Архимандрит Андрей (Конанос)

Святой Иоанн Златоуст так делал – и я тоже

Часто мы считаем себя православными потому, что цитируем святых людей и пытаемся копировать их поведение. Мы читаем житие того или иного святого и думаем: «Вот, и я делаю то же самое! Значит, я – настоящий христианин. Святой Иоанн Златоуст так делал – и я тоже. Значит, мы с ним оба – суперсвятые».

Нет, между тобой и Иоанном Златоустом все-таки есть небольшая разница. Посмотри, как это делал он, настоящий великий христианин, и как делаешь ты. В отличие от него, ты не понимаешь, что делаешь. Ты просто подражаешь внешне Иоанну Златоусту – но в чем? Например, известно, что этот святой мог иногда возвысить голос и громко обвинить определенных людей в определенных поступках. Тебе это хорошо известно, и ты думаешь: «Ага, святитель Иоанн Златоуст повышал голос, будучи великим святым, – значит, и мне так можно. Он обличал императрицу Евдоксию, называл ее гадюкой, – значит, и я могу обзывать всех как угодно».

Но, дорогой мой, в отличие от тебя святитель Иоанн был человеком святой жизни и рассуждал совершенно не так, как ты. Хочешь быть как он или еще кто-то, – подражай им в смирении, любви, покаянии, нестяжании.

И только тогда получишь право, о котором писал святитель Иоанн: «Ударь врага по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом».

Но начать нужно с другого. А не как те, кто ссылается на поучения святителя, говоря, что побить кого-то значит освятить свои руки. «И если нужно будет ударить богохульника, – говорил святитель Иоанн, – не отказывайся». Богохульника. Это мне, что ли, ударять богохульника? Мне, целиком погрязшему в страстях? Мне – который просто ищет лазейку для того, чтобы удовлетворить свою страсть под видом православного поступка?

Это очень хитрая ловушка – и она как раз наоборот, отдаляет нас от святых. Лично я уверен, что если бы я жил во времена Иоанна Златоуста и был бы еретиком, то после его удара я бы изменился. То есть если бы святитель Иоанн дал мне пощечину, я бы не просто почувствовал боль от удара – моя душа бы освятилась.

Кого тебе удалось изменить с помощью кулаков?

И скажу тебе еще кое-что. Раз ты упорно называешь себя православным – покажи мне хотя бы одного человека, которого тебе удалось изменить с помощью кулаков. Может быть, это твоя жена, или твой ребенок, или еще кто-нибудь? Кто в результате изменился, стал другим? Никто. Мы говорим столько правильных слов – и не можем изменить ни своих детей, ни супругов, ни соседей – никого. А нам кажется, что наши слова такие правильные…

Настоящее православие может преобразить весь мир. Как говорится в Псалтири, «Боже Спасителю наш, упование всех концев земли и сущих в море далече» (Пс. 64:6). Вот что такое православие. А где же все те перемены у окружающих, которым, как нам кажется, мы так способствуем? Вот что меня волнует. И в первую очередь это относится ко мне самому. Не хочу никого обвинять, ни на кого ругаться – здесь я говорю в первую очередь о себе самом. Ведь стóит мне начать говорить: «Послушайте! Вы всё делаете неправильно! Смотрите, как надо, как по-православному…» – я тут же сам отдаляюсь от православия.

Православие – это не когда я говорю, что знаю, как надо, а ты не знаешь. Православие – это когда каждый из нас смирится и задаст себе вопрос: «Что я должен изменить в своей жизни? Что исправить?»

Мы часто вспоминаем старца Паисия и других старцев, цитируем их, но при этом «подстраиваем» их высказывания под свою точку зрения. Однажды, когда я был на Афоне, иеромонах, бывший в свое время келейником у старца Паисия и в то же время исповедовавший его (сам старец Паисий не был в священном сане и потому исповедался этому иеромонаху), сказал мне:

– Очень многое из того, что люди говорят о старце Паисии, используется ими в личных целях. Им хочется утвердить в Церкви ту или иную точку зрения. А старец Паисий так не говорил. Я хорошо знал его, он был моим старцем. Мы жили в одной келье, вместе молились, вместе ели, – и я точно могу сказать, что он был совсем не таким, каким многие стремятся сейчас его представить.

