«Не сотвори себе кумира» — звучит сквозь века вторая из десяти заповедей. Как отметил один современный философ, человеческий разум достиг уровня развития двадцать первого столетия, тогда как душа осталась где-то в каменном веке, на той стадии, когда человек мастерил себе идолов для поклонения...
«Моя прелесть»
Нам кое-что известно о дружбе Толкиена и Льюиса, двух выдающихся английских писателей. Оба верующие христиане, они, увлёкшись мифологическим романом, написали каждый свою книгу, в которой прикровенно изложена суть христианской веры. Конечно, вдумчивый читатель понимает это, следуя за хоббитом Фродо и отправляясь в запредельную Нарнию через платяной шкаф.
Коротко хотелось бы пересказать один важный, на мой взгляд, эпизод из романа-эпопеи «Властелин Колец», который напрямую относится к затронутой нами теме кумиров.
Хоббит Смеагол жил в маленьком селении на берегу реки. Здесь когда-то было утеряно Кольцо Всевластья, и здесь его случайно нашёл хоббит Деагол. Едва увидев Кольцо, Смеагол сразу же захотел получить его от Деагола «в подарок на день рождения», но Деагол, оказавшийся уже под властью Кольца, отказал. Это привело к смертельной схватке. Смеагол убил своего брата и присвоил Кольцо, которое подчинило его волю и ужасно изменило характер. Смеагол стал Голлумом и ушёл жить в Туманные Горы. Кольцо, которое он именовал «прелестью», продлило годы его жизни. Но, став рабом Кольца, Смеагол окончательно утратил облик хоббита.
Те, кто видел экранизацию романа, наверняка помнят жутковатое существо, для которого весь мир заключён в поработившем его Кольце. В ходе развития сюжета зрителю открывается, что это мерзкое создание — не кто иной, как некогда милый хоббит, добровольно отдавший свою душу служению своей «прелести».
По мнению одного известного западного теолога, человеческая душа — это фабрика по созданию идолов, которая существует в каждом из нас. Мы творим идолов из своих идей, убеждений, верований или отношений с людьми, как евреи в пустыне ваяли железного тельца, лишь бы не встретиться с Богом Живым. Для ветхозаветного человека было невозможным увидеть Бога и остаться в живых, и спустя две тысячи лет после Воскресения Христа мы по-прежнему, словно ветхозаветные люди, страшимся встречи со Всевышним, прячась за всевозможными кумирами. Творить их мы берёмся из всего подряд: главное не дать обнаружиться той бездне, которая открывается каждому, кто решается совершить отчаянный прыжок веры. Святые пишут о том, что прежде истинной личной встречи с Богом Живым им приходилось иметь дело с ужасом небытия, пропасти собственной греховности и бессилия. И только глядя из этой черноты в глаза Христу, можно встретиться с Вечным и Непостижимым. Об этом, по собственному опыту, писал и Сёрен Кьеркегор, датский мыслитель, философ, богослов XIХ века, основоположник экзистенциализма.
Кьеркегора я вспоминаю здесь неслучайно. Мне хотелось бы поделиться своей историей, опытом создания кумира и затем его неминуемого свержения с пьедестала — и опытом жизни после этого. Пример увлечения философией Кьеркегора наглядно показал мне, как работала моя фабрика идолов. У каждого свой путь искушения кумиром и свой путь преодоления, но в действительности не важно, что или кого ставишь во главу угла: учение, научное открытие, близкого человека, ребёнка, учителя, священника или святого, который становится важнее Бога. Свойство кумиров в том, что мы их выращиваем в себе сами. Мы связываем с ними чувства, мысли, надежды, мечты, желания, сердечные движения, которые не должны быть им предназначены. Недаром говорят, что Бог открывает человеку горизонт, а кумир его заслоняет. Связывая с кумиром все свои стремления, мы буквально порабощаемся, входим в зависимость от вымышленного «божества».
Мой Кьеркегор
Для встречи не существует понятий времени и пространства. Душа к душе прикоснулась — произошла встреча, родилась для вечности, и вечно уже будет существовать... С Кьеркегором мы встретились в 2008 году. Я, рождённая в конце двадцатого века, и он — живший в первой половине девятнадцатого, — встретились.
Я училась в институте на психотерапевта. В то время трудный период переживал один из моих друзей. Он на годы «завис» между двумя домами, двумя женщинами, двумя мирами. Всё понимал, каждый раз принимал «окончательное» решение, но проходило время, и дилемма повторялась снова, всё по кругу. Несчастливы две женщины, несчастлив он сам, преследуемый угрызениями совести, чувством вины и прочими «радостями» двойной жизни... Человек нерелигиозный, он пытался найти хоть какую-то опору для того, чтобы наладить жизнь.
—?У меня сложный выбор по Кьеркегору, «или-или». Буквально! — сказал как-то он.
—?Неужели ты читаешь этого безумца? — удивилась я.
—?Он не безумец, поверь, он об этом кое-что знает...
