносим, мысли, когда в них укосневаем. И можно сказать, что мы постоянно перемещаемся туда и сюда, из области жизни в область смерти и наоборот, когда от одних дел, слов и мыслей переходим к другим, когда сначала грешим, а потом каемся и исправляемся, а затем опять грешим… И всё тут зависит по большей части от того, насколько быстро и решительно исправляемся, насколько быстро веру свою возвращаем к жизни.
Это что касается явного, очевидного, того, что трудно не замечать.
Но есть и нечто в большей степени сокровенное, однако крайне важное, чего мы подчас не замечаем, не видим и оттого терпим серьезный ущерб. Это… молитва. Она призвана оживлять, но от нее же может исходить и смерть. Когда? Когда мы оставляем и забываем ее. Или когда молимся, но так – между делом, не всерьез, а словно дань какую-то отдавая.
Есть такие где-то слова у преподобного Григория Синаита – о том, что «молитва – это Сам Бог». Дерзновенные, необычные, непонятные слова… Но если непонятные, то, значит, не очень наши дела хороши.
Что о молитве говорит апостол Павел? Что не можем мы молиться Богу и Создателю нашему как должно и о чем подобает, если Дух Святый, Дух Божий не наставит нас (см.: Рим. 8: 26). И получается так, что настоящая молитва есть одновременно и обращение к Богу, и действие Его в нас, и Он Сам, действующий. И если пренебрегаем ею, то, страшно сказать, пренебрегаем Им.
Если есть в нас вера, то Бог для нас самая реальная, единственная подлинная в существе Своем реальность. И как мы можем тогда проносить что-то «свое» мимо Него, не обращать к Нему в молитве постоянно и слово, и мысль, и сердце свое? Никак. Если же не делаем этого, нет сего в нас, то и веры действительной нет, а какой-то сухой остаток или начаток ее. Получается и тут – скольжение от смерти к жизни и от жизни к смерти. Только бы быть внимательным, только бы замечать, где прекращается одно и начинается другое!
Да, вера, она и правда не от нас, а, как и всё, что есть по-настоящему нужного, необходимого, – дар Божий. Но дар – его ведь и принять нужно, и сохранить. Сколько тех, кто не принял? И сколько тех, кто не сохранил…
И принять не просто бывает, потому что меняется разом жизнь и совершенно другое ощущение ответственности за нее приходит, ответственности – предельной. И хранить – как нелегко! Труд, самоотвержение, бдительность неусыпная потребны. И молитва – та, в которой капли пота должны порой походить на капли крови, падающие на землю. И жизнь – до тех же капель, до того же пота, а надо – так и до крови самой. Нелегко!
Но без нее, без веры, еще тяжелей – сто-, тысячекратно… Да нет, не так. Без нее просто невозможно, без нее всё бессмысленно и пусто и жизнь сама – как какая-то страшная, непонятно жестокая шутка.
Надо без конца, без устали благодарить за дар веры Бога. И хранить его – всеми силами своими. И ходить в его свете, пока есть он с нами, пока не узрим в нем наконец Свет иной, Который уже не потребует ни трудов, ни усилий, но станет незаслуженной вполне и тем не менее наградой, воздаянием за них. Явится и отменит собой самую потребность в вере как таковой, потому что увидим «лицом к лицу» и «познаем, подобно как мы познаны» (ср.: 1 Кор. 13: 12).
Игумен Нектарий (Морозов)
pravoslavie.ru
