Смерть – это факт, не подлежащий сомнению, и каждый из нас знает, что рано или поздно она придет и к нему. Тем не менее для большинства людей этот факт остается совершенно нежелательным и категорически отвергается.
И это происходит потому, что человек в течение своей земной жизни не вкусил чаяния загробной жизни и его воззрения не основаны на краеугольном камне надежды “во Христе”. Потомок Адама застигнут смертью врасплох, поскольку, несомненно, был создан для вечной жизни. И когда он видит бездыханное тело своего любимого, в саван заворачивается и его надежда.
Современный человек обладает особенной преданностью тем явлениям, которые можно доказать научно, назвать неоспоримыми и принять как данность. Поэтому он утратил интерес к своему посмертному будущему, убил в себе надежду на воскресение и бессмертие.
Происходит, как говорит святой Иоанн Златоуст, следующий парадокс: сеятель сеет свое богатство во влажной почве, хорошо вспахивает ее, обильно засеивает хорошими семенами и надеждой. Он не печалится из-за гниения и скорого исчезновения семян, не лишаясь надежды на появление новых ростков и плодов. Когда же человек должен положить в свежевскопанную почву своего бездыханного ближнего, он не обладает этой внушающей надежду уверенностью сеятеля. Невозможность видеть любимое лицо воспринимается им как окончательная потеря. Жизнь его будто разделяется надвое. Так происходит потому, что человек не имеет в своем сердце мечты о “вечной весне” и радости от ожидания этого желанного, неугасающего дня. Человек “нынешнего века” стал настолько “земным”, что привык ограничивать все лишь естественными законами.
И эта драма человечества принимает порой самые неожиданные формы, берет начало в роковом дне грехопадения первого человека. Богосозданный человек в своем непослушании потерял связь с “Источником Жизни”, утратил свою богоподобную красоту и окончательно ощутил запах смерти.
Святое Писание открывает нам “лукавую утробу” и “изобретателя” смерти и тления – диавола. Люди, однако, проявляют недоверие и проявляют себя как “несмысленные и медлительные сердцем” (Лк. 24:25). Они не могут бездоказательно принять Воскресение Христа, и, таким образом, слова ангела: “Он воскрес, Его нет здесь” (Мк. 16:6), – не убеждают их и не подтверждают их личного воскресения.
Недоверие современного человека касается, прежде всего, воскресения мертвых тел. И все потому, что люди не замечают того факта, что смерть, эта “налагаемая епитимия”, имела могущество и разрушительную силу лишь до зари “одной из суббот”, когда женщины нашли гроб Христа пустым (Мк. 16:2). Ибо Воскресший Христос победил смерть и вновь отверз нам двери рая. И этим утром узник Адам с легкостью перешел на другой берег, ступая на Крест, “мост Жизни”, и следуя за Воскресшим Богом-Словом.
Страсти и Воскресение Христа – это взаимосвязанные и взаимодополняющие события, в которых достигают вершины мироспасительные деяния Его земного пришествия. Как Воскресение Христа является следствием Его крестной смерти, так и переход человека из земной жизни в вечность – это не исчезновение, но преодоление земного тления и “облечение в нетленность”.
Воскресение мертвых – основополагающая истина нашей веры. Без убежденности в
нашем воскресении наша вера, как говорит апостол Павел, не имеет никакого смысла и становится тщетной (Кор. 15:17). Он пишет: “Ибо, если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес; А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших; Поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо как смерть чрез человека, так чрез человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, Каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его” (1 Кор.15:16-23).
Таким образом, смерть была окончательно побеждена, и воскресение мертвых стало реальностью. Поэтому наши святые отцы говорят об убежденной вере в “весну”, сменяющую “зимнее тление”, гниение, разложение, которые несет наша физическая смерть.
Значит, мы обязательно продолжим свою жизнь в теле, но уже “в ином образе” (Мк. 16:12), воскреснем, и никто из нас более не подчинится закону тления и разрушения. В этом контексте весьма характерен диалог Бога с пророком Иеремией: “Встань и сойди в дом горшечника, и там Я возвещу тебе слова Мои. И сошел я в дом горшечника, и вот, он работал свою работу на кружале. И сосуд, который горшечник делал из глины, развалился в руке его; и он снова сделал из него другой сосуд, какой горшечнику вздумалось сделать. И было слово Господне ко мне: не могу ли Я поступить с вами, дом Израилев, подобно горшечнику сему? говорит Господь. Вот, что глина в руке горшечника, то вы в Моей руке, дом Израилев” (Иер.18:2-6).
Важно то, что “Горшечник” – это наш Превеченый, Всеблагой, Всесильный Отец. Поэтому наша вера в Него и надежда на Него – это уже в нашей земной жизни предвкушение вечности и превосходящего время Царства Божьего.
Итак, воскресение мертвых, так или иначе, осуществится. Труба ангела обязательно вострубит (Откр. 11:15-18). Воскресение мертвых обязательно произойдет. Однако для нас имеет значение работа в течение земной жизни над освящением тела и души, дабы воскресение не стало для нас “мукой вечною”, но “жизнью вечною” (Мф. 25:46).
