Беседа со священником Олегом Герасимовым
Поговорим на очень злободневную тему: что такое свобода? С одной стороны, мы очень хотим быть всегда свободными и независимыми. С другой – нам очень хочется быть несколько в ограничении, чтобы наша свобода не приносила нам беды. С третьей стороны, свобода воспринимается как некий дар, который отделяет меня, свободного человека, от любого, что называется, раба. В вопросе свободы есть очень много подводных камней. Помогите нам разобраться в этом. Главный вопрос такой: что отделяет свободного человека от раба?
– Я бы не стал ставить вопрос именно так: противопоставлять свободу рабству. Потому что наше понимание свободы, которое мы черпаем из Евангелия, прежде всего зиждется на отрывке из Евангелия от Иоанна, где Господь сказал: и позна?ете истину, и истина сделает вас свободными. Он при этом как раз встретился с ненавистью иудеев, которые сказали: «Мы никогда не были рабами никому».
Они это так поняли. Они поняли, что свобода – это антоним рабству. Если мы рабы, то мы несвободны, а если мы свободны, то мы не рабы. Но при этом они, очевидно, забыли, что в свое время были рабами в Египте и что в тот момент, когда Господь им это говорил, они тоже были несвободны, поскольку были под владычеством Рима. Вот это лукавство, что они не рабы, а свободны, было так воспринято именно потому, что их возмутили слова Господа, что Он даст им некую свободу.
Но Господь, говоря о свободе, имел в виду не свободу от рабства. Господь сказал: «Поскольку вы преданы греху, вы рабы греха, а Сын Человеческий сделает вас свободными».
Очень часто приходится слышать упреки со стороны людей, далеких от Церкви, в адрес христиан (и православных христиан, и христиан вообще): «Какие же вы свободные? Вас заставляют поститься, вы от чего-то воздерживаетесь. А я вот хочу – ем, хочу – пью». Хочу! Но при этом как-то забывается, что вот это «хочу» происходит совершенно из другого источника. Откуда это «хочу»?
Очень часто бывает так, что человек порабощается своими низменными желаниями. То, чего он хочет, как ему кажется, на самом деле хочет не он, а какая-то темная сторона его существа. Когда он своим желаниям поддается, это вовсе не означает, что он свободен. Свобода – не вседозволенность, то есть когда я делаю то, что пожелает моя пятка. Свобода – это ответственность. Свобода – это когда я не делаю того, чего я не хочу. Для того чтобы стать господином самого себя, надо заставлять себя делать что-то, чего нам, может, и не хотелось. Вот тут появляется настоящая свобода.
Представление о свободе как свободе от греха приходит к человеку, когда он уже прошел какой-то путь внутри Церкви. Но много тех, кто не ходит в церковь, и мы рекомендуем таким людям задуматься над преодолением собственных «хотелок». Но при этом слово «свобода» все равно воспринимается большинством как желание освободиться от попечительства начальства, государства, кого бы то ни было. Как эту внешнюю свободу реформировать, переплавить в ту свободу, о которой мы говорим в христианстве? Возможно ли это?
– Как мне представляется, возможно. Хотя бы потому, что Господь об этом говорит. Возможно! То, что мы наблюдаем подчас обратные примеры, вовсе не означает, что это невозможно. Мы знали и знаем из истории примеры, когда свобода воспринималась именно как анархия, вседозволенность, и к чему это приводило, мы тоже знаем.
Дальше была выработана чеканная формулировка о том, что моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Уже не стоит вопрос о том, чтобы говорить о вседозволенности. Какая-то внутренняя организация должна быть. Вот Господь, говоря о том, что, познав истину, мы станем свободными, как мне представляется, говорит именно об этом: что у нас должно быть некое мерило свободы.
Что такое познать истину? Я думаю, не ошибусь, если скажу, что многие люди, если не большинство, воспринимают истину как некий свод теоретических знаний. То есть познать истину означает узнать нечто, что соответствует какому-то истинному учению, и я, выучив это учение, становлюсь свободным. Это нонсенс! Потому что никакое учение, никакая философская, теоретическая система свободным сделать не могут. Это только обременяет ум, интеллект и, может, даже надмевает, поскольку ты знаешь чуть больше, чем другой.
Господь же говорил об истине немножко в другом ключе. Всем знаком диалог между Пилатом и Христом, когда Пилат на вопрос «Что есть истина?» не получил ответа. Господь просто промолчал. Многие толкователи это истолковывали так, что вопрос был поставлен некорректно, потому что истина – это «Кто». Господь – Сам Истина. В этом смысле познать истину означает познать Христа: познайте Меня и станете свободными. Здесь есть много возможностей как-то это истолковать, но мне близок такой взгляд.
