Дмитрий Соколов-Митрич о ненависти и прощении
Про минувший год — как про покойника — принято говорить либо хорошо, либо ничего. Но, похоже, на этот раз тот самый случай, когда истина дороже. Ужасный был год, отвратительный. Пожалуй, самый плохой за последние двадцать лет. Сбылось все, что можно было предсказать только в сумасшедшем бреду. Нелепая размолвка с братским народом. Умопомрачительная до ужаса война. Окончательная дегуманизация европейской цивилизации. Повальное гражданское осатанение. В мой привычный мир кто-то плеснул соляной кислоты. Он уже никогда не будет прежним и в ближайшем будущем он точно не станет лучше.
ДНК ненависти имеет форму самозакручивающейся спирали. Она зарождается, как вихрь, из-за какой-нибудь фигни и потом — песчинка к песчинке, капелька к капельке — достигает огромных масштабов. Попасть в этот вихрь можно случайно, но если уж это случилось, главное — не мыслить логически. Центробежная сила логики затягивает эту спираль все туже и туже. Каждая из сторон действует разумно, единственно верным образом, каждая из сторон считает, что она всего лишь восстанавливает попранную справедливость, много в поле тропинок, только правда одна. Результат — катастрофа. Я не раз наблюдал, как это работает.
Поселок в Адыгее. На центральной улице жили через забор две семьи. У первой было 25 соток земли, у второй 56. Жили душа в душу. Александр из первой семьи работал экскаваторщиком, его жена Ирина фельдшером. Старики из второй семьи присматривали за их внуками, были им вместо бабушки и дедушки, а Ирина заботилась об их здоровье лучше всякого семейного врача.
Однажды к этим старикам приехала дочь с мужем. И завела разговор о том, что дай Бог, конечно, всем здоровья, но все-таки неплохо было бы оформить землю в собственность. Законы теперь капиталистические: если земля не оформлена должным образом, никакие сделки с ней невозможны — в том числе и передача по наследству. 79-летний отец покряхтел, но уговорам уступил — вызвал специалиста из земельного комитета, тот произвел замеры, соседи, полагаясь на добрые отношения, подписали акт не читая. Между тем, по результатам замеров оказалось, что 56 соток у них получается, только если забор с соседями подвинуть на 70 сантиметров дальше. Длина забора — 126 метров. Итого, получается, соседям надо потесниться на сотку. Те бросились в сельсовет. Там почесали репу и развели руками: в советское время могли и ошибиться, отношение к частной собственности тогда было философское, в колхозных книгах указывался лишь примерный размер участка и характер застройки. Но делать нечего — сами акт подписали, теперь только через суд.
После этого по обе стороны забора соседей как подменили. Старик то ли сам, то ли с подачи дочери вдруг осознал, что частная собственность священна и, размахивая бумагами, стал требовать, чтобы соседи передвинули забор, а заодно сарайчик, который тоже залезал на чужую территорию. Соседи делать это категорически отказывались, потому что не в бумажках сила, а в правде. Ведь весь поселок знает, что этот забор испокон веков стоял там, где стоит. Ну, и нечего его трогать?
Правы первые? Еще как правы. А вторые? И они правы — у них вообще законные права на эти проклятые 70 см. Обе стороны действуют логично? Абсолютно логично. А что в результате? А в результате 8 января, на святочной неделе, случилось страшная, нелепая трагедия.
Старик и его зять, не дождавшись добровольного сноса забора и сарайчика, пошли собственноручно ломать соседское имущество. Услышав удары топора, выбежал на улицу Александр. Завязалась драка. Рассвирепев, Александр схватил топор, выбил в доме старика несколько окон, высадил раму и разбил лобовое стекло у «Жигулей». Не удовлетворившись этой местью, он вернулся к себе домой и достал охотничье ружье марки ИЖ. Он убил старика, а следом и его дочь. Вернувшись к себе домой, Александр написал предсмертную записку и застрелился.
Ненависть слепа и бессмысленна, но она всегда прячется за маской прямого разумного действия. Я еще ни разу не видел ни одного конфликта, в котором люди действовали бы глупо. Высококачественная ненависть — это удел образованных, продуманных людей, которые знают, как надо, и никогда не дадут себя обмануть.
