Священник Сергий Круглов

Мне не раз приходилось общаться с людьми, пережившими смерть.

Как оно обычно называется – «клиническая смерть»…

То есть с людьми, побывавшими достаточно далеко за порогом отделения души от тела – и вернувшимися назад, иногда усилиями реаниматологов, иногда – просьбами и молитвами близких, иногда – недоведомым Промыслом.

У всех этот опыт – достаточно разный. Просто потому, что и сами люди разные.

Но есть и общее…

“Ну и куда ты полетела? Еще не все. Вернись!”

Слова этой пожилой прихожанки я привожу потому, что она была одной из самых сознательных, свои переживания  передавала предельно трезво, не расцвечивая  воображением.

– Знаете, батюшка, уйдя в наркоз в операционной, я почувствовала, как душа меня покидает. Начиная с пяток… Не смейтесь, я сама раньше иронизировала над выражением «душа в пятки уходит», а тут почувствовала, что именно оттуда начала понемногу уходить из меня жизненная сила, от пяток и вверх по телу … Как будто эту жизнь  от меня отрезали острым ножом – я выросла на Севере, помню, как папа свежевал убитых на охоте белок, лисиц и соболей, аккуратно подрезал шкурку , чтоб снять ее целой и потом распялить на распялке и смачивать квасцами для выделки … Помните, как в Библии, в книге пророка Исаии, про царя Езекию?

Помню, конечно …

«Молитва Езекии, царя Иудейского, когда он болен был и выздоровел от болезни: «Я сказал в себе: в преполовение дней моих должен я идти во врата преисподней; я лишен остатка лет моих. Я говорил: не увижу я Господа, Господа на земле живых; не увижу больше человека между живущими в мире; жилище мое снимается с места и уносится от меня, как шалаш пастушеский; я должен отрезать подобно ткачу жизнь мою; Он отрежет меня от основы; день и ночь я ждал, что Ты пошлешь мне кончину»  (Ис. 38:9-12)

– Ну вот… Так же легко вышла из меня душа, и так же легко мне, помню, было тогда. Словно я освободилась от какого-то тяжкого груза, который носила на себе… И я так полетела, полетела!..

Но улетела недалеко –  потом мне было сказано…

-Кем сказано?

-Не знаю… Я тогда была некрещеной, про Бога имела весьма смутные представления.

Кто-то сказал.

Не то, чтобы «авторитетный», я помню, что могла и не послушаться. Но Тот, кто безусловно знает меня всю и любит меня больше, чем я сама себя… Мне было сказано: «Ну и куда ты полетела? Еще не всё. Вернись». И я вернулась. Ох, батюшка, не могу передать, как тяжело было это возвращение… Словно тесные сапоги, которые в долгой дороге истёрли тебе ноги до мозолей, до крови, снова на себя натягивать…Такая боль. Боль и тягота всего существа… Душа вернулась в тело, а так не хотелось . И вот я очнулась, и надо мною – врачи.

И вот уж второй десяток лет так живу, но ничего не забыла…

Боль – признак жизни

Да, действительно.

О том, что возвращение к жизни происходит через боль и тугу, свидетельствуют многие, и не только христиане, это «путь всея земли»…

Когда иные критикуют христиан и обвиняют их в мазохизме, когда насмехаются, дескать, чего это у вас всё  про страдания и крест,  эти критикующие забывают простую вещь: жизнь в падшем мире вообще исполнена боли. Иногда боль – едва ли не единственный признак того, что человек жив. Это могут подтвердить те, кто в отчаянии говорит о себе «все еще жив» : онкологические и иные больные, которые не могут существовать без наркотиков, люди в состоянии глубокой клинической депрессии, те, кто перенес насилие, предательство, крушение самых заветных надежд, потерю веры, утрату смысла…

Хосе де Рибера. “Воскрешение Лазаря”

Это мог бы, наверное, подтвердить четверодневный Лазарь, тот, которого мы видим в евангельских строках выходящим  из могильной пещеры, повитым пеленами, позванным из смерти – назад в жизнь. Позванным Христом, который  любил Лазаря, позванным – самой любовью… Но какие мучения претерпел возвращенный к жизни мертвец , вообще хотел ли он этого возвращения на тяжкую земную стезю – можем ли мы себе представить.

И пока эта тяжкая земная стезя не перешла, как мы того чаем, в жизнь вечную, боли  и страданий не избежит никто.

Зачем Христос воскресил Лазаря? Он что, не понимал, что воскрешает его снова для боли, страданий и тягот? Понимал, конечно, он же Сын Божий. Но Он понимал и другое: не пройдя сквозь эти страдания – не обрящешь настоящей, подлинной, вечной жизни.

И Христос не только вытащил Лазаря из смерти – Он сделал что-то такое, немыслимое, очень важное, чего мы в своей ограниченности иногда и представить себе не можем, но без чего вся наша «религия» бессмысленна: Он разделил с Лазарем, а потом и со всеми людьми, и боль жизни, и смерть. Эту «боль жизни» мы называем сейчас «крестом», много говоря о нем, но порой и пальцем не шевеля, чтоб взять его и понести… А эту смерть мы теперь называем – Воскресением, радостно воспевая его в день Пасхи, но, опять же, зачастую вовсе не торопясь лично шагнуть в нее…

Подойти к границе христианства

А если проще: Христос не только любил Лазаря – Он ОТВЕЧАЛ за свою любовь.

Ты любишь кого-то? Ты своей любовью хочешь вернуть его к жизни? Ты отдаешь себе отчет, что ты возвращаешь любимого к боли, и готов разделить с ним эту боль? Ты понимаешь, что все понятия о несении креста, о терпении в страдании, ты можешь применить только к себе, но не к тому, кого любишь? И ты чувствуешь, что эта ноша для тебя совершенно непосильна, что ты, мелкая букашка, выступил против великого властелина – смерти, и совершенно не знаешь, как быть, но все-таки веришь Богу, что Он неведомо как, но не оставит, и  не отчаиваешься? Что ж, значит, ты хоть как-то подошел к границе того, что мы именуем  «христианством». Прости нас, Господи, ведь так часто мы произносим это слово –  всуе…