Период Великого поста отличается особым покаянным настроем, цель которого принесение истинного плода своей веры — изменение жизни согласно Божиим заповедям. Именно об этом хочется поговорить сегодня. Особенно в связи с тем, что в Межсоборном присутствии Русской Православной Церкви рассматривается тема «Приходская практика совершения исповеди: разработка руководства к совершению исповеди».
Священник становится ближе
Лично для меня таинство Покаяния отличается от всех остальных тем, что священник становится ближе к своему прихожанину. Ему, благодаря высокой ответственности своего служения, дозволяется заглядывать в души членов общины. В этой чести есть свои несомненные плюсы, а также и минусы.
Священнослужитель становится соучастником внутренней духовной жизни прихожан, где есть место всему — и росту и падениям. Здесь он может помочь человеку или же навредить. Стать настоящим заботливым отцом своей пастве или же превратиться в бездушную машину по отпусканию грехов. Занять позицию непримиримой строгости или смотреть на пришедшего с точки зрения снисходительности.
Именно по этой причине после своей священнической хиротонии я старался как можно дольше уклоняться от этого таинства. Ведь по сути, молодой батюшка вдруг оказывается в положении хирурга перед первой операцией со всеми вытекающими последствиями в виде занесения заразы и забытых инструментов. И не зря мне на ум пришел этот образ, поскольку в чине исповедания священник читает такие слова: «Внемли убо, понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отъидеши».
Батюшка на «передержке»
По этой причине считаю, что нужно позаимствовать опыт греческого православия, где есть практика назначать для совершения этого таинства священнослужителей из числа опытных пастырей. Более того, таковым выдается специальное свидетельство от правящего архиерея.
Отдаю себе отчет в том, что в Русской Церкви на небольших приходах, где священник сам читает, сам поет, сам кадило подает — этого сложно достичь. Но пройти минимум на епархиальных мастер-классах от маститых духовников — думаю, будет важным вкладом в борьбе с младостарчеством. Да, и к тому же, отправлять молоденьких отцов на приход сразу после хиротонии — это непозволительная роскошь.
А на крупных приходах, в соборах и монастырях и вовсе можно добиться и того, чтобы священники сразу после хиротонии не «обжигали» своей ревностью не по разуму бедных прихожан. Юному батюшке можно было бы дать «настояться» до совершения чина Покаяния хотя бы год-другой. А епархиальный или монастырский духовник после собеседования с прошедшим «передержку» благословлял бы исповедовать.
Свидетель с полномочиями
В первую очередь сразу хочется сказать о том, что на личном опыте убедился, что это таинство не стоит совершать на бегу, а только после необходимого чтения положенных чином молитв. Причем, исключение могут составлять только служащие литургию пастыри, которые выходят на подмогу своим требным собратьям.
Причем, лучше священнослужителю читать этот чин вслух перед готовящимися к исповеди. Во-первых, это настраивает на нужный лад кающихся. Во-вторых, молитвенное призывание Бога в помощники ставит все на свои места в догматическом сознании батюшки, который получает лишнее напоминание того, что таинство совершает (или не совершает) Сам Бог, а он лишь поставлен в свидетели с полномочиями «вязать и решить» (Мф. 18, 18).
Исповедь в архив
Из своей практики могу сказать, что существует определенные категории кающихся, к которым необходим разный подход. Иначе начнутся процессы по формализации исповеди. В этой связи, скажу честно, мне больше нравится официальное церковное название таинства — Покаяния. Оно отражает тот самый процесс метанойи, что с греческого переводится как изменение ума, образа мышления, а значит и всей жизни.
Считаю, что синоним таинства — «исповедь», которая есть калька греческого слова «эксомологизи», является лингвистически неточным и неполным. Но почему-то вошло в русские священнические требники. Дословно оно переводится как признание. В Священном Писании его словоформа употребляется в значении либо признания в любви, либо ветхозаветного осознания своей вины, озвучивание грехов.
