Время от времени доводится слышать слова о том, что следует отказаться от практики обязательной Исповеди перед Причастием. Говорят, что Исповедь при таком подходе для многих прихожан превращается в формальность, а для священников – в чрезмерную нагрузку; и не лучше ли, если люди будут исповедоваться пореже, но зато поглубже, более осознанно. Я немало размышлял над этим и хотел бы поделиться своими размышлениями.
Требование обязательной Исповеди перед Причастием – это традиция нашей Русской Православной Церкви. Также и в Грузинской Церкви сохраняется такое требование, но в остальных Поместных Церквах такого требования сейчас нет.
Мне доводилось быть гостем, а иногда даже жить довольно продолжительное время на территории других Поместных Церквей. И я присматривался к их практике Исповеди, и какие у нее плоды, в сравнении с плодами нашей практики. Помню, как лет десять назад я беседовал в Греции с одним старым монахом-киприотом, и он мне говорил: «Как хорошо, что у вас в Русской Церкви есть практика обязательного участия в Исповеди перед Причастием – потому что то, что у нас доступно только монашествующим, у вас доступно и мирянам».
Конечно, в полной мере с таким сравнением нельзя согласиться, потому что между Исповедью, которая есть в греческих монастырях, и Исповедью, которая обычно протекает в наших приходских храмах, есть разница. Но всё-таки то наблюдение монаха-киприота мне как-то запало в сердце, и я, размышляя над ним и присматриваясь к тому, что дает практика регулярной Исповеди, убедился, что здесь, конечно, есть доля правды. Практика регулярной и обязательной Исповеди, даже в самом плохом случае, то есть в случае формального или полуформального отношения, дает христианину повод остановиться и задуматься: а что в моей жизни не так? Что не так в моих отношениях с Богом?
Остановиться и посмотреть на свою христианскую жизнь со стороны
В случае, если человек серьезно относится к Исповеди, он, конечно, над этими вопросами будет думать очень глубоко. Но даже при формальном или рутинном отношении ему всё равно придется остановиться и задать себе эти вопросы для того, чтобы хоть что-то написать на бумажке, когда он готовится к Исповеди. Хотя бы на несколько минут вырваться из суеты и посмотреть на свою христианскую жизнь со стороны. И это, я считаю, очень важно. Даже при поверхностном отношении это всё равно намного лучше, чем когда христианин вообще не размышляет над тем, всё ли в порядке в его христианской жизни.
Когда человек перестает задавать себе этот вопрос, перестает делать над собой усилие и хотя бы немножко напоминать себе о том, куда он, как христианин, должен двигаться – жизнь его приходит в гораздо худшее духовное состояние. И, по моим наблюдениям, в тех Поместных Церквах, где нет требования необходимой Исповеди перед Причастием, таинство Исповеди практически исчезает или почти исчезает. Люди просто перестают исповедоваться.
Конечно, в разных Поместных Церквах, которые я видел, ситуация отличается. Лучше всего, пожалуй, обстоит дело в Элладской Православной Церкви. Там на всех крупных городских приходах обязательно есть духовник, есть специальная исповедальня, люди, кто желает, записываются на Исповедь, приходят в назначенное время, и духовник ждет их в исповедальне и принимает Исповедь. Поскольку нет большой очереди, то есть возможность поисповедоваться обстоятельно и серьезно, и, конечно, люди получают от этого пользу.
Но всем этим пользуется лишь мизерное количество воцерковленных греческих прихожан, а основная масса православных греков живет без Исповеди вообще. Хуже с этим обстоит дело, на мой взгляд, в Сербской Церкви, где еще меньшее количество людей прибегает к Исповеди. Ну, а самое плохое, что я видел, – это в Антиохийской Церкви, по крайней мере в тех ее епархиях, которые я посещал.
Недавно я был в гостях на приходе Антиохийской Церкви в одной из зарубежных стран, и местный священник со мной делился радостным открытием того, насколько полезным оказалось начать хотя бы немножко возвращаться к практике Исповеди. Произошло это у них как раз под влиянием традиции Русской Православной Церкви. А до этого, по его признанию, Исповеди не было вообще. Никто из мирян во всей их епархии никогда ни разу не исповедовался. Даже его собственный отец впервые поисповедовался буквально недавно – а человеку 82 года, и он всю жизнь был православным.
