СЕРГЕЙ КОМАРОВ
В книге «Несвятые святые» есть замечательный эпизод, связанный с темой поста. Во время Чеченской войны русские монахи приехали на Кавказ, чтобы исповедовать и причастить местных православных жителей. Организаторы поездки решили отблагодарить священников за труды. Тайком от отцов была приготовлена сказочная трапеза, с дымящимися грудами жареной баранины и прочими яствами. Узнав о «сюрпризе», монахи ужаснулись. Во-первых, монашествующие не вкушают мяса по обету. Во-вторых, на дворе стоял Великий пост, а именно – суровые дни Страстной седмицы. Что делать? Как пишет автор, монахи мгновенно поняли: если они откажутся, то нанесут страшное оскорбление хозяевам. И они ели мясо, и пили вино, и это угощение было самой радостной трапезой любви в их жизни.
Данный рассказ вполне понятен – и с духовной, и с обычной человеческой точки зрения. Телесная сторона поста может быть нарушена даже и монахами, если ее соблюдение в данный момент способно обидеть кого-нибудь. Таких случаев немало в житиях святых, подобные ситуации складываются и в нашей жизни. Однако принципом «необиды» ближнего часто пользуется наше внутреннее лукавство. Об этой проблеме хотелось бы поговорить.
***
Иногда приходится слышать, что если ты находишься в окружении непостящихся людей, пост необходимо отставить. Главный аргумент: нельзя поститься напоказ. Действительно, Спаситель говорит: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 16-18).
«Запрет поститься напоказ вовсе не означает, что телесной стороны поста нужно стесняться и соблюдать его только тогда, когда тебя никто не видит»
Однако запрет поститься напоказ вовсе не означает, что телесной стороны поста нужно стесняться и соблюдать его только тогда, когда тебя никто не видит. Христос говорит о недопустимости принимать «постный» вид, но Он не призывает самовольно разрешать пост всякий раз, когда рядом окажется неверующий. «Не выпячивать» и «скрывать» – это разные вещи. Поститься напоказ нельзя, но и «шифроваться» под непостящегося тоже не выход. Иначе мы занимаемся каким-то обманом. Получается так: вообще-то я мяса в пост не ем, но перед неверующими притворяюсь, что ем. Для чего? Непонятно.
Так же непонятно, какое зло мы принесем ближнему, если в его присутствии будем есть постное или воздержимся от каких-то скоромных блюд. Если речь не идет об угощении, отказом от которого мы рискуем обидеть человека – почему нельзя спокойно сказать о том, что я верующий, и сейчас время всеобщего церковного поста? Если человек адекватный, то он нормально отнесется к нашей позиции. Ну нельзя так запросто нарушать церковные заповеди, пусть даже касающиеся второстепенной стороны постного подвига – телесного воздержания.
Тот же принцип Господь утверждает применительно к милостыне и молитве. Да, молиться и давать милостыню напоказ нельзя. Но это не значит, что я не перекрещусь, проходя мимо храма, или не дам монету просящему, пусть даже я и нахожусь на виду у всех. Господь видит намерение подвизающегося. То же и с постом: одно дело нарочитая показуха, а другое – послушание Церкви не только дома, но и в миру. Конечно, в каждой частной ситуации необходимо рассуждение в духе евангельской любви.
***
Не скрывать и не стесняться своего пощения в наше время есть исповедничество и миссионерство. Для множества людей насмешки над Церковью и ее правилами сегодня являются нормой, и наше свидетельство о послушании церковным уставам может стать настоящей проповедью и апологией христианства. Конечно, такой образ действий гораздо менее удобный, чем скрывание своего поста в присутствии неверующих людей и мгновенное превращение в «непостящегося». Может быть, мы потому и выбираем более комфортную модель поведения, что боимся защищать свою веру и не умеем говорить о ней?
Если мы живем достойно своего христианского звания (а мы обязаны жить так), то возможно, наш выбор постного меню заставит сотрапезника продолжить разговор на духовную тему. Пусть беседа и не сложится – по крайней мере, он узнает, что уважаемый им коллега по работе верует в Бога и чтит церковные посты. И если у него впоследствии возникнут какие-либо вопросы по теме Церкви и духовной жизни, он обратится к нам.
***
В разговоре на данную тему мы часто забываем о грехе человекоугодия. Но Писание говорит нам, что «Бог рассыпал кости человекоугодников» (Пс. 52, 5), и что «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5, 29). В стремлении «не поститься напоказ» не переходим ли мы ту грань, которая разделяет желание иметь мир с ближним и грех человекоугодия?
«Доброе отношение к ближним иногда оборачивается к нам самой неприятной стороной – человекоугодием. На самом деле никакого доброго отношения здесь, как правило, нет — есть собственная слабохарактерность и зависимость от чужого мнения. Именно Великим постом эта страсть обостряется.