Через неделю после этой беседы мой друг ушёл. Ушёл из обеих домов, от обеих женщин. В уходе его была какая-то скрытая правдивость, честность, основательность, которой не было прежде. Прекратились изнурительные переезды и жизнь, разделённая на праздники и будни, на «тот» дом и «этот». Оставшись «плохим» для обеих, он всё-таки решился на поступок (оглядываясь сегодня на всю эту ситуацию, невольно благодаришь датского философа за подсказку: обе женщины смогли устроить свою жизнь, а мой друг, терзаемый совестью, пришёл в Церковь, к Богу).
Тогда-то я и подумала, что есть, видимо, что-то в этом датском чудаке, достойное внимания. Раздобыв у букинистов то самое «Или-или», стала читать. Так начался период влюблённости, вспышка, озарение. Я читала глазами, сердцем, умом, понимала каждое слово. Всё, что бы он ни сказал со страниц своих книг, воспринималось мною как истина. Он говорил то, что, например, на опыте пережил Силуан Афонский и многие другие близкие по духу святые, но говорил это иначе, другими словами, понятиями.
Я завела отдельную тетрадь с надписью «Мой Кьеркегор», где конспектировала, дополняла своими переживаниями и мыслями. Мне казалось лишним читать других философов, ведь вот он, весь экзистенциализм! С гордостью видела, как им были увлечены значимые люди: Чехов, Бердяев, Тиллих, Хайдеггер. На философии Кьеркегора можно выстраивать психотерапию людей, оказавшихся перед сложным выбором, людей, потерявших или не нашедших свои опоры, не имеющих сил принять решение. Это не философия ради самой философии, это то, что может реально помогать!
В институте мне предложили вести курс «Экзистенциализм Кьеркегора». Я была вне себя от счастья, но в глубине души сомневалась — есть ли кто в мире, кому этот человек может быть так же близок, как и мне?
Мог ли у этой истории быть иной исход? За очарованием неизбежно следует разочарование, пробуждение от чар, иллюзий и мифов — к иронии и трезвости. Кьеркегор был для меня алхимиком, изобретшим панацею, самым главным из всех, кто называет себя философами... А теперь он стал в моих глазах жалок, смешон и пуст. Узнавая не только его труды, но и его жизнь, я видела его вовсе не всесильным, мудрым, безупречным, а напротив — слабым, непоследовательным, местами даже далёким от идей, им же провозглашённых. Последней каплей в стакане моего разочарования стала история с его невестой, Региной Ольсен, первой красавицей Копенгагена. Будь это простой обман с целью соблазнения, мне, пожалуй, было бы проще принять его. Но, оставив невесту, обманщик безумно страдал сам, и поступок его был словно мистическое самонаказание, как сам он позже напишет, — жертва Богу, которую Бог у него не просил.
«Идолы всегда лгут. То, что осознанно или неосознанно обожествляется и получает пусть в частном выражении, но предельное значение, рано или поздно горько, а порой трагически — разочаровывает. Отсюда ещё одно общее свойство идолов — всех их когда-нибудь свергают», — пишет иеромонах Серафим (Парамонов). Разочарование неизбежно,
когда душа, стремясь к Вечному, ищет его в тленном, временном. И то, что было нами поставлено на пьедестал, рано или поздно будет с гневом и болью свержено оттуда — никто не может удовлетворить потребность человека в неиссякаемом Источнике жизни.
Впоследствии в моей жизни на месте Кьеркегора не раз оказывались и более «реальные» люди, которых я собственноручно воздвигала на пьедестал, чтобы затем сбросить. При этом страдала и сама — ведь так страшно остаться без того, кто был всем, чьи слова воспринимались как истина, с кем были связаны все самые светлые надежды, кому было доверено самое сокровенное.
История с философом не только помогла мне пресечь мои собственные попытки обожествить кого-то или что-то, но также и трезво относиться к ситуациям, когда меня саму пытаются идеализировать. Сейчас мне ясно, что когда кому-то я кажусь идеальной, то это вовсе не потому, что я такая и есть, а потому, что человек этот имеет огромную потребность встречи с Настоящим Идеалом и выбирает, увы, простой и широкий путь. В профессии психолога, учителя, врача, в служении священника это не редкость. Человек обращается к тебе на грани отчаяния, с жаждой найти ответ на больной вопрос, облегчить боль. И какое искушение принять это на свой счёт...
Самое длинное письмо
Весна 2014, Литва, Бирштонас. Семинар по философскому консультированию, который ведёт настоящий (и очень светлый) философ-практик нашей современности. Один из его любимых философов — Кьеркегор. Он называет его философом любви, говорит о нём, как о старинном друге. Участники семинара слушают, записывают цитаты Кьеркегора, которыми щедро сыплет ведущий. К концу третьего дня семинара, после рассказа ведущего о невесте Кьеркегора, меня взрывает, и, осмелев неожиданно даже для самой себя, я вопрошаю:
—?Вы называете его философом любви. Но неужели Вы не видите, что он натворил? Он предал её! Он предал не только человека, он любовь предал! Умник, возомнил, что принёс в жертву Богу ту, которая его любила, и ту, которую он любил, ради своих бесчисленных тщеславных сказок в 28 томах? В чём же его подвиг?
