Несколько лет назад, идя на исповедь, я искренне считала, что уж моя-то душа — самая чёрная, самая грешная. В общем, самая-самая. Тогда мне было невдомёк, что чувство собственной исключительности, даже со знаком минус — это всегда проявление гордыни.
Моя юность проходила в телесной плоскости. Мне казалось, что жизнь дана человеку для удовольствий и наслаждений. Гедонизм в чистом виде. Жизнь насекомых. В шестнадцать лет вообще думала: дотянуть бы до тридцати, а там... Стану некрасивой, всё надоест. Зачем жить?
В двадцать мне захотелось «стабильности» — последовали четыре года в так называемом гражданском браке. Жили — не тужили. Детей не хотели. Думать о будущем — тоже. Любви не было. Хотя тогда мне казалось, что всё то, чем я занимаюсь в этой жизни, и есть любовь...
Может, нельзя так думать, но мне иногда кажется, что когда там распределяли Ангелов, мне достался самый стойкий, самый терпеливый, самый любящий (опять «самый»!). Терпеть такие выходки может только поистине любящее сердце. На земле это мать. А на небе... За все десять лет «смутного» моего времени Ангел ни разу не отошёл в сторону, он меня хранил и оберегал, он ждал. А потом Господь послал мне мужчину, который впоследствии стал моим мужем. Чтобы вместе с Ангелом буквально за уши вытянуть меня из вечно размытой, грязной жизненной выбоины.
Видимо, там, в высших сферах, созрел план по совместному спасению наших с мужем душ. Это было не просто создание ячейки общества. Это был последний шанс для нас обоих. А ведь сколько таких «планов» у Господа на каждую личность, сколько таких «последних шансов» даётся каждому грешнику. И как часто мы отталкиваем руку, протянутую Христом, не благодарим Его за терпение по отношению к нам, и за Его великодушие платим очередным вбитым в Крест гвоздём.
...У нас всё начиналось как в дешёвом кинофильме. Свадьба, а через две недели ночные ссоры: «Разводимся?» — «Разводимся!» Любить хотелось, но «любилки» не было. За годы немыслимого разврата была расплёскана та пресловутая «чаша любви», которой Господь наделяет каждого человека. Это потом мы стали понимать всю правоту требований Церкви — о недопустимости добрачных отношений, о неприемлемости лжи в Таинстве брака. А тогда всё казалось просто: надоело — разбежались...
Но и тут Ангелы не сдались. Господь послал нам ребёнка. Сказать, что беременность изменяет жизнь женщины, — произнести банальность. Однако началось всё именно с этого.
Конечно, о нас молились. Но тогда мы об этом не знали. Вернее, не понимали значения молитвы — этого великого орудия, данного нам Господом. Мама моего мужа, которая тогда уже была в Церкви, трудилась, не покладая рук, ног, души...
На четвёртом месяце беременности случилось вот что. Я лежала дома с простудой, когда раздался телефонный звонок. Мне сообщили, что покончил жизнь самоубийством мой бывший, «гражданский», муж. Это казалось нелепостью, страшным сном. С момента нашего разрыва прошло полтора года, но первая мысль, закравшаяся мне в голову, была: «из-за меня». Ведь я его бросила. Выставила за дверь. И он уехал — в другую страну, к родителям. А потом я вышла замуж. Когда он узнал — не поверил... Обо всём этом донесло сарафанное радио. И вот теперь такое несчастье. Посыпались звонки. Общие друзья, знавшие о моей беременности, уверяли, что, конечно же, не я тому причиной, что мне нельзя волноваться и прочее.
Нет, я не волновалась. Я была в шоке. В самом настоящем, не для красного словца. На похороны не пошла. Лежала три дня и думала. Три дня в одеялах, с аспирином, с телефонной трубкой, прилипшей к руке. Много мыслей пронеслось тогда в моей голове. Почему он сделал это? Что заставило молодого, красивого, умного парня шагнуть с балкона шестнадцатого этажа в бездну? Мозг человека, далёкого от Бога, работает удивительным образом. Ища разгадки, он переберёт в голове тысячу ответов, и только в последнюю очередь подумает о главном... И вот на исходе третьего аспиринового дня появился ответ, которого я так долго ждала.
Стыдно в этом признаться, но моя вера пришла ко мне от обратного: вначале я поверила в дьявола, и уж потом, как в антитезу ему, — в Бога. Я поняла, что те силы, которые заставили когда-то близкого мне человека совершить самоубийство, реальны. Они — не литературный образ, не оборот речи, не философия. Они — реальность, в которой и мне предстоит жить и, наверное, как-то с ней бороться.
