Удивительно быстро минул этот год. Подводя его итоги, мы с опаской заглядываем в будущее. Что там — за горизонтом? Дальнейшее развитие запущенных в мире процессов не обещает ничего хорошего. И всё же, надежды на светлое завтра нас не оставляют. Грядущее Рождество привычно озаряет и души наши, и новогодние приготовления.

Правда, некоторые СМИ в канун католического рождества сообщили, мол, Папа Римский Франциск сказал, что это Рождество может стать последним для человечества. Это очевидный вброс, сделанный, судя по всему, порталом YourNewsWire, и всё-таки он показателен, ибо характерен для нашего времени. И легко тиражируемая ложь, и предчувствие конца, и неопределённость, шаткость ранее чётких бытийных норм — всё это лишает нашу жизнь устойчивости, без которой воображаемое нами «здание» социальной и личной обустроенности шатается, как во время землетрясения.

События развиваются слишком стремительно, мы не успеваем даже следить за ними, тем более — адекватно реагировать, ибо носим в своей голове представление о реальности, которое не соответствует действительности.

Условно говоря, чтобы прочесть «текст» современности, чтобы понять, что с нами происходит, надо владеть языком, на котором этот «текст» пишется, а он родом из будущего — не из прошлого. Каков он — этот язык?

Специалисты, изучающие постмодерн, куда нас усиленно толкают, говорят, что в тренде безумие — личная и социальная шизофрения, как всеобщая норма. Место для разума, здравого смысла, нравственности с целомудренностью — не предусмотрено.

Жизнь как мультяшка, человек как няшка, нидзя-черепашка или что угодно ещё, только не образ Божий и подобие. Христа изгоняют не только из мира, но и из человека. Вот о чём следует поразмышлять в канун очередного Нового года, который возможно действительно принесёт несовместимые с подлинной жизнью обновления — не только с праздником Рождества (это всё-таки внешний уровень), но, возможно, даже с возможностью родиться Христу в человеке или человеку во Христе.

Мы слишком многое воспринимаем как неотъемлемое, но идеология постмодерна обещает разложить индивида, субъекта любого, в т.ч. религиозного делания, на составляющие, и кто знает, все ли мы сумеем пройти столь жёсткий тест на подлинность. Останется ли в нас то, что не от мира сего, а потому не подлежит разложению и тлению? Ибо всё, что в нас от мира — распадётся под воздействием духа времени, духа постмодерна или превратится в симулякр, лишь имитирующий жизнь, но не имеющий в себе подлинной жизни.

Пока спасает нас инерция, и то, что мир переживает кризис западной цивилизации, в которую мы встроены лишь отчасти. Однако вирус внутри нас — он повсюду. Как агенты Матрицы в одноимённом фильме «Матрица» могли проявиться в каждом «аватаре», так и «агенты» будущего постмодернистского ада живут не только среди нас, но и в нас. Если бы мы были более собой, чем есть, если бы в нас жила в полной мере правда наших отцов, наших святых, и то было бы непросто устоять в мировом водовороте экскрементов, затягивающем в себя бытие мира.

А мы ещё и слишком слабы, слишком дурно воспитаны и плохо привиты к собственной культуре. Наши умы, наш социальный организм заражены множеством вирусов, мешающих аутентичному восприятию себя.

Двадцатилетний Блок приветствовал уходящий 1900 год такими словами:

Уходишь прочь!
Привет тебе, привет прощальный

Шлю в эту ночь.
А я всё тот же гость усталый

Земли чужой.
Бреду, как путник запоздалый,

За красотой.

(31 декабря 1900 года)

Жив ли в нас этот блоковский «гость усталый», «путник запоздалый», жаждущий красоты и только красоты? И если жив, то какой красоты жаждет? А вдруг содомской? Она ведь гораздо шире, чем кажется, чем хотелось бы. Дмитрий Карамазов в беседе с братом Алёшей не про нас ли говорит: «„Насекомым сладострастье“! Я, брат, это самое насекомое и есть, и это обо мне специально и сказано. И мы все Карамазовы такие же, и в тебе, ангеле, это насекомое живёт, и в крови твоей бури родит. Это — бури, потому что сладострастье буря, больше бури! Красота — это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя, потому что Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречья вместе живут. Я, брат, очень необразован, но я много об этом думал. Страшно много тайн! Слишком много загадок угнетают на земле человека. Разгадывай как знаешь и вылезай сух из воды. Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом Содомским. Ещё страшнее кто уже с идеалом Содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его, и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Чорт знает, что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В Содоме ли красота? Верь, что в Содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, — знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей. А впрочем что у кого болит, тот о том и говорит» (Федор Достоевский. Братья Карамазовы).

Это для нас написал Фёдор Михайлович свои лучшие романы, для нас зажёг маяки, чтобы в тёмных сумерках накануне погружения в ночь, мы могли дольше освещать собственный путь, не тратя масло из своих скудных душевных запасов. Оно нам ещё пригодится — в полночь.

А пока нам ещё освещает путь русская культура и Православие, но если верить прогнозам, и этого вскоре окажется мало. Мы должны спешить взрастить в себе подлинную личность — Христа в нас, который только и сможет противостоять всепоглощающему безумию.