Великий пост можно уподобить бескрайнему океану. Его темные воды угрюмы и тяжелы для внешнего взора; однообразное движение его волн навевает скуку на душу поверхностную. Но если набраться мужества и погрузиться в эту пучину, картина изменится. Взгляду предстанет неисчерпаемая глубина, кипящая жизнью и изобилующая драгоценностями. Одним из таких сокровищ является Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского, который питает нас яркими и незабываемыми библейскими образами покаяния, сокрушительно действующими на сердце.
Каждый тропарь канона несет в себе бездну смысла. Рассмотрим один из них.
***
«В разбойники впадый аз есмь, помышленьми моими, весь от них уязвихся ныне, и исполнихся ран; но Сам ми представ, Христе Спасе исцели», – пишет преподобный Андрей[1].
В этом тропаре угадывается евангельская притча о милосердном Самарянине. Святой Андрей сравнивает себя (а с собой и всех нас) с несчастным странником, впадшим в руки разбойников, избитым и покрытым ранами. Но как понять эти слова, если мы целы и не видим никаких разбойников? Присмотримся внимательно к тексту песнопения. «В разбойники впадый есмь аз» – каким образом? – «помышленьми моими».
Действительно, начало всякого греха есть неверная мысль. Само слово «грех» изначально в русском языке означало ошибку, промах. Христианство наполнило это понятие новым содержанием. Грех есть «промах» мимо заповедей Божиих. Греховная мысль, нарушающая закон Божий, уводит человека от Бога и делает его легко уязвимым для мироправителей тьмы века сего... духов злобы поднебесных (Еф. 6,12). Вот они – разбойники, истязающие странника (человечество).
Можно иметь косую сажень в плечах, упругие мышцы, не знать физических болезней – и в то же время носить в себе серьезные внутренние повреждения. Знал о таком состоянии крепкий телесно царь Давид и так писал об этом: Яко вода излияхся и рассыпашася кости моя (Пс. 21,15). Кости – это мысли. Рассыпавшиеся кости – болезненное состояние несобранности и рассеяния ума, при котором невозможны ни молитва, ни трезвое рассуждение.
Давид точно обозначил наше с вами внутреннее состояние. Сегодняшняя цивилизация валом ненужной информации буквально сносит последние остатки нормальной мыслительной деятельности человека, лишая его возможности последовательно и адекватно рассуждать о мире и о себе. Культура мысли и слова вырождается. Массмедиа взращивают потребителя, привыкающего жевать фастфуд новостей и газетных статей. Больше чем пару страниц публицистики такой ум поднять не способен.
Ум, отказавшийся от Бога, обречен на бесплодное блуждание у ворот рая
Процесс этот начался не сегодня и даже не в прошлом веке. Впервые в истории человечества мысли спутались у женщины по имени Ева во время разговора с первым в мире дезинформатором – диаволом. Адам, решивший спрятаться от Бога в кустах (!), показал дальнейшее развитие умственной болезни. Недуг был спровоцирован падшим духом и с тех пор попадает в его ведомство. Отныне ум, отказавшийся от Бога, обречен на бесплодное блуждание у ворот рая, в котором пребывает истина.
Не в силах удерживать себя в «простой и единовидной»[2] памяти о Боге, наш ум устремляется на предметы мира внешнего. Погружаясь в окружающую нас множественность объектов, он становится неспособным созерцать Господа. Состояние ума после грехопадения у отцов-аскетов называется «парением». В это понятие входит наша неспособность к внимательной молитве и концентрации, неготовность к подлинным и правильным мистическим переживаниям. Человеческое воображение парит, развлекаясь суетными помыслами и образами.
Потеряв первозданную цельность, наш ум как бы поделился на две части. Одну часть преподобный Антоний Великий называл «общим мирским умом»[3]. Он направлен как на добро, так и на зло; он весьма изменчив и более склонен к вещественному, нежели духовному. Другую часть святой именовал «боголюбивым умом», то есть борющимся со злом. Сходные мысли встречаются и у святителя Григория Богослова: «Во мне два ума: один добрый, и он следует всему прекрасному, а другой худший, и он следует злому; один ум идет к свету и готов покоряться Христу, а другой – ум плоти и крови, влечется во мрак и согласен отдаваться в плен велиару»[4]. Со святителем согласен и преподобный Макарий Египетский: «Ум от ума отличен... Есть ум, обращающийся и текущий к небу и ступающий путем чистых своих помышлений и достигающий на нем стезей и троп, уготованных святым на небесах. И есть другой ум, ползущий по земле и пресмыкающийся на путях плоти. Есть ум плотский, и есть ум духовный, и духовный ум от плотского отличен»[5].