Исповедь просто исчезла – в этой епархии Антиохийской Церкви, по крайней мере, точно. Но Исповедь исчезла не одна, вместе с Исповедью исчезло то огромное количество даров Божиих, которые приходят в жизнь христианина именно с Исповедью. Этот антиохийский священник – он, скажем так, русофил, он и учился в семинарии с традициями Русской Церкви, и предоставил помещение своей церкви для служб прихода русской традиции. И вот он смотрел и видел, что у русских есть регулярная Исповедь, и в какой-то момент решил попробовать это и для своих прихожан.
Он с восторгом мне рассказывал о том, какие богатые духовные плоды пришли через это в жизнь его и его прихожан. Конечно, он пока не стал требовать обязательно со всех прихожан, но стал призывать, убеждать, уговаривать. И люди начали исповедоваться, и стали просто чудеса происходить. Например, человек имел алкогольную зависимость или какую-либо другую – одна Исповедь, и всё, Господь его освобождает от неё.
Эти рассказы заставили меня кое-что переосмыслить. Я всегда думал, что самое главное – это Причастие, что именно Причастие исцеляет. Но вот эти православные антиохийцы, про которых он рассказывал, – они годами причащались без Исповеди, и Господь их от зависимости не освобождал. Именно через Исповедь Господь это сделал. Но дело не только в зависимостях – там были и другие примеры. Допустим, люди, которые очень долго не могли примириться друг с другом, после Исповеди получали силу искренне это сделать, и восстанавливались отношения, которые были нарушены на протяжении многих десятилетий.
Мой собеседник рассказал, что поначалу его инициатива была встречена другими священниками их епархии, скажем так, очень скептично. Но когда они увидели плоды, какие приносят Исповедь в жизнь прихожан, они тоже стали возрождать практику Исповеди, и сейчас в этой епархии уже на половине приходов практикуется Исповедь.
О том, сколь много теряют православные христиане, когда лишаются практики регулярной Исповеди, упоминали даже греческие подвижники. Например, преподобный Паисий Святогорец говорил:
«В таинстве Исповеди действует благодать Божия, и человек освобождается от греха»
«Удалившись от таинства Исповеди, люди задыхаются в помыслах и страстях. Знаете, сколько людей приходит ко мне и просит, чтобы я помог им в каком-то их затруднении. Но при этом эти люди ни на Исповедь, ни в церковь не хотят идти.
– А ты хоть когда-нибудь исповедовался? – спрашиваю я.
– Нет, я пришел к тебе, чтобы ты меня исцелил.
– Но как же я тебя исцелю? Тебе нужно покаяться в своих грехах, нужно исповедоваться, ходить в храм, причащаться, а я буду молиться о твоём здравии. И посмотри: многие люди, измученные проблемами, которые они сами себе создали своими грехами, не идут к духовнику, который может им действительно помочь. Но заканчивают тем, что исповедуются у психолога. И эти психологи своими советами словно швыряют своих пациентов в середину реки, а вот придя на Исповедь к духовнику, исповедовавшись, такие люди без риска и страха перейдут реку по мосту. Ведь в таинстве Исповеди действует благодать Божия, и человек освобождается от греха».
Это касается не только старца Паисия. Если мы откроем наставления любого святого, который писал о духовной жизни – неважно, какой национальности он был, к какой Поместной Церкви принадлежал, – мы увидим, что, по его учению, фундаментом духовной жизни православного христианина является покаяние. И не только фундаментом, но и движущей силой на пути к Богу. А Исповедь – это как раз-таки таинство покаяния. Это таинство, где покаяние из настроения, из мысли становится делом.
Так, например, святитель Иоанн Златоуст говорил:
«Таинство покаяния состоит из осознания своих грехов и исповедания их».
А блаженный Августин писал:
«Есть люди, которые считают достаточным для своего спасения исповедовать грехи свои одному только Богу. Но ты позови священника и исповедуй ему всё твое сокровенное. Иначе как исполнится повеление Божие, данное и под законом и под благодатью: ?Пойдите, покажитесь священникам” (Лк. 17, 14)?»
Священномученик Киприан Карфагенский говорил:
«Умоляю вас, возлюбленные братья: пусть каждый исповедует свой грех, пока согрешивший находится еще в этом мире, пока Исповедь его может быть еще принята, пока удовлетворение и разрешение при посредстве священников угодно Господу. И только то удовлетворение и прощение угодно Господу, которое совершается через священника».