Мне было так неловко и обидно, что я чуть не расплакалась. Ведущий посмотрел на меня, а потом так искренне и проникновенно ответил мне:
—?Перед тем, как Регина вышла замуж и уехала навсегда из Копенгагена, они встретились. Последними были слова Регины, обращённые к своему бывшему возлюбленному: «Да благословит Вас Бог». Попробуйте и Вы его понять и простить. По-человечески! Напишите ему письмо. И постарайтесь его закончить этими же словами.
Это было самое «долгое» письмо в моей жизни. Я писала его восемь месяцев. Это было письмо-исповедь, отпущение, принятие. Кьеркегор в этом письме стал лишь фоном реальной жизни: на самом деле, конечно, я писала не ему. Последние строки письма — моя просьба к Богу о благословении тех, из кого я так бессмысленно ваяла божества. В душе поселился мир и прощение, радость тихая, безо всяких ожиданий, иллюзий, очарований; грустное и светлое понимание: невозможно ждать от человека того, что нужно возложить на Бога.
Сегодня я люблю Кьеркегора. Люблю более зрело, без особенных восторгов. Люблю как философа, который затронул важнейшие вопросы. Его жизнь мне, как женщине, не совсем понятна, но это жизнь, которую я стремлюсь принять, памятуя, что он был не идеален, и что «всяк человек ложь». Это во многом помогает мне принимать тех, кто рядом, живых, неидеальных близких людей. Это же открытие помогает справляться и со своей неидеальностью.
Это вся я
Часто от влюблённых можно услышать слова, полные восторга: «он стал для меня всем», «я могу с ним говорить обо всём», «с ней мне никто не нужен», «мы читаем мысли друг друга, понимаем с полуслова» и т.д. Эти самые выражения могут звучать с обидой, упрёком, болью, разочарованием, когда употребляются в прошедшем времени: «он был
для меня всем», «только с ним я могла говорить обо всём», «рядом с ней мне никто не был нужен», «мы были неразлучны, как две половинки одного целого»...
Сколько людей обращается за помощью в отчаянии: рухнул мир, ушёл близкий человек, который «был всем». Думала, какой случай из практики привести в качестве примера — и потерялась: три четверти обращений к психологу связаны с этой самой темой — сотворения кумира, когда неистребимая потребность в поиске Бога приводит человека к тому, что он обожествляет ближнего, идею, философию и т.п. Родители, творящие кумира из своего чада, восторг которых сменяется неизбежной болью и обидами. Женщины, растворившиеся в любимом, не желающие жить после его ухода. Мужчины, запивающие алкоголем уход жены или охлаждение в отношениях. И всегда будет предсказуемо: «Мир рухнул, он (она) ушла». Вдуматься только! Мир рухнул. Весь мир, вся жизнь были заключены в одном-единственном человеке, который, даже если бы изо всех сил старался, не смог бы стать этим самым «всем», удовлетворить ожидания и надежды, связанные с ним.
Думаю, что именно с усвоения второй заповеди стоит начинать оздоровление отношений между близкими людьми: нужно позволить другому человеку быть просто человеком!
Стоит отметить, что процесс идолопоклонства, как правило, обоюден. Человек, боясь встречи с Богом, словно посылает негласное приглашение: «стань центром моей жизни, стань для меня всем, а я стану центром твоей жизни, буду всем для тебя». Появился человек и заменил собой весь мир, и мир этот стал прекрасен и безопасен рядом с тем, в чьих глазах светится любовь. С ним можно быть собой, говорить на любые темы без табу. Но именно желание «присвоить» себе найденный «идеал» обрекает отношения на разрушение.
Кьеркегор отказался от женщины, которую любил, и которая любила его. Этот отказ накануне свадьбы закрыл перед ним все двери датской знати, сделал его изгоем в обществе. Его возлюбленная едва пережила этот разрыв. Но можно предположить, что у Регины были все основания с чистым сердцем, благословив, отпустить его — того, кого она любила больше жизни, больше всего на свете. Не оставляет сомнения, что оба они предчувствовали: став друг для друга идолами, они после безжалостно уничтожат друг друга. Уйдя от опасной связи, от искушения сотворить кумира, возможно, они спасли самих себя. Пустота и боль от потери друг друга заставили обоих искать Бога Живого, место Которого не должно быть занято никем и никогда. Конечно, высока цена, и, наверное, это был не единственный возможный выход. Легко судить о чужих судьбах... Но Бог хочет Встречи с нами — и огорчается каждый раз, видя, как мы размениваемся на тленное. Возможно, не пытаясь заполнить в душе «пустоту размером с Бога», мы имеем шанс выстроить по-настоящему близкие отношения с другим человеком, на которого сможем смотреть не сверху вниз или снизу вверх, а через Христа
Анна Лелик
otrok-ua.ru