Вот что писал и о предназначении, и о реальном состоянии нашего ума святитель Феофан Затворник: «…обсуждать окружающие нас вещи, чтоб добыть определенные о них понятия, всем и можно, и должно. Вот этим и следовало быть у всех занятою мыслительной силе. <…> она всегда должна быть занята серьезным делом обдумывания и обсуждения действительностей. Между тем что видим в нашей мысленной области? Непрерывное движение образов и представлений без всякой определенной цели и порядка. <…> не рассуждение, а блуждание и рассеяние мыслей <…> праздномыслие и пустомыслие. Пристало ли так действовать разумной твари?»[6], – заключает святитель.
Грехи плоти на самом деле есть грехи ума против плоти
В лечении этой болезни преимущественно и заключается задача православной аскетики. Главная брань, которую вели святые отцы, была не столько с плотью, сколько с умом. Так называемые грехи плоти на самом деле есть грехи ума против плоти. Именно на воспитание дисциплины ума ориентированы советы подвижников. Поэтому и называлась их духовная практика «умным деланием».
Конечно, мы уже вряд ли сможем сегодня повторять их исихастские подвиги, опытно проходить «Добротолюбие», творить тысячи Иисусовых молитв в день. Но задача дисциплинирования мыслительных способностей остается. И мы обязаны делать то, что в наших силах.
***
Ум человека, как и всего человека, исцеляет Христос в Церкви. Церковная молитва и таинства – лучшее средство лечения ума. Молитвенная атмосфера сосредоточивает и вводит в общение с Подателем молитвы. Любящий молитву знает, как просветляется ум, напитавшийся молитвой. Таинства сообщают божественную энергию, или благодать, преобразующую все силы души, высшая из которых – ум. Особенно же очищает и обновляет ум регулярное Причащение.
Наша проблема в том, что мы чаще всего прекращаем труд по очищению ума, выходя из храма. Как тут не сказать о необходимости домашнего изучения Библии и святых отцов Церкви? Кстати, с этих книг только и начинается настоящее чтение. Здесь не пробежишь глазами абзац и не перескочишь, как бабочка, со строчки на строчку. Такое чтение – тяжелый труд, требующий молитвенной сосредоточенности. Преподобный Серафим Саровский, сам проходивший каждый день все Четвероевангелие, а за неделю – Новый Завет, говорил, что того, кто составит себе труд прочитать всю Библию разумно, наградит Господь.
Но никакие внешние средства не помогут при отсутствии внутренней дисциплины. Нам служит очень плохую службу неумение додумывать мысли до конца. Это проблема эпохи. По одному меткому замечанию, у нас сегодня свобода слова без культуры мысли. Дисциплинировать ум, додумывая мысли до возможного предела, в какой-то мере значит вернуть уму его былое назначение – проникать в суть вещей.
Великий пост призывает нас выстроить новую для себя картину мира и своей собственной души. С мыслями, додуманными до конца, мы уже будем очень близки к выполнению апостольской заповеди: Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная (Рим. 12, 2). Очистить ум и подсушить плоть, готовясь к Пасхе Христовой, – чем не цель Великого поста?
О состоянии ума, исцеленного и просветленного, необычайно красиво пишет преподобный Никита Стифат: «Ум, очищенный от всякой нечистоты, по блестящим и светлым разумениям бывает для души звездным небом, имея в себе Солнце правды сияющим, и светлые лучи богословия испущающим, в уяснение, что есть глубина и высота, и широта ведения Бога. Прияв в недра свои сии лучи, Он изъясняет потом словом глубины Духа всем, имеющим Духа Божественного в себе, обнаруживает лукавство духов, и поведает о тайнах царствия небесного»[7].
***
Святые отцы об этом не говорят, но дерзну предложить и такую мысль: прекрасное действие на ум производит христианская художественная литература, развивающая образное мышление и прививающая чувство красоты слова. Образное мышление учит понимать язык образа, который всегда использовался Церковью для объяснения Ее учения и передачи молитвенного опыта. Хороший вкус показывает душевную развитость, восприимчивость человека к гармонии, которая имеет божественное происхождение. Вообще, вся христианская культура помогает приобретению правильных мыслей и воспитанию доброй христианской нравственности. Православие не поощряет невежество. Нам свойственно порой путать простоту и невежество. Это совсем разные вещи. Первое – добродетель, второе – грех! И опять же грех ума и воли.
***
Такие мысли вызвал тропарь Великого канона. И подобных стихов в нем – сотни, а разного рода аскетических идей, вшитых в текстовую ткань, – тысячи. Бессмертное творение преподобного Андрея ждет нашего внимания, обещая открыть уникальные смысловые сокровища Великого поста. Благодать Святой Четыредесятницы, «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая»[8], и молитвы святого Андрея Критского пусть помогут нам эти сокровища обрести.