В этой подготовке нам особенно поможет память о смерти, трезвение и постоянная готовность к предстоящему уходу “от земного к небесному”. Поскольку непрестанная память о смерти оживотворяет душу, продлевает человеческое существование, ставя его на бесконечный путь “от славы в славу” (2 Кор. 3:18). Наша память о смерти включается и в ожидание всего творения, “стенающего” вместе с потомком Адама и “мучающегося доныне” (Рим. 8:22), однако не перестающего наполняться надеждой, ждать освобождения и вечной жизни.
Таинственный образ “другого берега”, нашего вечного отечества, укрепляет нас на пути к освящению и стремлению подготовиться, насколько это возможно, к нашему великому часу, к откровенной встрече с Господом.
Кроме того, ожидание переселения в истинное небесное отечество побуждает нас установить более тесные отношения с небесными жителями – святыми Ангелами и уже прославленными нашими братьями, жившими во Христе и ушедшими с надеждой на вечную жизнь. Поскольку и Ангелы, и “от века скончавшиеся отцы и братья наши” видят наши борения и с любовью помогают нам своими святыми молитвами к Дарителю и Подателю жизни.
Память о смерти, исполнение заповедей, связь с ангельским миром и скончавшимися братьями ведут к постепенному ослабеванию нашего “эго”, помогают отречься от собственных желаний и всецело предать свое бытие и жизнь воле Бога. И, в конце концов, они укрепляют нас в принятии смерти наших любимых, одновременно побуждая серьезно озаботиться нашим собственным уходом и подготовкой к нему.
Когда наш жизненный компас повернется в этом направлении, понятие смерти потеряет свою устрашающую суть и превратится в “видение незримого”, направленность нашей жизни в Божественную вечность и, наконец, в ожидание этого особенного часа, который перенесет нас на “великий праздник” нашего бытия.
Все эти условия придают жизни новый смысл, и человек торопится довести до конца свое покаяние и сделать себя вместилищем мира “новозаветной жизни”. Ведь, как каждый из нас понимает, в этот час все станет явным, откроются все труды человека, каждая нить, вплетенная за время земного существования в полотно жизни “по образу” Божьему.
Для истинных чад Богочеловека Христа смерть – это великий праздник, готовясь к которому, человек борется и трудится всю свою жизнь. Борьба за подготовку этого праздника укрепляет дух покаяния, трезвения и готовности мудрых дев из известной
притчи, заставляет человека славословить и благодарить даже в час скорби и многочисленных искушений жизни. Так, верующий вкушает грядущее Царство Божье, радуется своей “во Христе” вечности, признает, что “настанет время, и настало уже” (Ин. 4:23). Кроме того, такое жизненное устремление превращает нынешний век в прочный мост, по которому христианин безбоязненно перейдет в вечный сад чад Божьих, “пришедших от великой скорби” (Откр.7:14).
Незаходящий свет вечности покажет изображение нашей жизни, на котором просияет труд и работа, проделанная каждым из нас в стремлении сохранить чистую веру, любовь к Богу и ближнему, проявится степень нашего терпения. Тогда и станет ясно, кто из нас работал, как “благоразумный домоправитель” (Лк.12:42), на ниве “образа Божьего”, который каждому из нас был дарован Всеблагим Отцом и Содетелем вместе с жизнью и возможностью сделаться вечными “чадами Божьими” (Ин.1:12).
Итак, все мерится лишь перспективой загробного существования. Однако в духовной жизни сладость плодов нашей борьбы становится ощутимой, когда ей предшествует принятие своего личного креста и отречение от собственной воли. Таким же образом, и блаженство вечности и бессмертия делаются по-настоящему очевидными, когда мы сдадим последнюю крепость нашего “эго”, когда мы “о всех и за вся” предадим наше тело и душу в руки Бога, как последнее благодарственное приношение Тому, Кто даровал нам жизнь и свободу, как драгоценные и непреложные дары (Рим. 11:29).
Если с такими переживаниями живет и идет по своему пути верующий, тогда он сумеет миновать жестокость и безысходность жизни, не пытаясь их избежать, но поклоняясь своему кресту и прикасаясь ко всем горестям жизни, как “к краю одежды Его” (Мф. 9:20).
Так верующий вкушает “великий небесный праздник”, не только перенося каждую скорбь и трудность жизни с терпением и стойкостью, но и, более того, торопясь достигнуть своей вечной родины (Игнатий Богоносец).
Иными словами, телесная смерть, является не концом, а началом. Это рождение в новую жизнь, жизнь, которую даровал нам Христос своим Крестом и святым Воскресением.
После Воскресения Христа верующий не сожалеет более о тех, кто уже покинул этот мир, и не мучается вопросом, что случится после его собственного ухода. Он лишь живет и освящается ради “Пострадавшего и Воскресшего Господа”, радостно воспевая “на всяком времени”.
Христос Воскресе!
Монастырь Святого Иоанна Предтечи, Афины, Кареа
Перевод с новогреческого: редакция интернет-издания “Пемптусия”.
