Как то раз, лет двадцать назад, я поленилась пойти на праздничную Успенскую службу — устала, сил не было, хотелось поспать. Проснувшись, не находила себе места — было стыдно. И весь последующий день я читала Новый Завет. Страничка за страничкой, словно не могла насытиться.  Незаметно для себя я стала фокусировать своё внимание на различных человеческих слабостях апостола Павла. Ругала себя, понимала, что это дурно, но снова и снова натыкалась на моменты, меня смущавшие. И когда я взмолилась к Богу, услышала внутри себя ответ: это не имеет никакого значения — все те слабости, что ты видишь, потому что «уже не я живу, но живущий во мне Христос» (Гал. 2:20)  — слова апостола Павла.

Словно ведро холодной воды вылили на мою голову — так это было неожиданно. И важно. Благодаря тому опыту я сегодня хорошо понимаю, что имеет в виду, к примеру, прот. Андрей Ткачёв, когда говорит: «Некоторые христиане носятся со своими грехами, как курица с яйцом. Это тончайший вид мерзкого эгоизма, а не духовная жизнь. О Христе человек  не думает, о ближнем не думает —  думает только о себе, о своих  добродетелях, которых в принципе нет и быть не может при таком  состоянии ума».

Человек, как ручеёк, маленькая речушка, которая устремлена, направлена, она течёт не вообще, а очень конкретно. Направление имеет решающее значение. Пока в центре внимания собственное я, ничего по-настоящему хорошего человек сделать не может, ибо всё затемняется его самостью. Если же человек утратил себя, обретя истинное направление своему течению, он преодолел себя. «Люби Бога и делай, что хочешь» (Блаженный Августин) — это о том же.

А митрополит Антоний (Блум) говорил о покаянии, как о беседе с Богом, а не стоянии перед зеркалом с целью разглядеть себя.

Коренная ошибка неофитов: мнение, что святость — это когда я — свят. Нет, свят тот, в ком вместо самостного начала воцарился Христос. Это принципиальная разница. Всяк человек — ложь, и нет праведного ни одного.

Я был так занят собой ждал
чтоб никто не пришёл ко мне
всегда просил только один билет — для себя
мне даже сны не снились
ведь спят для себя а видят сны для других
я плакал непрофессионально
для плача нужны два сердца
Бога защищал так рьяно что ударил человека
думал у женщины нет души а если есть то три четверти
в сердце устроил тайную радиостанцию
передававшую только мою программу
приглядел себе малометражку на кладбище
начисто забыв что в небо возносятся парами а не гуськом
даже скромняга ангел и тот не стоит отдельно

(Ян Твардовский)

 Святой, это тот, кто успел потерять себя в Боге. Но прежде, чем это случится, каждый из нас должен успеть обрести себя настоящего — того, кого можно предложить Богу.

Мы зачастую живём в каком-то полусне, в полужизни: то ли живём, то ли нет. Эту сомнамбулу ещё надо разбудить. Несчастье — сильнодействующая пилюля от сомнамбулизма, потому что страдает — подлинный человек, а не мнимая оболочка, имитирующая личность. Потому большинство людей пробуждается к подлинной жизни именно в страданиях.

Не всё сразу

сначала ты должен казаться святым

но не быть им

потом ты не должен ни быть

ни казаться святым

а в самом конце — стань святым

но не подай и вида

только тогда

ты будешь похож на святого

(Ян Твардовский)

 Как музыкант должен научиться извлекать нефальшивые звуки из своего инструмента, как вокалист должен овладеть своим телом, чтобы издавать чистые музыкальные звуки, так каждый из нас должен научиться  жить, словно петь — не нарушая гармонии Богом созданного мира.

Мы в большинстве своём живём, как дышим: вдыхаем свежий, чистый воздух, а выдыхаем загрязненный, нечистый. Точно так же «вдыхаем» мы и окружающий мир, людей, знания, чужие поступки, историю, веру..., а «выдыхаем» своё представление, своё видение-понимание, своё «преображение» мира — то есть отражение, преломляемое личностью воспринимающего. Чем чище личность, тем меньше искажений, тем вернее отражение...

Было бы хорошо «дышать» миром честно и чисто, не загрязняя его: какой «вдохнул» мир, таким и «выдохнул» его; каким «вдохнул» человека, таким и сохранил образ его в сознании своём, таким и передал этот образ окружающим тебя людям.

А ещё лучше было бы «дышать» как святые: «вдохнул» горе — «выдохнул» радость, «вдохнул» страх — «выдохнул» покой, «вдохнул» ненависть — «выдохнул» любовь. Любовь — песня человеческого естества, его высшая радость, высшее счастье, высшее достижение, которое суть — дар. Любовь никогда не перестаёт, она сильнее смерти, и потому любящие не умирают.