Господь явил Себя как истинный и совершенный Человек – свободный от греха, свободный от каких-то недомолвок, от всего того, что делает нас слабыми. Да, мы знаем, что Он не был чужд обычных человеческих эмоций. Так, Он прослезился, когда умер Лазарь, Он расстраивался, Он негодовал на Петра за какие-то его слова. Это было, и это человеческое. При этом Господь являл Собой абсолютный образец настоящего Человека, такого Человека, каким он создан Господом. Так вот, «познайте Меня» означает «узнать, каков должен быть настоящий человек, станьте такими, и вы будете свободными». Свободными от темных желаний, от непонятных порывов, от греха, от всего того, что ведет нас от Бога. Идите к Богу! Идите, и вы станете свободными.
Желание познать не означает познать. Более того, иногда мы в этой своей гордыне начинаем думать, что мы уже поняли, Кто такой Христос. Вот Он говорит: иго Мое благо, и бремя Мое легко. Нам просто невозможно осознать все то, что вообще говорит Христос. Выполнимы ли Его заповеди нами, людьми, которые далеко еще не так свободны? Мы способны каким-то образом эти заповеди так осознать, чтобы стать по-настоящему свободными людьми в этой истине?
– Я даже не сомневаюсь в этом. Потому что у нас есть очень много примеров святых людей, которые действительно дошли до святости, каждый в своей степени. Дорогу к свободе, ко Христу, к точному и, самое главное, к осознанному, глубокому исполнению заповедей Христа они восприняли как призыв к действию. Это мы можем рассуждать, рефлексировать, можно или нельзя, как это можно любить врагов? А простые люди из тех, которых мы сейчас почитаем за святых, просто встали и пошли за Христом. Оказалось, что если не рассуждать на эту тему, а просто идти, то очень многое становится не таким, как мы себе представляем. Действительно, очень многое открывается как иго, которое благо. С виду вроде иго, но на самом деле это дает внутреннюю свободу.
Мне очень сложно об этом говорить, я теоретизирую, потому что сам несвободен. Я могу только рассуждать на примере святых, подвигом которых мы восхищаемся. Мы отчасти оправдываем себя: мол, они же святые. Подразумевая под этим, что они, наверное, из какого-то другого теста, поэтому у них это получилось, а у нас не получится, мы не такие.
Здесь таится тонкое лукавство, мы тем самым просто себя оправдываем. Мы не хотим взять на себя благое иго Христово, потому что лелеем свой грех, любим свою несвободу. Это как с больной рукой: вроде бы хочется, чтобы она выздоровела, но так приятно, когда тебя жалеют. Здесь то же самое: с одной стороны, мы хотим освободиться, с другой стороны, грех приносит нам горькую сладость. Мы думаем: «Зачем от него избавляться? Тогда совсем быть бесчувственными?»
Избавиться от греха, окончательно поверить Христу и пойти за Ним – это свободный выбор каждого. С одной стороны, мы рассуждаем, что хорошо было бы стать святым, начать творить чудеса и летать по воздуху. С другой стороны, когда мы видим, что для этого нужно много работать над собой, заставлять себя не делать то, что противно заповедям Божиим, мы начинаем верещать: «Ой, мы несвободны». Мы свободны.
По-моему, у Марка Твена была такая фраза: «Нет ничего проще, чем бросить курить; я бросал сотни раз». Кажется, что это легко, а ты попробуй начни. Если ты по-настоящему хочешь от чего-то избавиться, то будешь делать только сотую часть, остальное сделает за тебя Господь. Но ты двинься в эту сторону.
Один из современных проповедников сравнил действие Бога в нашей жизни с усилителем звука: если мы молчим, то усилитель молчит; стоит нам что-то сказать, и усилитель стократно увеличивает то, что мы сказали. То есть Господь умножит, поможет, ты только начни.
Свобода нам дана изначально, Господь создал всех нас свободными. Мы в своей свободе способны как возлюбить Господа, так и отказаться от Него. Зачем нам нужна такая свобода?
– Господь создал нас по образу и подобию Своему. Поскольку Он Сам свободен в выборе, Он сделал и нас такими. Другое дело, что Он предвидел, что через праотца Адама мы этой свободой воспользуемся во вред, поэтому сразу же дал нам и возможность исцеления.