Я хочу сказать, что иногда мы цитируем духовных людей, действительно великих христиан, с иной целью, а именно – навязать собственное мнение.

Фото: vtomske.ru

Мы считаем себя православными, потому что цитируем старцев

Приведу один пример.

Когда старца Паисия направили в Стомио Коницкую, чтобы он помог остановить распространение протестантства, в этом городе было уже очень много протестантов. И как он, православный монах, явил здесь свою веру? Добротой, смирением, благоразумием по отношению к окружающим и строгостью – к самому себе. Ни разу он никого не обругал, никого не ударил и не оскорбил.

Но при этом, когда старцу Паисию пришло время покинуть Стомио и отправиться на Синай, в городе не осталось ни одной протестантской семьи. Он изменил всех жителей города без давления, криков, злобы и вражды.

Мы так часто вспоминаем святых людей, истинно православных, с которыми все в Церкви соглашаются… А сами что делаем из того, о чем говорим? Вспомните фарисейское: «Отец наш Авраам». Да, это так, но вы-то сами что делаете? Мы считаем себя православными, потому что цитируем православных старцев.

А что, к примеру, ты делаешь из того, что делали они? Ты можешь обратить в православие протестанта? Хочешь, я приведу к тебе иеговиста, и посмотрим, сумеешь ли ты коснуться его сердца.

«Да я знаю православие как свои пять пальцев! Живо поставлю его на место!» А ты думаешь, что ему именно это нужно для того, чтобы измениться?

Думаешь, он стал иеговистом из-за того, что ему не понравились православные догматы? А может быть, из-за того, что к нему пришли «добрые» люди и с «любовью» сказали: «Мы будем твоими друзьями. Будем любить тебя, звонить тебе, будем о тебе заботиться, ты больше никогда не почувствуешь себя одиноким!» Именно так человек и был вовлечен в секту – через ласковое отношение. Как думаешь, сможет иеговист увидеть к себе такое же отношение с твоей стороны? Увидеть и подумать: «Да, в этом православном что-то есть! Наверное, его вера и впрямь истинная!»

Фото: chita.ru

Какими были первые христиане? Они любили друг друга

Мать Гавриила вспоминала, что когда она жила в Индии, то первое время ни с кем не говорила о православии, а только ухаживала за прокаженными. И в какой-то момент к ней пришли совершенно другие люди и спросили ее:

– Скажи нам, Кто твой Бог?

Они задали только этот вопрос: «Кто твой Бог?» И мать Гавриила ответила:

– Я православная.
– А в кого ты веришь?
– В Иисуса Христа.
– Значит, Он – настоящий Бог! – сказали ей в ответ.
– Откуда вы знаете?
– Потому что невозможно быть такой, как ты, и при этом не верить в Истинного Бога.

В наше время люди именно так понимают, где настоящий Бог. Сегодня православные догматы не подлежат сомнению, им ничто не угрожает – ни филиокве, ни протестантизм, ни секты. Православные книги с житиями и изречениями святых отцов можно встретить повсюду.

Но не это в первую очередь нужно людям для того, чтобы измениться. Этого недостаточно, как недостаточно и твоего «правильного» поведения. Да, сегодня у нас есть возможность совершенно открыто исповедать свою веру, и мы часто размахиваем ею, как флагом, но при этом наша жизнь, наш дух не привлекают и не меняют людей.

Я так часто иду по улице, и никто меня не останавливает, не заговаривает со мной. Никто не хочет ни о чем меня спросить. Разве так должно быть? Ведь я – православный христианин. Это о нас Господь сказал: «Оставляю вас – Моих учеников – вместо Себя. И когда люди заходят узнать Бога, они будут смотреть на вас».

Какими были первые христиане? Они любили друг друга. «Что же это за Бог, в Которого они веруют? – дивились люди. – Они так любят друг друга благодаря этому Богу, значит, Он – Истинный!» И сами становились христианами.

Перевод Елизаветы Терентьевой для портала «Православие и мир»