Материал по теме:
Понедельник начинается сегодня
***
Что такое старость? Определения могут быть разными. Возможно, например, такое: старость — это тотально смертельная, совершенно неизбежная, крайне мучительная и никакому лечению не поддающаяся болезнь; единственный шанс ее избежать — это умереть раньше, что тоже, как вы понимаете, не подарок судьбы.
Но вот другое определение: старость — это особо важный, ответственный период роста и развития личности; это, по сути, ее экзамен перед Творцом. Старость — время осмысления прожитой жизни, время главных выводов, огромных потерь и одновременно — счастливых обретений.
Нет, радужную картинку рисовать не нужно. «Старость в радость» на самом деле не бывает. Старость — это осень жизни; ни одна осень не остается теплой, тихой и золотой до самой зимы. Старость — это вершина жизни; на горных вершинах неуютно, там адский холод, шквальный ветер, голые камни и нехватка кислорода. К тому же, в зеленую долину с этой вершины не вернешься. С нее — или в бездну, или на Небо.
Ничего не происходит с человеком просто так, во всем присутствует Божий Промысл. Если этот нелегкий период жизни — старость — человеку дан, значит, не просто так, а зачем-то. А чтобы понять, зачем, нужно это данное — старость — принять, не отворачиваясь, не делая вид, что ее нет, не пытаясь играть с нею в прятки или догонялки.
Мы попытаемся понять, сформулировать для себя смысл старости; а еще — мы поговорим о тех проблемах, которые встают перед человеком на этом этапе его жизни, о том, насколько эти трудности преодолимы, и должен ли, может ли человек к ним подготовиться.
Подвиг, покой и радость
На наши вопросы о старости отвечает архимандрит Иов (Гумеров; г.р. 1942), автор замечательной книги «Тихие воды последней пристани». В этой книге есть такие слова: «В старости приходит то спокойствие, какое известно человеку, совершившему нелегкий труд. Жизнь — особый труд, который возлагает на каждого Бог. Желать поменять старость на молодость — значит, уподобиться царю Коринфа Сизифу, который почти уже поднял на вершину горы тяжелый камень, а он сорвался: надо спуститься вниз и начинать все заново».
— Должен ли человек готовиться к старости, и если должен, то как?
— К старости человек должен готовиться и идти всю свою сознательную жизнь, исполняя все Божественные заповеди и совершенствуясь в добродетелях. Для христианина преклонные годы — пора созревания духовных плодов. «Это — время, когда внутренняя борьба утихает и человек начинает вкушать покой и сладость духовных благ» (святитель Феофан Затворник «Начертание христианского нравоучения»).
— Если в старости возможны радость, мир, покой, доброе расположение духа, то на чем это держится? При каких условиях осень жизни может быть тихой, теплой и золотой?
— Когда жизнь человека строится на истинных духовно-нравственных ценностях, то в старости приходит тот покой и радость, какие известны человеку, которому предстояло совершить нелегкий труд, и он видит, что работа подошла к концу. Жизнь — особый труд, который возлагает на каждого Бог.
Жизнь можно сравнить с нелегким путешествием. Венец славы — седина, которая находится на пути правды (Прит. 16, 31). Святитель Иоанн Златоуст изъясняет этот стих: «Справедливо, потому что это не дело природы, а хорошо проведенной жизни» («Толкования на Притчи Соломона»).
Марк Туллий Цицерон, написавший в 62 году диалог «О старости», замечает устами Катона Цензора: «Тем людям, у которых у самих нет ничего, что позволяло бы им жить хорошо и счастливо, тяжек любой возраст; но тем, кто ищет благ в самом себе, не может показаться злом нечто основанное на неизбежном законе природы, а в этом отношении на первом месте стоит старость» («О старости», «О дружбе», «Об обязанностях»).
В старости приходит та радость, которая известна мореплавателю после долгого и опасного плавания, когда его корабль вошел в спокойные прибрежные воды последней пристани.
— В чем главная уязвимость пожилого человека, где его «слабое звено», какие проблемы для него самые трудные, каким рискам он подвергается?
— Состояние людей пожилого возраста зависит от меры их духовности. Люди, живущие по плоти, земными интересами, не знают смысла жизни. Ощущение бесцельности существования — главная уязвимость пожилых людей. По мере того как у человека убывают жизненные силы — умственные, душевные и телесные, чувство это усиливается.
У верующих людей есть смысл жизни — спасение. А главная проблема для них заключается в том, что в старости ослаблена способность изменяться. Поэтому человек уже в молодости и зрелости должен беречь драгоценное время, которое дано ему для спасения.