Мы как дети, которые, когда можно свободно пользоваться спичками, берут и поджигают что-то. Мы должны для себя понять, что нам полезно, а что нет. Апостол Павел сказал: все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1 Кор. 6:12). Осознание того, что для меня свобода, куда я иду и зачем мне это нужно, – это жизненный путь каждого из нас. Когда человек выбирает свободу как вседозволенность, это его выбор, но очень быстро он понимает, что это не совсем то.
Имеющий уши да слышит. Нужно держать ухо востро.
– Нужно хорошо понимать, что свобода – это не тогда, когда я делаю то, что хочу. Свобода – это великая ответственность. В свое время понятие свободы было сформулировано философами как осознанная необходимость, то есть я делаю так потому, что понимаю, что это нужно, и в этом я свободен. Когда я себя отдаю на растерзание своим страстям и следую за ними, это не свобода. Свобода – когда я не делаю того, чего не хочу.
Недавно смотрел интересный фильм «Тиль Уленшпигель». Там по поводу свободы был очень хороший диалог. Тиль с другом ушли из города, где им грозила смерть (они были подвержены всему тому, чему подвержен раб), и друг говорит: «Что мне делать с моей свободой? Я не могу ее надеть на вертел и вонзить в нее свои зубы». То есть один ищет свободы, ищет Бога, второй воспринимает свободу вот таким образом. Что можно сказать о свободе человеку, который воспринимает ее вот так?
– Я бы действовал от ощущений. Свободный человек – мирный, у него нет тревог, треволнений и всего того, от чего мы хотим убежать. Почему нам нужна несвобода? Потому, что нам нужно, чтобы было спокойно. Вверяя свободу кому-то, сдаваясь в рабство кому-то, человек обретает мнимый покой. Но этот покой именно мнимый, потому что тот, кому ты вверил свою свободу, не всегда ведет туда, куда надо.
Поэтому надо убедиться, что ты действительно идешь в нужную сторону. Когда мы себя называем рабами Божиими, рабами Христа, мы абсолютно доверяем Тому, Кому себя вверяем.
Можно свободу как рабство Богу подменять рабством кому-то еще. Например, тонкая подмена, когда к священнику приходят за благословением по всяким мелочам. И не потому, что так благочестиво хотят исполнить волю Божию, а зачастую для того, чтобы сбросить с себя ответственность. «Меня батюшка благословил, а я ничего не знаю». Почему ты так делаешь? У тебя голова есть на плечах? «Меня батюшка благословил». Фраза «батюшка благословил» – универсальная отговорка, когда мы не хотим жить собственным умом и собственной совестью. Даже если мы понимаем, что что-то не так, у нас есть отговорка. Но беда в том, что отвечать за свои поступки мы будем сами.
Кстати, эта же проблема, доведенная до абсурда, просвечивается в поэме о великом инквизиторе в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Иван Карамазов составил поэму о том, как во времена инквизиции Сам Христос пришел в Севилью и молча ходил и смотрел на что-то. К Нему пришел великий инквизитор и сказал примерно следующее: «Зачем Ты пришел? Ты нам отдал бразды правления, дал нам свободу, и мы взяли на себя бремя этой свободы и бедных людей теперь ведем сами. А Ты, пожалуйста, нам не мешай. Ведь что они с этой свободой будут делать, бедные, несчастные, исстрадавшиеся? Мы будем ими повелевать, мы им покажем, куда идти; им так будет легче. А Ты нам, пожалуйста, не мешай».
Свободу как бремя, как ответственность очень тяжело на себя взять. «А вдруг что-нибудь не так? Пусть кто-нибудь мне лучше подскажет, возьмет за руку и поведет». То есть тут готовность при первом удобном случае отдать свою свободу кому-нибудь, лишь бы самому не отвечать за свои поступки.
О мере ответственности, которую Господь нам подарил, апостол Павел четко сказал: все мне позволительно, но не все полезно. И ты сам ответствен за то, полезно ли то, что ты делаешь. Ты сейчас можешь пойти и кого-нибудь ограбить, например. Но что за этим последует? Сможешь ли ты с этим жить? Вот об этом нужно прежде всего думать, а не о том, что ты волен делать все, в том числе и отбирать у другого то, что, как тебе кажется, принадлежит не ему, а тебе. Свобода как ответственность – это действительно тяжелое бремя. В то же время это то самое легкое бремя, которое Господь нам обещал.
Мы знаем слова Священного Писания: «Вы – царственное священство». Насколько размышление об этом способно нам помочь обрести истинную свободу?