И любая гражданская война — это прежде всего полное, безоговорочное и всепроникающее торжество логики.
В прошлом году мы с друзьями путешествовали по странам бывшей Югославии и наблюдали там удивительное явление природы. Спустя 20 лет после кровопролитнейшей войны, чем ближе к полям сражений — тем больше мира. Бывшие солдаты из разных окопов теперь вместе живут, работают, сидят за одним столом. И, наоборот, все обиды, вся злоба, все опивки той националистической отравы, которая убила прекрасную страну, продолжают бродить в больших городах — Баня Луке (сербы) и Сараеве (боснийцы). Здесь живут слишком умные, слишком правильные люди, они не умеют прощать.
Чтобы написать этот текст, я специально порылся в своем архиве в поисках хотя бы одной истории примирения. И не нашел почти ничего. Это очень странно. Я один из самых миролюбивых репортеров в России. Я стараюсь писать репортажи любви. У меня полно текстов про достойных людей, про героические поступки, про успешный опыт развития, но историй примирения — всего одна. Вот она.
Герой первый — Вилис Самсонс, герой Советского Союза, бывший красный партизан по кличке Дадзис (Репей). Его голову лично Гиммлер оценил в 10 тысяч рейхсмарок, но даже это не помогло его поймать. Отряд Дадзиса пустил под откос 130 эшелонов вермахта, взрывал мосты, уничтожал склады с продовольствием, нападал на полицейские участки. Под его началом служил тот самый Василий Кононов, над которым новые латышские власти устроили позорный суд. Вилис Самсонс выступал в его защиту в суде. Но с таким же энтузиазмом он в советское время, будучи министром просвещения Латвии, вступался за бывших легионеров, которые осознали свои ошибки, раскаялись и могли принести пользу стране. «Разве у вас не было ненависти по отношению к этим людям?» — спросил я его. Он как-то по-детсадовски улыбнулся: «Знаете, у человека, который прошел настоящую войну, почему-то плохо получается ненавидеть. Если вы увидите ветерана, который до сих пор искренне ненавидит врага, скорее всего, он служил где-нибудь в тылу».
Герой второй — Валентинс Силамикелис, воевал против советских войск в Латвии, выжил в Курляндском котле, а потом в лагерях, откуда вышел по эйзенхауэровской амнистии. Валентинс говорит, что и он сам, и большинство из находившихся рядом с ним воевали не за великую Германию, а за свободную Латвию: «Мы от немцев страдали 700 лет и никаких иллюзий насчет нашего „европейского будущего“ тогда не испытывали. Мы просто надеялись, что две великие державы измотают друг друга войной и оставят нас в покое. Так уже бывало не раз в латвийской истории. Знаете, что мы кричали в строю вместо „хайль Гитлер“? Драй литер (три литра)».
Валентинс тоже не испытывает ни малейшей неприязни к Вилису Самсонсу и тем, кто 70 лет назад мог в любой момент его убить: «На войне нет места ненависти, а после войны — тем более. Я очень плохо отношусь к политике нынешних латвийских властей, которые спустя столько лет продолжают играть в эту войну. Они не носят в руках оружия, но их нельзя назвать мирными людьми. Мирный человек — этот тот, кто умеет мириться и прощать. Я не верю, что в споре рождается истина. В споре рождается еще большая уверенность в собственной правоте. А это очень опасное чувство».
«Мне рассказывали про двух двоюродных братьев, — рассказывает Репей. — Один служил в легионе, другой в Красной Армии. Они как сядут вместе выпивать, так начинают с того, что ругаются из-за наград. Один говорит: мол, подумаешь, у тебя медаль за взятие Берлина, такие медали всем давали, даже кашеварам. А тот ему отвечает: а что твои кресты? Их тоже раздавали направо и налево. А когда выпьют побольше, то замолкают и начинают вместе плакать о тех, кто погиб».
Нет ничего более глупого и бестолкового, чем согласие и примирение. Прощают только лохи. Забыть про всю справедливость, правду, логику — просто заплакать, обнять брата своего, сказать: «Прости меня». И услышать в ответ: «И ты меня прости».
Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное (Мф 5:3). Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф 5:9)
Дмитрий Соколов-Митрич
foma.ru