Однако Господь никого не оставляет в безнадежном положении. До последних минут жизни имеется возможность уверовать и обратиться к Богу. Святитель Феофан Затворник пишет: «Одиннадцатый час — последнее время этой жизни. Господь показывает, что и те, которые до этого срока дожили, не работая Ему, могут начать работать и угодить Ему не меньше других. Нечего, следовательно, отговариваться старостью и отчаиваться, полагая, что уже ни к чему начинать. Начинай не робея; милостив Господь; все тебе даст, что и другим, и по чину благодати здесь, и по закону правды там» («Мысли на каждый день года. Неделя восьмая по Пятидесятнице. Среда»).
— Что бы Вы сказали человеку, который привык много работать, много значить, быть нужным — и вот в связи со старческой немощью оказывается невостребованным, «никому не нужным», и страдает от этого?
— Надо благодарить Бога за то, что Он дал возможность остаток жизни посвятить не временным земным попечениям, а приготовлению к вечному блаженству в Царстве Небесном. Это великая милость Божия. Поэтому и приходят к человеку в старости немощи, болезни, которые научают важнейшей добродетели — смирению. Преподобный Паисий Святогорец говорит: «Как же смиряется человек в старости! Старик постепенно теряет силы и становится похожим на постаревшего сокола. Когда сокол стареет, у него выпадают перья и крылья становятся похожими на поломанные расчёски» («Слова». Том IV. Глава вторая).
Человек, привыкший к внешней активности, должен внутренне измениться и жить в согласии с законами последнего периода жизни, когда с каждым годом убывают силы. Это человеку во благо: в старости постепенно отмирает интерес ко многому тому, на что в молодости напрасно растрачивались силы.
— Как принять неизбежные в старости болезни, снижение не только физических, но зачастую и интеллектуальных возможностей?
— К старческим болезням и немощам у человека должно быть не бытовое, а духовное отношение. Согласно домостроительству нашего спасения жизнь настоящего христианина — подвиг. Он начинается с переходом ребенка из детства в отрочество и должен продолжаться до конца жизни. Старость — последнее испытание, последний подвиг. Можно сказать, что болезненная старость в определенном смысле епитимия за все, что человек не сделал в предшествующие периоды, когда были силы. Как золото при сильном огне в тигле очищается от примесей, так и в огне болезней очищается душа.
— Пожилые люди зачастую не могут принять окружающую их жизнь, чувствуют себя в ней чужими, даже инопланетянами: современность совсем непохожа на эпоху их молодости. «Этот мир уже не наш, — говорят пожилые люди, — он нам враждебен, он выталкивает нас куда-то на обочину». А правильно ли это? Как преодолеть чувство отчуждения?
— Так было не всегда. В течение многих веков у разных народов сохранялся традиционный уклад жизни, который защищал старость и давал возможность пожилым людям чувствовать себя уважаемыми и нужными членами родового или семейного сообщества. Заповедь Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле (Исх. 20, 12) была в библейские времена важнейшим законом, установленным Богом. Святитель Иоанн Златоуст так толкует эту Божественную заповедь: «Воля Божия решительно требует, чтобы родители были почитаемы детьми, и исполняющих это награждает великими благами и дарами, а нарушающих этот закон наказывает великими и тяжкими несчастиями. Что считается величайшим благом, то есть счастливая старость и долгая жизнь, это (Бог) назначил в награду почитающим их; а что кажется крайним несчастием, то есть ранняя смерть, это он назначил в наказание оскорбляющим их» («Восемь слов на Книгу Бытия». Слово четвертое).
Не только дети, внуки и другие родственники должны были с особым уважением относиться к пожилым. Это была нравственная норма для всех: Пред лицем седого вставай и почитай лице старца, и бойся Бога твоего (Лев. 19, 32).
Пока сохранялись традиции, старшие члены семьи были не просто почитаемыми людьми: они были нужны молодым. Прожившие долгую жизнь, они хранили и передавали накопленные ими знания. В старости человек имеет полноту жизненного опыта. Никакой разум, даже самый глубокий и сильный, не может восполнить его отсутствие. Священный писатель говорит: В старцах — мудрость, и в долголетних — разум (Иов 12, 12). Однако жизненный опыт лишь тогда является богатством, когда жизнь человека строилась на истинной вере.
В последующие века Божественные заповеди стали частью традиции. И хотя в прошлом веке произошло сильное обмирщение общественной жизни, семейно-родственные отношения сохраняли традиционные черты. Однако современная цивилизация, создавшая гигантскую индустрию потребления и развлечений, все традиции и обычаи превратила в труху. Об этом с болью писал преподобный Паисий Святогорец: «До чего докатился мир! И в Фарасах и в Эпире ухаживали даже за старыми животными… К примеру, старых быков, на которых раньше пахали, хозяева чтили. Они ухаживали, заботились о них в старости, говоря: “Ведь это наши кормильцы”. То есть рабочие животные, которые трудились в поле, имели добрую старость. И ведь тогда у людей не было технических средств, которые есть сегодня. Надо было в ручной мельнице смолоть кормовую чечевицу, мелко ее подробить, чтобы бедный старый бык мог ее прожевать. А люди нынешние о подобных вещах забыли: они не заботятся даже о старых людях, что уж там говорить о старых животных!» («Слова». Том IV. Глава вторая).