Преподобный Симеон Новый Богослов говорил:
«Начало доброго пути есть исповедоваться священнику от всей души в грехах, а особенно в духовном невежестве».
По словам преподобного Феодосия Печерского, «покаяние есть ключ Царства Небесного, без которого никому нельзя войти туда».
И преподобный Силуан Афонский говорил о том же:
«Все, кто приходит в Царствие Небесное, приходят через покаяние, которое даровал нам милостивый Господь Своими страданиями».
Есть указания на то, что и в тех Поместных Церквах, где сейчас нет обязательного требования Исповеди перед Причастием, раньше оно было. Например, в XIV веке святитель Григорий Палама писал:
«Если же с дурною совестью и не получив, благодаря Исповеди, отпущение грехов от принявшего власть разрешать и связывать их, мы приступаем к Святым Тайнам, то, конечно, это делаем в суд себе и на вечное мучение, отталкивая от себя и сами Божии щедроты и терпение Его к нам».
И это не единичное свидетельство. Например, в 1772-м году Константинопольский Патриарх Феодосий в своем официальном письме говорил, что
«…Не назначено определённого времени для Причащения, но обязательно необходимо приготовление через покаяние и Исповедь».
Тоже говорит и один из его преемников, Патриарх Григорий, в Синодальном Томосе от 1807 года, подчёркивая, что
«Причащение Пречистых Тайн должно совершаться непременно после испытания каждого верующего, согласно Божественному апостолу. Однако это испытание не может совершаться им самим, но священниками и духовниками, уполномоченными от архиереев церковными грамотами. Итак, каждый верующий, подчиняясь этому порядку, да испытывает себя через своего священника, духовника и так да приступает со страхом Божиим и любовью к Причащению Пречистых и Страшных Тайн».
О той же необходимости Исповеди перед Причастием говорил святой Сербской Церкви – преподобный Иустин (Попович):
«Так как в Святом таинстве Причащения причастник приемлет Само Пресвятое Тело и Саму Пречестную Кровь Господа Иисуса Христа, то ему необходимо приготовление к этому Святому таинству. Приготовление совершается постом и молитвой. При этом человек должен, испытывая себя покаянием, очистить свою совесть. Лишь будучи так подготовленным человеком, может достойно причаститься».
Также и румынский подвижник старец Клеопа (Илие) говорил:
«Всякому, кто пожелает причаститься Святых и Пречистых Тайн, непременно нужно прежде всего подготовить себя покаянием, Исповедью и выполнением епитимьи, данной ему его духовником. А если кто не постарается совершить прежде всего надлежащее приготовление к Божественному Причащению, тогда чаще ли он, реже ли он будет причащаться Святых Тайн – всё в осуждение и муку причащается».
Если человек лишается Исповеди перед Причастием, то он теряет Исповедь вообще
Так что мы видим, что и в других Поместных Церквах было требование необходимой Исповеди перед Причастием. И это не какая-то наша чисто русская традиция, но общее Предание и порядок Церкви, который в настоящее время сохранился только в Русской и Грузинской Церквах.
Когда и почему в других Церквах он был утрачен – это отдельный разговор. Но я могу точно сказать, что если современный человек лишается осознания необходимости Исповеди перед Причастием, то он теряет Исповедь вообще. А теряя Исповедь, он теряет движущую силу своей духовной жизни и возможность ее как-то исправить.
Лично в моей жизни почти все духовные открытия и переживания, и даже явные чудеса, происходили именно во время Исповеди, когда я сам исповедовался. И я знаю, что это касается и многих других людей. Несмотря на то, что есть, действительно, люди, которые относятся к Исповеди формально, есть очень много тех, кто относится к ней серьёзно и получает огромную пользу именно в Исповеди, чьи жизни меняет Исповедь. Как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов):
«Душа, знающая, что она обязана исповедовать свои грехи, этой самой мыслью как бы удерживается от повторения прежних согрешений. Ничто так не помогает исцелению от раны, нанесённой смертным грехом, как частая Исповедь. Ничто не содействует так умерщвлению страсти, как тщательная Исповедь всех проявлений ее».
Кто-нибудь из читателей, сославшись на упомянутые мною примеры огромной пользы, которую получили прихожане Антиохийской Церкви от возрождения практики Исповеди, могут сказать: а почему у нас не бывает такого, чтобы человек исцелился от зависимости после Исповеди? Бывает. И я сам такие примеры знаю. Изменение и преображение души происходит именно на Исповеди. Хотя и не на каждой Исповеди.