А в русском языке это слово и вовсе отсылает нас к литературной форме излития своей печали. И нередко я сталкивался с тем, что люди воспринимали исповедь именно как повествование о своей греховной жизни. Да, это говорит об осознании человеком его поврежденности, но, к сожалению, совсем не подразумевает работы по исправлению этого. Поэтому я бы предложил отложить «исповедь» в архив архаизмов, оставив прекрасное и понятное «Покаяние». Для того, чтобы подтвердить серьезность намерений — постараюсь больше не употреблять слово «исповедь» и её производные. Причем, не только в этой статье, но и в жизни.
Кающиеся первой категории
Поэтому уверен, что необходимо людей, которые делают начальные шаги в Церкви, кратко ввести в курс дела. Я бы отнес таковых к первой категории. Вот им бы и объяснить с первого таинства, что грехи — это кирпичи для забора, которыми они отгораживаются от Бога и обособляются от Его Церкви, а таинство Покаяния — демонтирует эту греховную стену, снова присоединяя потерявшегося в грехах христианина к Церкви.
Обычно я бегло посвящаю их в примерный перечень грехов, которые есть абсолютно у каждого человека. Даже у тех, кто «не убил, не украл». Это повседневный набор: осуждение, ложь, обида, гнев, зависть. Женщин деликатно спрашиваю о том, не совершали ли они аборты, что, к сожалению, является очень распространенным явлением. Мужчин о супружеских изменах, которые разрушают семью. У тех и других всегда аккуратно интересуюсь — состоят ли они в браке или предпочитают «гражданское» сожительство, что является блудом.
Снисхождение-трансформер
В отдельную категорию я бы выделил таких верующих, которые по каким-то причинам живут в формате незарегистрированных союзов. А их, по моим подсчетам, в Церкви немало. Соборный документ «Об участии верных в Евхаристии», принятый Архиерейским совещанием в 2015 году, делает в качестве церковной икономии исключение для тех супругов, которые осознают такое сожительство грехом и стремятся к законному браку.
Но, к сожалению, священник, совершающий таинство Покаяния стоит перед дилеммой, когда человек месяцами не решает эту каноническую проблему — и просится на Причастие, хотя каждый раз ему батюшка грозит пальчиком. На мой субъективный взгляд, в этом случае снисхождение грозится трансформироваться в попустительство, за которым маячит полное обесценивание сути таинств.
Вот здесь-то и стоит применять имеющуюся у священников дисциплинарную власть. Знаю, что есть у опытных духовников практика не разрешать таковым подходить к Чаше на небольшие сроки (1-3 мес.). Другой вопрос, какой степени воцерковленности должен быть этот человек, на которого накладывается такое прещение, сколько раз он может причаститься до епитимьи, и на какой срок отлучать от Евхаристии? Здесь вот разрозненную практику привести бы к единому знаменателю.
Уровень: воцерковленный
В третью категорию хотелось бы отнести кающихся, которые сравнительно продолжительное время посещают церковные богослужения и участвуют в таинствах. Здесь у Покаяния все шансы формализоваться и стать внешним проявлением религиозности человека, а не внутренней работой. Считаю, что в дело по выхолащиванию внутреннего содержания рассматриваемого таинства вносят свою лепту, так называемые, формальные приступки и окончания.
Другими словами, воцерковленному человеку пора избавляться от «костылей», начинающихся церковнославянским: «Исповедаю аз многогрешный (имя) Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу и тебе, честный отче…», и заканчивающихся: «… ты же, честный отче, прости мя и разреши от всех сих и помолись о мне грешном, а в оный судный день засвидетельствуй пред Богом об исповеданных мною грехах. Аминь».
Во-первых, человек читает это без особой искренности будто в качестве присущего ритуалу танца с бубном. Во-вторых, отнимает драгоценное время у других кающихся, стоящих за ним. Доходило до смешного, когда человек коверкал слова, не понимая истинный смысл церковнославянизмов.
