Ну, а у нас на Востоке пока еще – Великий пост. Ну что же. Для Господа не составит труда еще раз утвердить для нас – чуть позже – чудо Своего Воскресения. У вас в этот день Пасха – а у нас пока еще Пассия. Пришедшая, кстати, к нам – от вас же, наши западные братья.
Священник Сергий Круглов
Название службы «пассия» происходит от латинского слова «passio» – «страдания». Так называется служба, на которой вспоминаются крестные страдания Господа Иисуса Христа. Это молебное пение пришло на Русь с католического Запада и, упорядоченное как богослужебный чин, восполненное Акафистом Страстям Христовым, стало любимо и многими православными.
Впервые служба Пассии была введена в православный обиход митрополитом Киевским Петром (Могилой) в XVII веке, а чинопоследование помещено в приложении к Цветной Триоди, изданной Киево-Печерской лаврой в 1702 году.
В наши дни этот чин совершается во многих храмах Русской Православной Церкви в четыре воскресенья Великого поста, вечером.
Кто-то из ригористов считает этот чин неканоническим, я же думаю, что вспомнить о крестных муках Спасителя (тем более что большую по времени часть Пассии занимают не столько сентиментальные песнопения, сколько продолжительное чтение вслух священником глав из Евангелий, посвященных страданию Спасителя – а чтение и слушание Евангелия в храме в общем собрании верных всегда полезно и спасительно) – нужно и уместно всегда, и не только во дни Великого поста.
Когда совершается чин Пассии, я смотрю на лица прихожан: о чем они думают, взирая на установленное среди храма распятие? Стараются представить себе мучения распятого Праведника? Это достаточно трудно, наверное, невозможно.
Мы, конечно, все имеем тот или иной опыт страданий, мы мучаем и распинаем друг друга ежедневно – то в кровавых военных конфликтах, то в не менее кровавых семейных, то, не осознавая того, в мучении всеобщей разъединенности и одиночества, в муравейнике современности («мы, не узнанные друг другом, задевая друг друга, идем»), и всех нас жалко – но мы-то не праведники, представить себе муки Безгрешного мы не в силах.
На страшный возглас, на вопль смертного одиночества: «Боже Мой, Боже Мой, почему и Ты Меня оставил?!» (а как иначе – если Бог не оставит Тебя окончательно, Ты не сможешь умереть) мы реагируем примерно как те иудейские обыватели, которые расслышали в возгласе имя пророка Илии, всенародно любимого персонажа, про которого было известно, что он взят живым на небо и явится снова, когда «начнется»:
А вдруг уже «началось», бежим скорее запасать мыло-соль-спички, хватать последние билеты на спасительный поезд…
Или кто-то с высоты двух с лишним тысяч лет христианского просвещения думает подобно Петру: ну, был бы я там, уж я бы! Но тут же натыкается на беспристрастные, ободранные по живому, строки Евангелия о том, как тот, кто казался себе героем, мучительно трясся ночью у костра и трижды отрекся от любимого Учителя, потому что пока еще рефлексы самосохранения, не просвещенные нисхождением Духа, действуют в нем быстрее и сильнее, чем всё остальное.
А кто-то вспоминает слова праведницы Симоны Вейль, пламенной иудейки, любившей Христа, но, по слову апостола Павла, погибшей вслед за своими единокровными соплеменниками, не воспользовавшись ни одной льготой, которую могла дать в страшные для Европы и европейского еврейства годы ХХ века формальная принадлежность к Церкви: «Кто взял меч – погибнет от меча, кто не взял меч – погибнет на кресте». В той или иной форме эта страшная правда остается правдой и поныне для каждого из нас.
В любом случае, не стоит забывать: прийти к Воскресению можно только через смерть и крест, и все мы идем этим путем – кто-то более прямым и коротким, кто-то более извилистым и мучительным…
Или нет, не так: смерть и крест, которых не избежит ни один из нас – это признак неизбежного Воскресения.
Только бы не предстать пред Невечерним Солнцем – разочарованным: «Фуу, я вовсе не этого ожидал!..», только бы в жизни вечной опознать именно СВОЮ чаемую жизнь, а в Христе – Того, Кого, пусть греша, блуждая, ошибаясь, но ждал всегда, всю свою жизнь.
Без Пассии – нет и Пасхи.
И именно всеобщее ликование, неделимое на восточное-западное, выражаемое возгласом: «Христос воскресе!», мы поддерживаем, поя:
Како погребу Тя Боже мой,
или какою плащаницею обвию?
коима ли рукама прикоснуся
нетленному Твоему телу?
или кия песни воспою
Твоему исходу , Щедре,
величаю страсти Твоя,
песнословлю и погребение Твое
со Воскресением, зовый:
Господи, слава Тебе.