Человек может получить духовный совет от священника, которому он исповедуется – и это очень важно, потому что сам человек зачастую не видит своих настоящих духовных проблем, их корней, истоков, не понимает и не знает, как с ними бороться, что с ними делать. Священник помогает человеку увидеть это, а в лучшем случае помогает справиться с этим, пройти по духовному пути.
И здесь, на мой взгляд, есть еще одно огромное значение практики регулярной Исповеди – а именно то, что она позволяет священнику быть близким к своим прихожанам, понимать и чувствовать их, действительно быть пастырем для них, оказывать им какое-то духовное попечение.
Исповедь – это главнейшая часть пастырского душепопечения
По большому счёту есть лишь две вещи, в которых на регулярной основе происходит общение священника со своими прихожанами: это Исповедь и проповедь. На проповеди прихожане слушают священника, на Исповеди священник слушает своих прихожан. То и другое вместе образует между ними живую связь, позволяет им знать друг друга. Это важно как прихожанам, так и самому священнику, который без этого оказывается оторван от своей паствы и в значительной степени перестанет быть пастырем. Если попросить сейчас любого прихожанина рассказать про священника, которого он любит, который ему помог, – то, как правило, мы услышим о том, что произошло в рамках Исповеди. Исповедь – это главнейшая часть пастырского душепопечения. Лишившись ее, мы лишимся сердца нашей приходской жизни.
Конечно, я сейчас говорил о положительных сторонах этой практики обязательной Исповеди перед Причастием. Есть здесь и свои трудности или опасности. Одна из негативных сторон такой практики – это то, что на крупных городских приходах исповедующихся очень много, и в силу этого зачастую священник не имеет возможности подробно исповедовать пришедшего, обстоятельно поговорить и вникнуть. Особенно если Исповедь происходит во время службы.
Другая, более существенная, трудность связана с тем, что для того, чтобы обеспечить возможность исповедания всех, кто готовится к Причастию, нужно много священников. Поэтому в нашей Церкви правом исповедовать наделяется каждый священник сразу после хиротонии. В других Поместных Церквах – например, в греческой традиции, – это даётся как право только некоторым, уже опытным священнослужителям.
Даже неопытному священнику Господь может дать слово, которое преобразит жизнь исповедующегося
В результате у нас получается так, что молодой неопытный священник сразу же ставится на Исповедь и может совершить ошибки, давая неправильные советы, беря на себя слишком много. Другие молодые священники не дерзают этого делать, но при этом чувствуют себя как бы бесполезными: мол, руководить людьми духовно я еще не дорос, тогда получается, что я просто молча выслушиваю, кладу епитрахиль и читаю молитву. Много ли в этом смысла? – спрашивают такие священники.
Мне самому это очень близко, поскольку в сан пресвитера я рукоположен сравнительно недавно и не считаю себя опытным исповедником. Но здесь, мне кажется, надо доверять Господу. Священнику, который чувствует свое недостоинство, неосведомленность и неопытность, стоит сердечно молиться перед тем, как выходить на Исповедь, и испрашивать у Господа, чтобы Он помог быть полезным для тех людей, которых Он Сам пришлёт к нам на Исповедь, и уберечь нас от ошибки, от неосторожного слова. И ради такой молитвы, а наиболее ради тех людей, которые приходят на Исповедь, иногда даже неопытному священнику Господь может дать какое-то слово, которое поможет и даже преобразит жизнь исповедующегося. Потому что самый главный, кто действует в Исповеди – это не священник, а Господь.
Преподобный Никон Оптинский говорил:
«Многие ищут, как необходимого, духовника высокой жизни, и, не находя такого, унывают, и потому редко, как бы нехотя, приходят на Исповедь. Это большая ошибка. Надо веровать в само таинство Исповеди, в его силу, а не в исполнителя таинства. Необходимо лишь, чтобы духовник был православный и законный. Бесспорно, личные качества духовника много значат, но надо веровать и знать, что Господь, действующий во всяком таинстве Своей благодатью, действует по Своему всемогуществу независимо от этих качеств духовника».