Растерзанное рукописание
Хотелось бы особо коснуться традиции записывания грехов на листок бумаги, и связанным с нею околоцерковных поверьях. Нет, дело-то хорошее. Человек может от волнения перед Крестом и Евангелием все забыть, да и враг рода человеческого не дремлет. К тому же, это очень согласуется с советом святых отцов — оплакать грех до таинства Покаяния, что человек может проделать во время письменного фиксирования своих согрешений. Но ни в какие ворота не лезут тут машинописные перечни, еще пахнущие принтерной краской. Сюда же стоит отнести и чтение грехов со смартфонов.
И не потому что священнослужитель противник современных технологий. Просто нередко список грехов целиком копируют с православных сайтов, не поработав над своими проступками. Иной раз у человека спрашиваешь — что означает вот этот озвученный вами грех, а он даже не знает, что это за чудо-юдо. Более того, продвинутые пользователи даже сохраняют греховные списки на рабочем столе компьютера до следующего раза. Разумеется, о редакторской правке согрешений речи не идет.
Лично я не могу приветствовать порочный обычай требовать от священника, совершившего Покаяние, разорвать листок с грехами. Причем, знаю, что некоторые батюшки послушно рвут. А на меня даже немного обижались, когда я наотрез отказывался это делать. Считаю, что не стоит подкидывать дров в огонь околоцерковных суеверий, граничащих с откровенным язычеством. Получается, что разрешительной молитвы уже недостаточно. Причем, этот «обряд» не соответствует и догматическому строю таинства, потому что именно Христос на Кресте растерзал рукописание наших грехов, а не важный батюшка в красивой епитрахили.
Сеанс психоанализа
К тому же, у категории особо воцерковленных кающихся есть другая не менее важная проблема, когда человек приходит не в грехах каяться, а на сеанс психоанализа. Это тоже опасная практика, которая способствует все той же формализации Покаяния. То есть человек не просто обнаруживает свою греховность, и даже не ищет пути избавления от пагубных страстей, а желает досконально разобраться в тех или иных движениях своей души на фоне определенных житейских ситуаций.
На мой взгляд, нужно отличать таинство от беседы со священником за жизнь или от откровения помыслов духовнику. То есть к Покаянию человек приносит уже оплаканные грехи, которые человек нашел у себя, раскаялся и горячо желает исцеления от них. Духовную аналитику нужно вынести во внебогослужебное время.
В этой связи хотелось бы напомнить дельный совет святителя Игнатия Брянчанинова: «Когда метут комнату, то не занимаются рассматриванием сору, а все в кучу да и вон. Так поступай и ты. Исповедуй свои грехи духовнику да и только, а в рассматривание их не входи».
Частота Покаяния
Сегодня все больше верующих приходят к желанию частого причащения святых Христовых Таин. В храме, где я служу становится все больше причастников, которые приступают к евхаристической Чаше раз в неделю. В этой ситуации, таинство Покаяния превращается в «билет» ко Причастию, что совершенно недопустимо. Поскольку эта два отдельных полноценных таинства. А все потому, что человек начинает буквально высасывать из пальца согрешения, доводя таинство до абсурда.
Кстати, подобная проблема присуща и детям школьного возраста, которых родители стараются почаще причащать. Стал замечать, что такие юные причастники перечисляют набор одних и тех же грехов, причем, делают это таким же тоном, каким читают в школе стихи, выученные наизусть. Лично я советую в таких случаях каяться в таинстве не чаще одного раза в месяц, чтобы те совсем не потеряли вкус к настоящему Покаянию. А причащаться так часто, как этого просит душа.
В общем, уверен, что мы, церковные люди, должны сделать все возможное, чтобы это таинство, которое в православной традиции зовется вторым Крещением — не утратило своего значения в сознании современников.