– пишет инокиня Евгения (Сеньчукова).
Интересно, что иудею и мусульманину и в голову бы никогда не пришло беспокоиться, как кто-нибудь отнесется к его пощению. Вы никакими уговорами не заставите ортодоксального представителя данных религий нарушить пост, который в настоящий период держат миллионы его собратьев. И он никогда бы не подумал, что может кому-то навредить своим пощением. Понятно, что у христиан немного другое отношение к посту, но всё же и в Евангелии мы не найдем идею о том, что пощусь я только наедине с собой, а в обществе вдруг становлюсь непостящимся. «Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4, 4) – предупреждает апостол Иаков.
***
Сторонники отменять пост ради того, чтобы избежать любого неудовольствия неверующего ближнего, также рассуждают об опасности тщеславия. Но ведь есть еще более тонкая страсть – тщеславие непощением. Мытарь, гордящийся тем, что он не фарисей… Об этом виде тщеславия не забыли?
Вообще тщеславие примешивается к любой добродетели. Как писал Лествичник:
«Тщеславие ко всему льнет: тщеславлюсь, когда пощусь, но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым; побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь; стану говорить – побеждаюсь тщеславием, замолчу – опять им же побежден бываю. Как ни брось сей трезубец, все он станет верх острием»
Однако это не значит, что добродетели необходимо оставить. Нет, нужно продолжать доброделание, внимая себе и каясь в любых проявлениях тщеславия.
***
Православное понимание поста включает в себя много составляющих. Например, нет смысла поститься без молитвы. Не состоится пощение и без милостыни. Недаром Спаситель в Нагорной проповеди обозначает триаду главных добродетелей христианства: милостыня, молитва, пост. Где одно, там должно быть и другое. Конечно же, нельзя забывать слова Исаии: «Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся» (Ис. 58, 5-7). Всё это мы должны помнить. Но в то же время убрать телесный пост из этой системы значит вынуть из стены такой кирпичик, без которого она рухнет.
Понятно, что телесное воздержание есть только средство, некоторый фон для приобретения духовных добродетелей. Но без этого средства вряд ли возможна какая-либо духовная борьба. Недаром в святоотеческом перечне страстей первые четыре касаются именно плоти: чревоугодие и любодеяние. Как воевать с ними, не придерживаясь, хоть в каком-то адаптированном для мирян виде, церковного постного устава?
«Без поста нет покаяния», – говорил Златоуст, имея в виду самую простую форму поста – неядение. И если на каждом шагу подстраиваться под образ жизни неверующих людей – что останется от наших постов? Постился (когда это было необходимо) Христос. Постились, после вознесения Христова, апостолы. Мы не найдем ни одного святого (кроме разве что некоторых мучеников), которые бы не соблюдали церковные посты. Неужели у нас получится спасаться как-то по-другому?
***
Сам болезненно реагирую на всякие проявления законничества и фарисейства и не раз писал на эти темы. Но ряд великопостных публикаций последних лет (особенно греческих авторов) располагает к защите телесной стороны поста. Кажется, мы иногда далеко заходим в богословии «необижания» ближнего. Только и слышишь: не стройте из себя постников, помните, что вы не монахи; что бы ни предложили – ешьте; Православие – не религия еды; «Царствие Божие не пища и питие» (Рим. 14, 17); не будь фарисеем и проч. Насчет вопроса супружеского воздержания Великим постом вообще только заикнись – порвут на части. Хорошим тоном считается даже посмеиваться над строго постящимся человеком – дескать, вот какой новоначальный, не понимает, что постом главное «не есть людей». На некоторых православных сайтах уже порой открыто пишут, что телесная аскеза – выдумка монахов, не имеющая основания в Евангелии. Ну, и сыплют словами о любви, конечно же. Тут особо и не поспоришь, ибо оказываешься в заведомо неблагоприятной ситуации – тебе сразу скажут, что ты законник.
Сколь многое мы способны придумать, чтобы только не понуждать себя и дать волю плоти!
Отвращаясь от самого простого подвига ради Господа – постного воздержания – мы старается отправить его в музей, отнести к «делам давно минувших дней». Замечательно сказал преподобный Анатолий Оптинский (Зерцалов): «Практика… говорит: “Даждь кровь и приими Духа?, а наша ученость хитрит: нельзя ли уловить Духа так, чтобы не портить крови». Как верно!
Как бы нам сохранить здесь некую золотую середину и не забывать святоотеческое правило: «Даждь кровь и прими Дух». Господь да вразумит всякого постящегося, чтобы нам в точности следовать правилу, выраженному простыми евангельскими словами: «Сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23, 23).
