Где только мы не были, и за границей, все врачи в один голос говорят, что всё нормально, лечиться не надо, родите. Когда? Четырнадцать лет уже в браке, а детей нет. Лет в пятьдесят? А когда воспитывать-то? Пока проповедь слушал, вспомнил, как мы женились. Нам восемнадцати не было, мы полюбили друг друга. В институте вместе потом учились. У нас такие чувства сильные были, возвышенные. Не стали ждать окончания института, женились. Сняли квартиру. Днём я учился, по вечерам подрабатывал. Институт закончили. Потом я частное дело своё начал, стал материально расти.

Раз, прихожу домой поздно, а жена встречает у дверей, сияет вся, как будто лучики из неё идут. Говорит: «Ты не поверишь, что я тебе сейчас скажу! Как я тебя обрадую. Я беременна! У нас будет ребёнок!» Я сразу ей лучики-то выключил. Сказал: «Чему ты радуешься? Какие дети? На квартире живём, день и ночь на работе. Вот встанем на ноги, материально укрепимся, тогда и о детях будем думать. По-человечьи надо рожать, по уму. Она виновато спросила, как ей быть, ведь она уже беременна. Я сказал ей делать аборт… Она пошла и ребёнка-то убила.

Через какое-то время она забеременела опять. Она знала, что муж ей скажет, ей было тяжело услышать это. И она, как подбитая собачонка, пошла в абортарий и сгубила второго ребёнка. А я в своём деле поднимался. Отстроил двухэтажный коттедж, всё у нас теперь есть. А детей нет. Вот я и приехал с этой проблемой, но во время проповеди понял, кто её создал. Это ведь я её толкнул на детоубийство. Кто я? Преступник. Детоубийца. Причём, дважды. Только здесь я понял, почему Господь при физическом здоровье не даёт нам детей. А разве можно детей доверять маньякам-детоубийцам? Я понял, почему у нас нет детей, я в этом виноват. И у меня появился вопрос: как мне молиться, чтоб Бог простил, но не меня, а мою жену. Я ведь не только двоих детей убил, я душу своей жены убил, я растоптал её. Она улыбается мне и сейчас, только глаза её уже не улыбаются никогда после того раза. Потухли эти лучики, раз и навсегда. Такие, как я, не имеют права на прощение.

Весь его белый костюм был уже не таким белым. Ручьём слёзы текли. Единицы из мужчин каялись в грехе детоубийства. Почему-то некоторые считают аборт чисто женским грехом. А мы все до одного знаем, у каких мужей жены делают аборты. У путного, настоящего жена абортов делать не будет, потому что уверена в нём и потому что он ей этого никогда не разрешит. А вот у размазни — у такого — да. Сколько сейчас таких семей? Нам не удивляться нужно сейчас, что у нас проблемы, а тогда, когда ровно что-то по жизни у нас бывает. Так и говорить: видно, и, вправду, любовь Божия не имеет границ. Господь милует меня. Вот этот день дал. Это за какие такие мои добродетели? Только за Свою любовь и милость. Если по делам моим бы Господь давал бы мне, то в аду места бы для меня не нашлось…