– Думаю, очень способно, но в одном-единственном случае: если будем воспринимать эти слова не как признак некой привилегии: «О! Я – царственное священство», а именно как меру величайшей ответственности за все, что делаем, говорим, и за то, что сделают, глядя на нас, люди, которые считают нас авторитетом. Это тоже ответственность. Как сказал Экзюпери, мы в ответе за тех, кого приручили.
В фильме «Форрест Гамп» есть эпизод, когда главный герой все время бежал, бежал, потом за ним побежали и другие люди. И в один прекрасный момент он остановился. Люди, которые все время бежали за ним, спросили его: «А нам что делать?» Он ответил: «Что хотите». Получается, вроде бы он взял на себя ответственность за этих людей, а потом бросил их.
Это пример того, как мы можем необдуманно выбрать себе учителя, который вроде бы знает, куда идет. Но потом вдруг мы остаемся ни с чем. Потому что мы не должны забывать, Кто наш Учитель. Даже если нам кажется, что мы нашли очень мудрого, очень правильного наставника, мы всегда должны сверять то, что он говорит и делает, со словами и делами Христа, чтобы в какой-то момент, если поймем, что он не туда идет, отойти в сторону.
Христос – самое главное мерило истины и свободы. И мы как православные люди должны именно это держать в уме. Мы не должны думать: «Вот есть батюшка, он такой молодец, так правильно все говорит, пойду за ним до конца». Батюшка – человек. Как бы он ни был умудрен опытом, он может сойти с пути. Так и какой-то проповедник или старец. Только Христос – средоточие и центр нашей жизни, воплощенная истина, приобщение к которой делает нас свободными.
Может быть, это звучит немножко пафосно, но это надо просто осознать и ощутить. Потому что познать истину – не что иное, как войти с ней в соприкосновение. Можно узнать что-то о человеке, а можно узнать человека. Узнать другого можно только в процессе общения. Познайте истину – значит начните общаться с Богом, соприкоснитесь с Ним, и вы поймете, что такое свобода.
Вы справедливо заметили, что это труд, и иногда, может быть, более тяжелый, чем какой-то физический труд. Несвобода и любовь (как зависимость) к наслаждениям этого мира или к каким-то людям – это, может быть, не христианство, а язычество?
– В каком-то смысле именно язычество. Потому что язычество направлено на то, чтобы лучше устроиться в этом мире; когда думаешь не о вечном, не о Божественном, а о том, чтобы сделать свое существование на земле максимально комфортным. Мы знаем слова Писания: пришлец аз есмь (Пс. 118:19). Мы должны всякий раз осознавать, что здесь, на земле, мы для чего-то. И сделав то, для чего мы предназначены, мы все равно уйдем домой. Осознание этого дает нам потенциал для свободы. Нас ничто не должно к земле привязывать.
Что такое язычество в широком понимании? Например, мы приезжаем в командировку и вместо того, чтобы заниматься тем, для чего приехали, начинаем благоустраивать общежитие или гостиницу, где поселились, предполагая, что останемся там навсегда. Нет, мы сделаем свое и уйдем. То, что мы занимаемся обустройством этого жилья, – пустая трата сил и времени.
Язычество – это как раз обустройство командировочным общежития, когда мы делаем максимум для того, чтобы комфортно существовать здесь, на земле. Мы привлекаем и силы, которые нам обещают в этом помочь, и свое время на это тратим, и свое внимание на этом сосредотачиваем. А про Небесное, вечное забываем.
Можно быть язычником, даже будучи формально христианином. Это когда приходят в храм и просят у Господа то-то и то-то, чтобы самим устроиться в жизни, детей своих устроить, чтобы было комфортно. А Господь с абстрактным Царством Небесным и с крестом, который зачем-то надо нести, нам не нужен. К сожалению, часто приходится с этим сталкиваться, и от этого очень горько. Когда приходят крестить ребенка, не понимая, зачем это нужно. Когда приходят с вопросом, какой иконе надо молиться, чтобы у дочки все было хорошо в замужестве. Когда спрашивают, куда должна быть поставлена свечка, чтобы было то-то и то-то.
Это наша страсть к язычеству. Если человек не заставляет себя взглядывать на Небо, он неизбежно скатывается в языческое желание укрепиться здесь, на земле. Это как эскалатор, который идет вниз. Для того чтобы хоть чуть-чуть подняться, надо стараться идти и идти. Если только ты остановишься, думая, что достиг чего-то, то начнешь неизбежно скатываться вниз.
На этом и закончим нашу передачу. Благословите наших телезрителей.
– Бог благословит! Спаси вас Господь!
Записали:
Таисия Зыкова
и Нина Кирсанова
Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».