Второе, что я сам делаю. Я иду исповедовать, держа в кармане несколько хороших брошюр по тем грехам или страстям, которые наиболее часто встречаются. И если я вижу, что пришел человек с одной из таких проблем, который всерьез хочет от нее избавиться, – я ему дарю эту брошюру, где изложены советы святых отцов или опытных духовников, которые гораздо лучше могут помочь человеку, чем я за несколько минут беседы. И некоторым это помогает – люди исправлялись, изменялись.
Кстати говоря, по поводу исправления. Мне бросилось в глаза, что в Москве нередко воцерковленные люди приходят на Исповедь с чувством обречённости: вот, мол, я со своими грехами так и обречен жить, и никуда от них не денусь, поэтому просто прихожу к тебе, отче, снова рассказать про них, а потом приду и расскажу еще раз, и так далее. А освободиться от них, измениться я всё равно не смогу.
Но во время своих зарубежных поездок я видел другое. Как-то я исповедовал тех же самых русских, но которые живут на чужбине, и на чужбине стали воцерковляться, и они, приходя на Исповедь и слыша советы или наставления о том, как справиться с тем или иным грехом, во время следующей Исповеди показывали, что избавились от этого греха или сделали огромный рывок вперёд. Они получили от Исповеди огромную пользу именно потому, что у них не было вот этого чувства обреченности. И, может быть, это тоже некое негативное последствие того, что упомянутые мною москвичи какое-то время исповедовались формально, от этой формальной Исповеди не получали пользы и восприняли неверный взгляд на Исповедь как на пустой обряд, когда ты просто приходишь и даёшь отчет. А не как на то, что помогает тебе работать над собой и что-то реально исправить в своей духовной жизни. Такие перекосы есть, конечно. Но это касается всё-таки далеко не всех прихожан, и на самом деле это тоже исцеляется при желании.
Стоит сказать про один излюбленный аргумент тех, кто настаивает на необходимости отменить практику Исповеди перед Причастием. Некоторые комментаторы писали мне: а вы сами-то исповедуетесь каждый раз перед Причастием? Мол, священники сами этого правила не исполняют, а с нас, мирян, требуют. Этот аргумент кажется очень остроумным тем людям, которые смотрят на вещи поверхностно. Церковь, действительно, дозволяет священнику не каждый раз исповедоваться перед Причастием. Но это связано с объективными обстоятельствами. Я, как и подавляющее большинство священников, значительную часть служб совершаю один – в этой ситуации священнику просто некому исповедоваться, поскольку он единственный священник на службе. Но у мирянина такой ситуации не бывает, поскольку на каждой литургии священник есть. А значит, в случае мирянина движущей силой неприятия обсуждаемой нами практики является нежелание исповедоваться, презрение к Исповеди или к исповедующему, а не объективная невозможность, как в случае со священниками. Вот в этом принципиальная разница. А вообще, священники также исповедуются, в нашей епархии это происходит регулярно, – как сослужащему священнику, если таковой есть, так и епархиальному духовнику.
Конечно, я не хочу сказать, что у нас всё идеально в плане того, как устроена Исповедь, как относятся к Исповеди и священники иногда, и прихожане. Конечно, есть и много что улучшать, и много куда еще всем нам расти. Но, в общем и целом, моё глубокое убеждение состоит в том, что регулярная обязательная Исповедь перед Причастием – это дело весьма полезное, которое ни в коем случае не стоит терять.
На мой взгляд, даже какие-то сложности, которые связаны с практикой регулярной Исповеди перед Причастием, не перечеркивают той огромной пользы, которую мы все получаем от такой практики – как исповедующие, так и исповедующиеся. Нужно искать пути преодоления этих сложностей, но саму эту практику терять ни в коем случае нельзя. Это как ситуация, когда человек сидит в яме, а сверху спущена веревка. Он, может быть, и не сразу воспользуется этой верёвкой для того, чтобы вылезти, но пока эта верёвка висит, у него такая возможность есть. Если этой верёвки не будет, он из ямы уже не выберется.
В заключение хотел бы привести слова преподобного Никона Оптинского:
«Есть указание у святых отцов, что греховные навыки и страсти не поддаются уврачеванию без Исповеди. Всякое врачевание будет неполным и недостаточным без Исповеди, а при помощи Исповеди они удобно искореняются. Потому я прошу вас всегда обращать особенное внимание на Исповедь, всегда тщательно готовиться к ней и чистосердечно исповедовать все свои согрешения».
