Притча о мытаре и фарисее хорошо известна, всё же приведем ее еще раз. «Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18: 9–14).
Для нас, современных читателей, мытарь – «хороший», фарисей – «плохой». Фарисеи – гордые, заносчивые, бездушные религиозные формалисты, а вот мытари – люди смиренные, неудивительно, что их Господь одобряет. Для нас это что-то вполне очевидное. Но современников Господа Иисуса эта притча, вероятно, возмущала и задевала.
Потому что для людей того времени дело обстояло наоборот. Фарисеи были хорошими людьми. Лучшими людьми в народе. Наиболее религиозно живой и активной его частью. Они тщательно исследовали богооткровенный Закон Моисеев, чтобы воплощать его в жизнь во всех деталях. То, что нам кажется глупой мелочностью, было на самом деле желанием сделать всё как положено, так, чтобы всё в жизни – и приготовление пищи, и работа, и отдых, и торговля – были подчинены Закону Божию. Фарисеи любили закон и стремились научить ему народ.
А вот мытари были людьми дурными, нравственно погибшими. Собственно мытарь – это «сборщик налогов», но нам сегодня трудно понять всю негативную насыщенность этого слова. В древности мытарям вменялось в обязанность доставить в казну определенную сумму – а их вознаграждением было всё остальное, что они смогут выжать из людей. Поэтому для мытарей были характерны самые грубые и жестокие злоупотребления.
Слово «мытарь» было синонимом бессовестного и бессердечного вымогателя, зачастую отнимающего последний кусок хлеба. К тому же мытари работали на ненавистных языческих оккупантов – римлян. Это были и нравственно, и религиозно оскверненные люди – полная противоположность фарисеям. Как же так получается, что мытарь идет в свой дом «более оправданным»?
Разве это не возмутительно? Разве это не аморально? Как Бог может предпочесть откровенного мерзавца честному, нравственному, глубоко религиозному человеку? Такой вопрос наверняка возникал у слушателей Господа Иисуса, возникал он и у многих других – иудеев и язычников. Как писал самый известный из античных критиков христианства Цельс: «По их учению выходит, что нечестивца, если он смирится под тяжестью бедствия, Бог примет, а праведника, если он, обладая добродетелью с самого начала, обратит свой взор ввысь, Он не примет!»
Этот вопрос задают до сих пор: что же, порядочный, честный человек, если так и умрет в нераскаянии, лишится Царства, а какой-нибудь негодяй, вор и подлец, стоит ему покаяться и уверовать, будет спасен? Да почему же? Это просто обидно!
Потому что все люди – грешны и нуждаются в спасении: как те, кто ведет явно аморальную и постыдную жизнь, так и те, кто, по социальным меркам, вполне благополучен, морален, даже религиозен. Все мы – бедные грешники, не имеющие другой надежды, кроме милости Божией. Некоторым из нас легче это понять – и это как раз те, чья жизнь явно нехороша.
В житиях святых много историй о людях, весьма дурных: разбойниках, ворах, проститутках, – которых коснулась благодать Божия. С ужасом, с отвращением, с негодованием они увидели, что представляет собой их жизнь, и устремились к Богу, ища спасения. Теперь Церковь чтит их как великих святых.
Иногда человек доходит до дна, до края – и оттуда обращается к спасению. Я знал людей, которые были алкоголиками и наркоманами (некоторые совмещали то и другое), – однажды им становилось пронзительно ясно, что еще пару дней, может быть, часов, и они умрут под забором. Они стали вопиять к Богу о милости – и обрели ее.
Беда фарисея в том, что с ним всё в порядке – по крайней мере, в его глазах. Да, вот этот мытарь – образец нравственного падения, а фарисей – хороший человек, который знает об этом. Он не ищет милости Божией – он ищет признания своих заслуг. Но реальность состоит в том, что, хотя он, вполне возможно, уважаемый и благополучный член общества, перед Богом он – жалкий грешник. Пророк Исаия, нравственный, глубоко религиозный человек, пережив видение Бога в Храме, воскликнул: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6: 5).
Как Господь говорит в Откровении: «Ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3: 17).
Когда мы, как тот фарисей, пытаемся перечислять свои заслуги и указывать на то, что мы-то лучше других, мы затворяемся от благодати Божией. Когда мы приходим к Господу какие есть – нищие, слепые и нагие, виновные и испорченные – и открываем пред Ним наши грехи, мы обретаем милость и прощение. Мы обнаруживаем, что мы приняты, любимы, прощены, обнадежены, – и видим, что от глупых претензий на самоправедность давно стоило отказаться.
Сергей Худиев
