Проголосовать:

0 1 2 3 4 5

голосов: 0

Речь идет не о том великом инстинкте, благодаря которому рождаются дети. Совсем о другом. Вот, например, идет по улице человек. В обыденной жизни ничем себе не примечательный. Может быть, даже с сигаретой во рту. Может быть, даже выпивающий, хулиганистый, любящий крепкое словцо и изменяющий своей жене и уж совсем не утруждающий себя походами в церковь. Иногда на него жалуются соседи за грубый характер и не уважают на работе за лень и безответственность.

И вот подходит, скажем, этот человек к оживленному перекрестку. Стоит и спокойно ждет, когда загорится зеленый сигнал светофора. И вдруг, в этот момент обыденная жизнь обрывается, потому что на дорогу из-под руки этого самого человека выбегает ребенок, а навстречу, буквально в нескольких метрах, уже несется автомобиль и ...

Этот грубый, неуважаемый, хулиганистый, изменяющий своей жене, ничем в обыденной жизни не примечательный человек без всяких раздумий бросается под колеса автомобиля и вытаскивает из-под них ребенка, рискуя своей собственной жизнью, или даже гибнет, спасая дитя. А рядом стоящий пешеход - прекрасный семьянин, может быть, прилежный прихожанин, всеми уважаемый работник - даже не шелохнулся, а только заохал, глядя на все это, и долго потом возмущался безумием водителя и легкомыслием ребенка. Конечно, все может быть и наоборот в отношении того, кто бросится на помощь, а кто останется на месте, или даже убежит.

Вопрос не в этом, а в итоге.

Можно прилежно соблюдать все внешние правила, законы и приличия, пользуясь уважением в обществе, но в критический момент оказаться трусом, жмотом или предателем, потому что за благопристойным фасадом окажется гниль, и самый главный внутренний инстинкт добра и любви не сработает. И вот поведение в таких крайних ситуациях, на мой взгляд, лучшая оценка всего нашего православия по духу, а не по формальным признакам, даже не зависимо от того, являемся ли мы православными, католиками, буддистами, атеистами или еще кем-то.

Смогу ли я отдать свой последний кусок хлеба или поделиться им с кем-то, или хотя бы оторвать от своего благосостояния чуть-чуть и предложить нуждающемуся? Смогу ли я вступиться за слабого, которого обижают, или хотя бы перевести бабушку через дорогу, когда очень спешу? Смогу ли сам не обижаться на оскорбления, или хотя бы не отвечать на них...?

Наконец, смогу ли я честно, искренне признать, что где-то струсил, сподличал, раскаяться в этом, попросить прощения у Бога и у тех, кому не помог или сделал больно? Есть ли внутри меня этот инстинкт любви вектор направленности к добру, который в определенный момент сработает в нужную сторону без всяких раздумий? Хотелось бы, чтобы был. Знаю только одно, что от ответа на эти вопросы зависит и состояние нашей души, и истинность нашей веры, и итог нашей жизни. И настоящей, и будущей.

Олег Рыжков

Твитнуть