О молитве как об орудии я тогда, конечно, ничего не знала. Мир, населённый гадами, вдруг свалился мне на голову на 27-м году жизни в состоянии глубокой беременности. Я поняла, что бесы существуют — а значит, есть Ангелы и есть Господь. Не тот абстрактный бог, каким его видят язычники, а Самый Настоящий Живой Бог. Я лежала в кровати с этим откровением и не знала, что дальше делать и как дальше жить.
После этих трёх дней, перевернувших мою жизнь, на меня напал страх. Жуткий и безотчётный. Я не могла оставаться одна. Муж отвозил меня на работу — мама забирала. Когда у мужа были ночные смены, я ночевала у родителей. В лифт зайти одна я не решалась. Принимала душ с открытой дверью. В квартире везде должен был гореть свет. Засыпала только с валерьянкой. Всё это длилось месяц...
Хорошо, что в трудные минуты Господь посылает человеку помощников. На работе у меня был товарищ — женщина на семь лет старше меня. Когда я барахталась, как слепой котёнок, ища поддержки, именно эта женщина стала мне помогать. Первое, что она сделала, это принесла мне распечатанное на листочке «молитвенное воздыхание жены во время беременности». Его текст просто поразил меня. Этих чувств нельзя было выразить словами — я выливала их слезами. Боли, радости, очищения? Думаю, это было первое, ещё не осознанное, покаяние.
Смерть этого человека как будто сдвинула меня с мёртвой точки. Заставила двигаться вперёд, а может, и ввысь. Невероятный поток простых, казалось бы, открытий хлынул в меня. Истины, теперь кажущиеся столь естественными, тогда стали для меня небесным откровением, они буквально били меня со страшной силой. Какой же слепой была моя душа без Бога!
Первая молитва. Ох и лютовал тогда враг, думавший, что я уже навеки в его власти. Я читала «Отче наш», а он меня стращал. «Не останавливайся», — только и говорила мне тогда моя подруга-наставница. Чувствуя мою беспомощность, она не нагружала меня богословскими беседами, понимала, что со мной «в этих вопросах» надо быть осторожной. Как же она мне тогда помогла... Теперь, спустя годы, мы лучшие подруги, и «в этих вопросах» друг друга поддерживаем.
Через месяц страх начал отступать. Я стала возвращаться к нормальной жизни. Слава Богу, с ребёнком всё было в порядке. «Молитва матери может со дня моря достать» — вот она и достала. И не даёт опуститься туда снова.
За месяц до появления ребёнка на свет я выполнила просьбу своей свекрови — исповедалась и причастилась Святых Христовых Тайн. Это было искреннее покаяние. Но если бы не настоятельная просьба — таинство бы не состоялось. Думаю, тогда Господь помиловал нас лишь по нашему послушанию старшим. Послушание — великая вещь, это я поняла спустя несколько лет. А тогда просто взяла и послушалась.
Моя первая сознательная исповедь состоялась через два года после этих событий. Мы венчались с мужем. И только с этого момента началось наше совместное воцерковление. Первые шаги были смешными; это была вера с примесью языческих верований, с невозможностью поверить в Адама и Еву и с желанием проникнуться Фаворским светом. С детским чувством магической причастности ко «всем этим людям» на крестном ходу в пасхальную ночь, с ощущением, что вот ещё парочка причастий — и ты уже тоже будешь в числе этих людей. С непониманием молитвы как основного, если хотите, христианского инструмента — и с непрерывным чёсом в Интернете на тему «покайтесь, я была плохой, а стала хорошей, и вы тоже сможете».
Всё это было. Сейчас я вспоминаю те дни с чувством благодарной стыдливой грусти. Господь тогда через других людей показал мне, что не стала я хорошей, что длина покаянной дороги — целая жизнь. Период неофитства по-своему сладок, но моё сердце по-прежнему сокрушается от тех обид, которые я нанесла людям своей неистовой горделивой «религиозностью», и от этого к сладости добавляется горьковатый привкус. Я пыталась навязать веру, но навязывала себя. Мне хотелось, чтобы вдруг все поверили в Христа, но эта была подмена: я хотела, чтобы все поверили в меня.
Я стараюсь не останавливаться, бреду головокружительными «тропинками диалектики», что-то нащупываю в потёмках — и прошу прощения. Сил мало — прошлое сказывается. Но надежда на Бога и вера в Его милосердие не дают мне впасть в уныние. Радость от осознания Его Воскресения заставляет бороться с тем врагом, в которого я поверила в самом начале и из-за которого и заварилась моя личная «каша». Этот маленький пример обращения зла в добро по воле Божией даёт надежду на то, что и все треволнения глобального масштаба, и все личные печали в конечном итоге рассеются. Торжество Вечного и Живого будет. Правда, не в этой жизни.
Юлия Чертова
otrok-ua.ru