Одиночество мучает не только тех пожилых членов семьи, которых постигли серьезные болезни. Даже те старые люди, которые сохранили телесные силы, в наше время чувствуют себя отчужденными. Их дети и внуки не хотят с ними общаться, они предпочитают частые и продолжительные разговоры по телефону, общение в социальных сетях, компьютерные игры.
Не думаю, что в будущем что-то изменится к лучшему. Трудно во всей полноте представить, сколь разрушительным для физического, духовного и социального здоровья людей окажется этот «прогресс».
Что делать старым людям? Жить истинно христианской жизнью. Человек не находится в роковой зависимости от пороков своего общества. Образ Божий в человеке и совесть, как небесный голос в душе, дают каждому человеку достаточно моральной свободы, чтобы в любую эпоху жить по Божественным заповедям, иметь жизненную радость, спасаться и спастись.
— К сожалению, у нас нет культуры обращения к человеку вообще и к немолодому человеку в частности. Обращения «бабушка», «бабуля», «дед» нередко травмируют, обижают пожилых людей, хотя обратившиеся, может быть, не хотели вовсе их оскорбить. Стоит ли обижаться, болезненно реагировать на такие обращения? Может быть, их надо принять со смирением, как и саму старость?
— Язык — выразитель духовно-нравственного состояния народа. Происшедшие в двадцатом столетии в нашей стране социальные потрясения разрушили традиции взаимоотношений между людьми. Опытно убедился, что, не придумывая никаких обращений, можно начать с приветствия: «Здравствуйте!» или «Добрый день!». Главное, чтобы в тоне были доброжелательность, теплота и любовь. Люди это хорошо чувствуют.
«Любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая» (преподобный Иоанн Лествичник. «Лествица»).
Продолжение счастливой жизни
Федор Викторович Кондратьев, 1933 года рождения, отвечает на наши вопросы о старости, опираясь на житейский опыт, на опыт врача и на духовный опыт верующего православного человека. Федор Викторович — психиатр, доктор медицинских наук, судебно-психиатрический эксперт высшей квалификационной категории, член Совета по биомедицинской этике при Московской Патриархии, попечитель благотворительного фонда медико-социальной и духовной помощи гражданам старшего поколения России «Геронтологическая защита».
— Должен ли, с Вашей нынешней точки зрения, человек готовиться к старости? Если должен, то как? Можете ли Вы утверждать, что предыдущая жизнь подготовила Вас к старости и инвалидности? Если да, то каким образом?
— Да, конечно, предыдущая жизнь научила меня всему необходимому для того, чтобы достойно встретить старость и инвалидность; чтобы благодарить Бога за прожитые годы и просить не оставить меня и впредь милостью Своей, а также просить, как сказано в просительной ектении, «Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшнем Судищи Христове…»
А каким образом конкретно я подготавливался к старости? Читал Евангелие. Там очень ясно говорится обо всем, что для этого необходимо: о любви к ближнему, о сотворении добрых и предупреждении греховных дел. Я всегда искал свой способ общения с Господом — общения через молитву, не только через молитвослов или Псалтирь, но и через непосредственное свое обращение к Нему (при этом не всегда через слова, а иногда только через чувствование). С годами ко мне пришло убеждение, что Православие есть Красота Мудрости и Мудрость Красоты, что в нем есть все, что необходимо для каждого нашего шага по жизненному пути. После этого я всегда и всюду имел чувство постоянного со-бытия с Господом и поэтому никогда не переживал какого-либо одиночества и никчемности. И от этого я счастлив. Счастливая старость — это всегда продолжение счастливой жизни.
— Вы считаете, что «последний день» земной жизни человека должен быть ясным и солнечным. На чем основывается Ваше убеждение, что это — реально, если сама мысль о старости человека подавляет?
