«Еще молимся за всю братию и за вся христианы»

Священник Сергий Круглов

Подошла ко мне в храме женщина и спросила: «Прочитала в интернете, что с 18 по 25 января объявлены дни молитвы о единстве христиан. Однако это мероприятие устроено Всемирным советом церквей, католиками и протестантами, у них там все организовано: конференции, ассамблеи. Я заинтересовалась, хотя такие вещи еще со времен комсомольских собраний воспринимаю прохладно. Но ведь вообще-то надо же молиться о единстве христиан? Как и в чем мы все можем быть едины?»

Я не знал, что с ходу ответить, и стал думать.

О том, как часто слова богослужения в наших храмах, плавно скользя, «проплывают» мимо сознания изрядной части присутствующих, и вдумывается ли кто в смысл прошений на ектениях: «О мире всего мира, благостоянии святых Божиих церквей и соединении всех», «Еще молимся за всю братию и за вся христианы», и подобных. А если вдумывается – какие выводы делает?

О немалом количестве знакомых православных, для которых слова «католик» или «протестант» являются ругательствами, но которые ни живого католика в глаза не видели, ни истории Реформации и проблем, которые волновали Лютера и его последователей, знать не знают.

О единстве тех, для кого Христос воистину есть Сын Божий, умерший и воскресший ради нас, а Евангелие – не «атрибут культа», а Книга Жизни.

О том, что, сидя за одним столом, принадлежащие к разным конфессиям преподобный Серафим и святой Франциск, митрополит Антоний (Блюм) и мать Тереза, пастор Дитрих Бонхеффер и приходской священник Алексий Мечев, Наталья Леонидовна Трауберг, в постриге сестра Иоанна, и философ Алексей Лосев, в постриге монах Андроник – найдут о чем поговорить, потому что их объединяет Христос, Он для них на первом месте. А что на первом месте для меня, тебя, для нее, для них?..

Историческая пыль и психологическая грязь

О единстве христиан, но не формальном, внешнем, будь то единство институциональное, обрядовое, политическое, культурное, этническое – все эти единства – декларации скорее царства кесаря, чем Царства Божия, устроенного по законам совсем иным, чем законы падшего, порченого мира.  

О единстве подлинном, напоминающем о том, что Христос создал одну, а не множество Церквей, и ей одной-единой дан был Дух Святый. Раскол этой Церкви на множество разных, так или иначе враждующих друг с другом во имя одного и того же Бога Триединого, превозносящихся друг перед другом, претендующих на собственную исключительность и подлинность – страшная трагедия, потому что один из главных признаков Церкви обозначен Самим ее Основателем:

«По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).

Об огромной сложности поисков такого единства, о которой еще в прошлом веке писал Лев Зандер, русский философ и православный богослов, деятель международного экуменического движения, в статье «Молитва о единстве»:

«Во всех Движениях, работающих в пользу сближения и объединения церквей, установилась дурная привычка видеть в наших разделениях только грех и соблазн. Грех, конечно, неизбежной тенью следует за всяким человеческим делом, и история христианства полна ненависти, гордости, слабости, презрения и зависти. Правда и то, что в основе наших церковных разделений сплошь и рядом лежат человеческие и слишком человеческие чувства. Но это ли является последней и наиболее глубокой причиной великих расколов христианской Церкви?

И не являются ли их подлинным основанием глубокие расхождения в убеждениях, различия в религиозном опыте и в духовной жизни? Всякая человеческая история трагична, и история церкви не является в этом отношении исключением. И было бы наивно и фальшиво оценивать эту трагедию с точки зрения морали и считать преступлением или грехом то, что на самом деле является верностью в отношении своей церкви, ее веры и предания…

Надо иметь мужество открыто сознаться в том, что основанием наших разделений и расколов является отнюдь не невежество или недоразумение, но положительное содержание нашей веры – то ее ядро, которое составляет догматическую сущность наших исповеданий. И мы связаны с ним и нашей любовью к истине, и нашей верностью делу наших отцов. Поэтому всякий компромисс или – называя вещи своими именами – всякое обращение представляется нам нечестием, оскорблением святыни и истины, которым мы принадлежим и лично – как убежденные в нашем исповедании христиане, и соборно – как члены великих христианских семей: православия, католичества, протестантства…

Этим я, конечно, не хочу сказать, чтобы все то, что разделяет наши вероисповедания, имело бы серьезные и достаточные основания. Ибо психологическим фоном наших разделений сплошь и рядом является и невежество, и конфессиональный снобизм, и недостаток любви и доверия, и отсутствие взаимного понимания.

И часто приходится удивляться глупости тех недоразумений, которые толстым слоем пыли покрывают взаимоотношения наших церквей, их клира и мирян. Само собою разумеется, что наша межцерковная жизнь должна быть очищена от исторической пыли и психологической грязи; жало презрения к христианам – иным, чем мы – должно быть с корнем вырвано из нашей души…

Но все эти меры еще не являются работой по объединению. Это только очистка почвы, освобождение от фантастических наслоений, которые наросли на наших представлениях о других христианских церквах в течение столетий разделения, вражды и борьбы».

Сами-то вы живете заповедями?

О необходимости такого единства, потому что оно задано Самим Христом: «Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино… Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены во едино». (Ин. 17:21, 23).  

Помянутый мною Зандер так пишет об этом:

«Это единство не имеет ничего общего ни с единством организации, ни с единством соединения или слияния. Оно несказанно и пресущественно. И о нем мы не можем составить себе никакого представления, пользуясь слабыми и несовершенными силами нашего разума. Перед этим божественным единством все наши разделения, как и все наши соединения, остаются незначительными и второстепенными фактами.

В единстве или в разделении, мы всегда остаемся бесконечно далекими от этого троичного единства, осуществление коего кажется на земле вообще невозможным. Но Господь молил Отца именно об этом единстве; и это единство Он нам завещал в качестве цели – неосуществимой в этой земной действительности, но обещанной в небесах. И это единство дается нам в веянии Св. Духа, как дар, который Сын посылает нам от Отца, когда мы собираемся во имя Его».

О том, что со дня Пятидесятницы и доныне именно через Свою Церковь, руками христиан, Христос спасает и преображает мир, лежащий во зле и страдании, и исцеление от нелюбви и розни, царящих в этом мире, христиане должны начинать не с очередной экуменической, или православной, или любой иной конференции, не с митингов и акций, и не с поучения и обличения грехов «внешних», а со своего сердца, с перемены самих себя в духе Евангелия и Христовых заповедей, иначе соль, потерявшая силу, будет снова и снова попираться ногами толп, идущих в никуда по бесконечной дороге призрачного земного «прогресса».

Говоря по-простому, думал я о том, что на мою проповедь о Христе, о любви к ближнему, о духовности, о необходимости поиска в своей жизни пути в Царство Божие через Церковь Христову мне ответят: «Ну вот и покажи, где у вас в Церкви эта любовь, где единство во Христе? Сами-то вы, христиане, живете ли заповедями Евангелия, о которых постоянно твердите миру?»

Автоматическая отсылка к собственной церковной принадлежности в качестве ответа, априорное: «Я православный, за моей спиной церковная организация и вековые традиции, а значит, смиренно внимай!» тут не работает. Православный – оно так. Но кто? А ну как фарисей? Или саддукей? Такое, увы, бывает нередко.

Потому – вопрос открыт. По крайней мере, для меня точно.