Отвечает иерей Андрей Чиженко.
К Чаше человек должен подходить со скрещенными на груди руками. Эта традиция связана с тем, чтобы одновременно всем своим телом выражать благоговение перед Святыней и в то же время избавить человека от излишних движений руками, которые могут выбить Чашу из рук священника. После причащения Святых Христовых Таин человек должен с закрытым ртом, не целуя иконы или руку священника, отойти к специальному столику, где поставлена так называемая запивка, т. е. чашечки с вином, разбавленным водой, и лежат нарезанные просфоры. Причастнику необходимо скушать просфору, выпить «запивку» (желательно тщательно прополоскать рот и глотнуть), чтобы остатки частички Святых Даров попали в кишечник, а не оказались выплюнутыми на храмовый пол случайно по небрежности. После этого человек вправе и иконы целовать, и под благословение подходить, и приветственно лобызаться с братьями и сестрами.
Сам же день, в который вы причастились, желательно провести благоговейно: в молитве, чтении духовной литературы, без пьянства и чрезмерного объедения.
Все же остальное, как то: не целовать иконы, крест, руку священника, не обниматься (имеется в виду братское приветствие, принятое в наших храмах с древнейших времен), «чтобы не была отобрана от причастившегося Божья благодать», является выдумкой и суеверием. Не церковной, но околоцерковной традицией, частично смешавшейся с языческим магическим менталитетом.
Нужно понять, что во всех Таинствах и обрядах Церкви присутствует здравый смысл, которым во многом и нужно руководствоваться. Церковные обряды лишены магизма, надуманности и фантазирования. Они четко построены на вероучительных догматах и Богооткровенных истинах, а не на «бабьих баснях», как писал святой первоверховный апостол Павел. Почему же после Причастия, когда уже запил, нельзя целовать крест? Разве крест это не святыня? Или икона не святыня? Таким образом, человек, считающий так, имеет суетную веру. Ведь он собственное или чужое фантазирование ставит выше канонов церковных.
Печальным фактом является то, что иногда подобными традициями внешнего обрядового благочестия, не имеющими ничего общего с церковными канонами, «заражены» целые приходские общины.
Грустный результат подобных выдуманных своевольных традиций – своеобразный околоцерковный магизм, пытающийся превратить богослужение в некую выхолощенную форму движений, поворотов и поклонов.
Но Православие это свобода, это Дух истины в первую очередь.
Тем более печально, когда человек не хочет уделить после Причастия внимание своему ближнему (если, конечно, это не постыдное грешное какое-нибудь дело), боясь, что тот отберет у него благодать. Это совсем уже языческое представление. Так как языческая магия основана на эгоизме – на приобретении благ для себя.
В основе же христианства – жертвенность, жертвенная любовь. Именно она угодна Богу. В житии преподобного Кукши Одесского есть эпизод, когда киевский епископ Антоний сподобился в торбочке с сухарями передать ему в сибирский лагерь, в заключение сто частичек Святых Даров. Преподобный Кукша мог бы сам Ими причащаться почти полгода. Но он поступил иначе. С ним на лесоповале находились десятки священников и монахов. Он поделился с ними. В одно утро причастилось около ста человек. Многие из них – в последний раз в жизни.
Мне кажется, что именно за такую жертвенную братскую любовь нас друг к другу Всевышний удостоил его святости.
И нас он тоже может удостоить этой святости, если мы будем в храме искать Бога, искать любви друг к другу.
Мне кажется, что подобные вопросы должны стать темами воскресных школ в рамках изучения церковного Устава. Со священнической стороны, хочется сказать, что нельзя нам, пастырям, оставлять людей один на один с такими вопросами. Нужно вести разъяснительную работу, чтобы выдуманное одним человеком и подхваченное другими и (даже!) целыми поколениями не затвердело, не превратилось в устойчивую традицию, не приводящую людей к Богу, но, наоборот, уводящую их от Него.
Иерей Андрей Чиженко