— О том, что наша жизнь конечна, знает и ребенок, и старик — это не мешает первому резвиться, а второму радоваться, если он живет в со-бытии с Господом; если же нет такого со-бытия, то и радости нет. Вы утверждаете: «сама мысль о неизбежной старости человека подавляет». Наверное, кого-то подавляет, но надо, чтобы это было не давление, а напоминание и нам, и детям: «Торопись делать добрые дела сегодня; завтра такой возможности у тебя может и не быть». Я, благодаря профессии своей, достаточно много встречал людей, которые не со страхом, а с радостью ожидали ухода из этого мира и повторяли только что приведенное здесь прошение из ектении. Искренне православного человека переход из падшего и суетного мира в непосредственное и вечное блаженство со-бытия с Господом может только радовать. А поэтому и подход к последнему рубежу должен быть светлым, с радостным ожиданием: из света земного к свету небесному.
— Чувство ненужности, особенно остро проявляющееся у людей, которые привыкли много работать, много значить и быть востребованными — есть ли противоядие против него?
— Конечно, есть. Нужно помнить, что христианин живет не для того, чтобы брать себе, а для того, чтобы дать ближнему, и надо искать любую возможность такого делания добрых дел, хотя бы для своих сверстников. К числу таких добрых дел может быть отнесено даже мужественное, без нытья и демонстрации своего страдания, терпение реальных телесных немощей — оно послужит достойным примером, поддержит других страдальцев и уже поэтому будет добрым деланием.
— Человек старшего поколения зачастую чувствует себя крайне неуютно в современной, чуждой, непонятной ему обстановке, среди людей с иными понятиями, среди тех реалий, которых не было в его молодости. Оказаться на другой планете без надежды вернуться на свою — это колоссальный стресс. Чувствуете ли это Вы, считаете ли, что у Вас есть такая проблема?
— Мне чужды такие проблемы: я всю жизнь свою живу на одной и той же планете, созданной Господом, на той же земле, благоустроенной поколениями моих предков, которые делали все, чтобы украшать ее и улучшать на ней жизнь, хотя и не всегда это, конечно, у них получалось. Поэтому я все время считал и считаю своей заботой участие в этом общем делании — созидании добра для моего Отечества.
Вообще, Ваш вопрос о «принадлежности к другому миру» очень важен и требует специального и глубокого разъяснения; но сначала напомню, что проблема «отцов и детей» была всегда, что ее отражение можно найти даже в античной литературе. Это естественно, это показатель движения жизни: проблему отцов и детей надо понять и принять. И, если мы не можем принять что-то новое, вторгшееся вдруг в нашу жизнь, мы должны оставить себе хотя бы чувство любопытства: откуда же такое? Чувства отторжения, ксенофобии возникать не должно никогда, поскольку это новое — не чужое, а трансформация своего же. Господь создал человека по Образу и Подобию Своему, в том числе как создателя и творца. Без созидательной деятельности человека не было бы жизни; а признаком жизни как раз и являются привносимые человеком изменения. Понятно, что эти изменения должны создаваться на непоколебимом духовном фундаменте, быть свободными от сатанинских соблазнов. Если же в структуре нового выявляются сатанинские признаки противоборства с Господом, то с этим должна быть беспощадная война.
Духовным фундаментом российской жизни на протяжении тысячи лет было Православие. Именно оно формировало внутренний облик русского человека. Православная духовность была той психологической экологией, в которой формировались личности наших предшественников — вне зависимости от степени их воцерковленности и национальной принадлежности. Я убежден, что от Православия идут основные черты русской личности: созидание и справедливость, стремление больше дать, чем взять, правдолюбие, защита слабых. И пока я наблюдаю эти черты у моих сограждан, пока в России действуют православные храмы и в них совершается Божественная литургия, у меня не может возникнуть чувство, что я живу в каком-то «инопланетном мире».
— Старость верующего человека и старость неверующего — в чем разница? Чувствуете ли Вы эту разницу на собственном примере?
— Да, конечно, чувствую. Кто-то может просто сказать: «Я верующий», я же так сказать уже не могу: я чувствующий Бога, Его со-бытие со мной, а потому я не верующий, а знающий, а это совсем другое. Но я не люблю говорить об этом, не мне судить, каков я перед Богом, я узнаю это на Суде Божием после своей смерти.
— Стоят ли перед пожилым, старым человеком какие-то особые задачи? Может быть, это задачи осознания, осмысления пройденного пути?
— Если человек не видит таких задач, он должен задуматься, найти их и поставить их перед собою, чтобы, решив их, более достойно предстать перед Господом. Для меня первая задача — просить прощения «за вольные и невольные» прегрешения в жизни своей, вторая задача — благодарение Господу за все, что Он мне дал, что у меня было и есть, помня, что главное наше богатство — вера в Господа нашего, чувство со-бытия с Ним. Надо искренне благодарить Бога за то, что у вас есть, и знать, что Он даст вам то, чего вам не хватает, в том числе и счастливую старость.
Журнал «Православие и современность» № 45 (61)
[Архимандрит Иов (Гумеров), Федор Кондратьев, Подготовила Марина Бирюкова]
